Последний и самый молодой герой серии об инженерах — Александр Короткевич 1982 года рождения, начальник технического отдела компании «ПРЕСТОРУСЬ». Он единственный из всех, кому не пришлось переквалифицироваться из советского инженера в российского. Тем не менее, Короткевич во многом повторяет то, что говорили наши предыдущие собеседники — и про проблемы с патентами, и про неопределенный статус инжнера, и про исчезновение соответствующей строчки в дипломе. Это только лишний раз подтверждает — поднимать эти темы нужно и нам.

— Я уже разговаривала с тремя вашими коллегами, двое из них — потомственные инженеры. А вы?

 — Я тоже. Мой отец занимался строительством железных дорог. Всю жизнь провел на стройках. Я хотел пойти по его стезе, начал как он, но продолжил по-другому.

— С чего вы начали?

— С Московского института инженеров транспорта, теперь он называется Московский государственный университет путей. Раньше он был знаменит. И папа его закончил, и я. Учился на инженера-механика, тоже хотел работать в РЖД, но заниматься не непосредственно строительством дорог, а строительными дорожными машинами. Мне с детства были интересны машины, механизмы… В итоге я работаю в строительной отрасли, но не на железной дороге.

— А почему?

— Так сложилось. На втором-третьем курсе я пошел работать и мне подвернулась строительная организация. Просто затянуло. Но мое направление мне тоже в работе пригодилось — у нас были большие проекты, знание строительной техники не было лишним.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Я возглавляю технический отдел, тот, в котором когда-то начинал инженером. Раньше он назывался производственно-техническим, занимался строительством автомобильных дорог, организацией и укреплением инфраструктуры вокруг газопроводов. Я непосредственно принимал участие в строительстве, контролировал, организовывал. Мой путь в «ПРЕСТОРУСЬ» начался в 2001-м году и до сих пор я здесь.

— Вы видели, как работал ваш отец, сейчас вы сами инженер. Вы можете сравнивать. В чем специфика нынешнего времени? 

— Работать я стал уже в постсоветское время, но во время моей учебы «инженер» было высоким званием. А сейчас инженеры ушли в тень, везде гораздо больше менеджеров. Я вижу это по своей работе. У менеджеров круг обязанностей другой, они больше занимаются коммерческими вопросами, техническая составляющая уходит на второй план.

Наглядный пример: когда мы начинали, строили, общались с разными организациями, я в основном работал с другими инженерами, а сейчас — с менеджерами. Что осталось неизменным — работа с проектными институтами. Там как были инженеры проектов, так и остались.

— А непосредственно вашу компанию эти изменения коснулись?

— Да, мы тоже частично переориентировались и сейчас больше занимаемся продажами, а не строительством. И часто приходится сталкиваться с тем, что продажники не могут без инженеров продвинуться. Им нужна наша помощь в разработке технической документации или в доработке продукта.

— Получается, что если на одного инженера приходится десять менеджеров, то ценность технического специалиста на самом деле только растет. Продавать можно бесконечно, но, в конце концов, кто-то должен создавать «товар» — технологии. Вы чувствуете, что ваши знания и умения инженера совершенно незаменимы? 

— Вы сейчас ударили по самому больному месту. Мы в нашей организации чувствуем это как никогда. Многие наши отделы, в том числе отделы маркетинга или сбыта, постоянно просят — берите больше специалистов, нам не хватает технической поддержки.

— Технических специалистов сложно найти?

— Не так просто. Хотя если посмотреть вакансии, специалистов, таких, как инженер ПТО, хватает. Так что хорошего сотрудника найти возможно, но все равно непросто. Тем более учитывая нашу специфику, она достаточно узкая, производство и строительство. Так что, конечно, в этом плане значимость инженера осталась. Но есть еще такой момент — почему-то хотят все больше уйти от самого понятия инженер.

— Да, это мне тоже уже говорили, это, кажется, волнует всех представителей профессии. 

— Конечно. Даже если функции остаются те же — назвать хотят по-другому. Я хотел, чтобы у нас в компании остались должности инженеров, бился и отстоял. Хотели ввести термины «менеджер по проектированию» или «технический специалист». Но в итоге у нас остались инженеры-проектировщики, просто инженеры, инженеры-сметчики.

— Почему вы за это бились?

— Может, у меня устаревшие понятия, но для меня инженер — профессия, о которой надо говорить с гордостью. С детства это отложилось. Кому-то, может быть, сейчас кажется зазорно инженером называться, но и мне, и моим ребятам в отделе было важно, чтобы наши должности звучали именно так.

— Что могло бы изменить ситуацию и поднять статус инженера?

— Вы наверняка знаете, что сейчас в этом направлении работают. Создана Палата инженеров, комитет по инжиниринговой деятельности. Бьются за то, чтобы в ВУЗах вернули специальность инженер. Сейчас же во многих институтах она ушла — там менеджер, бакалавр, магистр…

— А вас в дипломе какая специальность?

— Я инженер. Когда я учился эти магистры и бакалавры еще не были настолько массово распространены.

— Как вы думаете, как в основном видят свою карьеру сегодняшние выпускники? Они идут работать по специальности? Смотрят в основном в сторону госсектора или им интереснее в частных компаниях? Многие ли хотят уехать работать на запад? 

— У меня нет общей статистики, но попробую ответить на примере моих одногруппников, нас было около двадцати человек. Уехавших я ни одного из своего выпуска не знаю. Уйти в другую область тоже почти никто не стремился — кто-то отошел от профессии и занимается коммерцией, но в основном все работают по специальности, им нравится.

— Работают в госкомпаниях? 

— Конечно, у нас же ВУЗ относящийся к государственной компании. Многие и шли с прицелом потом устроиться в РЖД.

— То есть РЖД, считай, растит себе кадры?  

— Да, и люди понимали, что после выпуска рабочее место им гарантировано. Так было во время моей учебы, сохранялось довольно долгое время после моего выпуска, но я не знаю, осталась ли такая практика на сегодняшний день.

— Среди тех, кто присылает вам резюме на вакансию инженера, есть совсем молодые люди, 90-х годов рождения?

— Да, попадаются совсем молодые ребята, по 22 года, но я пока не имел с ними дело лично.

— Вы можете дать определение инженера? Как вы это понимаете?

— Инженер — это технический специалист, который может решить поставленные перед ним задачи, мыслит разносторонне, находит различные подходы к любому вопросу, способен работать самостоятельно.

— Считается, что инженер — мужская специальность. Это правда?

— Действительно, есть такое в головах. И если взять мое поколение, то девушки — редкость. А если тех, кому за за пятьдесят, то в строительстве было много женщин-инженеров.

— То есть в большинстве профессий женщин становится больше, а у инженеров динамика обратная?

— Можно и так сказать. В моей группе не было ни одной девушки. В параллельной была одна, проучилась первый курс и ушла. Правда, на факультете управления процесса перевозок были девушки, моя жена тоже его закончила, но инженер-механик сейчас профессия мужская.

— Какие учебные заведения В России сейчас с точки зрения подготовки инженеров? 

— Как всегда, конечно, Бауманка. Там отличные специалисты. И как раз оттуда у меня есть неплохие примеры девушек инженеров.

— А еще?

— Не в защиту своего института, но МИИТ в плане подготовки технических специалистов тоже один из сильных ВУЗов. Есть очень хороший инженерный институт в Новосибирске. Есть МАИ, стоит рассматривать МАДИ, но в последнее время там реформы какие-то… Что касается МГУ, то в этой части я бы не назвал его сильным.

— Что вы считаете удачной карьерой для инженера?

— Разработать что-то такое, что принесет много пользы не только тебе, но и окружающим. Я всегда хотел, чтобы небольшие изобретения нашей компании были признаны в кругу профессионального сообщества — специалистов, которые занимаются автомобильными дорогами. Ну и, конечно, хотелось бы, чтобы мои коллеги меня уважали, считали грамотным инженером, прислушивались ко мне. Это для меня важно. Надеюсь, так и происходит.

— Статус инженера в сообществе зависит от количества его личных изобретений, патентов?

— Я думаю, что да, на это обращают внимание, хотя инженеры и уходят на второй план. Я могу судить по нашей работе: у нас двадцать восемь патентов, это вызывает дополнительный интерес у партнеров. Мы не только продаем, мы что-то изобретаем, патентуем — это, конечно, один из наших плюсов.

— Вы сказали, инженеры и тут уходят на второй план… Представим условное изобретение, которым все пользуются. Что будет известнее — имя автора или название впервые применившей новшество компании? 

— В последнее время название компании.

— Хорошо, а количество патентов как-то влияет на зарплату инженера?

— Если он автор или в списке соавторов, то, конечно, получает дополнительные деньги.

— Постоянно? Или разово?

— Постоянно если регулярно идут патентные отчисления от организации, которая этот патент применяет. Но сейчас очень сложно внедрить патент и получать за него отчисления. Это наша головная боль в компании, патентов много, а отчислений мало.

— Почему?

— В нашей отрасли такая специфика, такие конструкции, что многие пытаются обойти патенты, создав аналогичную структуру и что-то там немножко изменив.

— То есть вы предлагаете изобретение, а люди его по мере возможности копируют?

— Они применяют в проектах наши изобретения, но не указывают, что эта конструкция патентованная. Мы можем подать в суд, но очень сложно доказать что-то и выиграть.

— Почему? Законодательство не развито?

— В плане патентного права да, тяжело защитить патентообладателя. Если это, конечно, не патент на какое-то уникально изобретение, которому аналога не может быть.

— Есть ли в России какой-то изобретатель с исключительными патентами?

— Наверное, нет.

— Есть известные стереотипы о том, что каждая певица мечтает сняться в кино, каждый журналист — написать книгу… А о чем мечтают инженеры?

— Если честно, то о спокойной тихой работе и уютных семейных вечерах.

Анна Валуйских

Предыдущие интервью с инженерами — Октябрем Кочаровым, Михаилом Азархом и Романом Самсоновым