Интервью с Игорем Богачевым, генеральным директором компании «Цифра», заместителем председателя подкомитета по цифровой экономике и инновациям РСПП.
Мария Кутузова: Добрый день! С вами «Энергосреда» на канале «Нефтянка» и я – Кутузова Мария. У нас сегодня в гостях Игорь Богачев, генеральный директор компании «Цифра», заместитель председателя подкомитета по цифровой экономике и инновациям РСПП. Игорь Вадимович, расскажите, пожалуйста, об основных областях применения цифровых технологий в нефтегазовой промышленности.
Игорь Богачев: Нефтегазовая промышленность – обширная отрасль. Поэтому и технологии там применяются разные, и достаточно давно. Автоматизацией нефтяной отрасли компании занимаются с середины прошлого века, мне кажется. Я думаю, что сейчас, последние лет десять, люди активно говорят об интеллектуальных месторождениях или как это принято называть intellectual fields.
Мария Кутузова: И о цифровых заводах?
Игорь Богачев: Да, и о цифровых заводах, безусловно. Речь идет о том, что сегодня современные технологии дают возможность за счет удешевления и доступности датчиков, различных сенсоров подключить устройства, машины, установки к единым цифровым платформам и получать в режиме реального времени данные, которые позволяют управлять добычей нефти, ее переработкой, транспортировкой, а в конечном итоге – продажами готового продукта. Поэтому цифровизация везде.
Поскольку нефтяная отрасль и в мире, и в России – одна из наиболее прогрессивных, то мы видим сегодня достаточно значительные эффекты в крупных компаниях, таких как, например, российская «Газпром нефть», CNPS, Shell, Equinor, Saudi Aramko. Различные компании, а цифровизацией занимаются практически все. Кто-то идет сверху вниз, от офиса к месторождению, кто-то от месторождения к офису, но в целом да, это так. Цифровизация дает свои результаты. В конечном итоге, речь идет в первую очередь о том, что цифровизация, например, в добыче обладает потенциалом для сокращения ее себестоимости до 10%, как говорят эксперты в этой области.
Мария Кутузова: В апреле исполнилось 25 лет российскому Интернету. А сейчас мы стоим на пороге новых изменений. Государство все более проникает в эту область и пытается ее контролировать. Как Вы в целом оцениваете ситуацию, а также роль государства в российском IT?
Игорь Богачев: Если начать с конца Вашего вопроса, то IT была долгие годы не очень регулируемой государством отраслью и, в принципе, активно развивалась. При этом российское министерство связи и коммуникаций давало определенную поддержку отрасли. В частности, всегда существовали налоговые льготы для IT-компаний, и достаточно существенные. Работали различные институты развития, такие как Сколково, например. Компании получали гранты, налоговые льготы и продолжают это делать. Государство никогда активно не вмешивалось и всегда поддерживало. Я бы так сформулировал. Как результат, сложилась вполне неплохая себе IT-отрасль. Со своими продуктами, со своими компетенциями, со своим позиционированием в России и мире.
Для того чтобы придать новый импульс отрасли, государство должно вмешиваться и в позитивном ключе поддерживать отрасль. Здесь вся история, связанная с цифровым суверенитетом, импортозамещением и цифровой экономикой в целом. Мне кажется, что это – очень позитивная динамика, и позитивные программы, и позитивная деятельность. В первую очередь для российских IT-компаний, безусловно, но также и для государства, и нефтяных компаний.
О чем я говорю? Если посмотреть сегодня на производственный процесс в нефтянке, нефтяных компаниях, то в принципе, с одной стороны, мы говорим о том, что информационные технологии должны везде проникать, что искусственный интеллект должен внедряться и управлять производством. А с другой стороны, не нужно забывать, что в системах управления производством, АСУТП и т. д., большинство внедрений, которые были сделаны за последние 10 лет, – это западное программное обеспечение. О чем это говорит? Что в принципе стратегические активы нашей страны, так или иначе, контролируются с помощью программного обеспечения, разработанного внешними поставщиками. В принципе логично было бы это менять, и это более логично, чем думать о том, как заменять Microsoft Word или какие-то другие базовые вещи в офисе. Потому что это важно, но в принципе не очень сильно влияет на возможные риски, связанные, например, с остановкой добычи нефти, ее транспортировки или нефтеперерабатывающего завода. Есть уже достаточное количество созданных российских продуктов, не только созданных, но и внедренных в разных местах. Поэтому просто нужно усиливать эту динамику, раскачивать этот маховик и внедрять на новых проектах, на существующих проектах российские технологии. Они, слава богу, есть!
Мария Кутузова: Как Вы относитесь к попыткам сформулировать какие-то программы типа «Цифровая промышленность»?
Игорь Богачев: Я отношусь к этому следующим образом. Роль государства заключается в том, чтобы создавать предпосылки для каких-либо изменений. В принципе, в формулировании программ и донесении их до бизнеса кто еще, если не государство будет этим заниматься. Нужно это формулировать и нужно это доносить. Это не какая-то чисто российская идея. Каждое государство создает свою программу цифровизации. В Германии она называется «Индустрия 4.0», в Китае – «Интернет 2.0», в Америке – «Интернет вещей», у нас – «Цифровая экономика». По сути, это все одно и то же. Просто государство говорит бизнесу и предприятиям: цифровизуйтесь, обратите на это внимание, и формирует различные предпосылки, как для создания технологий, так и для их внедрения. Дальше это уже вопросы для бизнеса и предприятий, как быстро они готовы это делать? Достаточно ли компетенций внутри предприятий? Есть ли предложения, в том числе и от поставщиков подобных технологий, для того, чтобы заниматься цифровизацией, желательно российских поставщиков?
Мария Кутузова: Возможно ли импортозамещение в этой области? Если мы ориентируемся на закрытый Китай, в случае с китайскими компаниями, то они уже занимают лидерские позиции среди передовых компаний в IT-отрасли. Но у нас совершенно другая ситуация. Возможно, Яндекс претендует на какие-то позиции, но мы не можем сравнивать себя ни со Штатами, ни с Китаем.
Игорь Богачев: Я бы не сказал, что есть большое количество разработчиков программного обеспечения из Китая, которые были бы известны за пределами КНР. Поэтому, здесь, наверное, это не очень корректное сравнение. Яндекс не занимается промышленной автоматизацией, а мы с Вами в целом говорим про это. Если же взять конкретно отрасль промышленной автоматизации, нефтянки, то существует очень много и локальных решений, разработанных внутри компаний, и есть определенное количество игроков, в том числе наша компания, которые разрабатывают подобные технологии, внедряют их, причем не только в России, но и в других странах. Мы работаем и в Индии, и в Китае.
Просто у каждой страны, у каждого рынка есть свое позиционирование. Мы в принципе – страна, сильная разработчиками, математиками, в том числе и инженерами в области нефти и газа. В этом сегменте как раз рождаются очень интересные продукты и технологии. Поэтому я не соглашусь, что мы не можем себя сравнивать с Китаем. Как раз здесь мы себя можем сравнивать с Китаем. Мы себя можем сравнивать с Индией. Те продукты, которые разработаны в России, они современные, они функциональные, они востребованы, в том числе и в других странах.
Мария Кутузова: Может быть, приведете какие-то примеры? Чем мы можем импортозаместить американское оборудование и технологии?
Игорь Богачев: Ну, например, есть достаточное количество систем управления производством, созданных различными российскими компаниями, я не буду сейчас их называть, потому что это достаточно нишевые компании, и я не хочу рекламировать своих конкурентов. Но есть определенное количество игроков, достаточно крупных, которые делают продукты для нефтяной отрасли и внедряют их. Если Вы возьмете основные нефтяные российские компании, то там есть подобная локальная информационная система. Кроме названия «Цифра» я Вам другие названия вряд ли скажу.
Мария Кутузова: Давайте поговорим о «Цифре». Каков опыт Вашей компании? Какие решения она уже разработала? Что вы можете предложить на российском рынке? Какую стратегию вы здесь выстраиваете? Что предполагается делать за рубежом?
Игорь Богачев: Наша стратегия очень простая. Наша стартовая позиция, как я уже сказал, в том, что в России, с одной стороны, очень сильная инженерная школа, а с другой стороны, имеется достаточное количество разработчиков программного обеспечения, которые могут те знания, которые сформулированы инженерами, переложить в программный код и сделать программные продукты с отраслевой спецификой, которые удовлетворят нужды конкретных отраслей.
Сильные наши отрасли – это нефтегаз, это металлургия, это химия, в какой-то части – машиностроение. Поэтому те продукты, которые мы здесь создаем и разрабатываем, мы создаем для этих отраслей. Уклад этих отраслей не отличается от того, в России или Индии находится завод, в Китае или Латинской Америке. Добыча угля и руды тоже ведется одинаковым образом. Собственно на этом мы и строим свою стратегию, разрабатывая продукты для автоматизации или, как теперь модно говорить, цифровизации основных процессов производства за счет подключения машин, систем, локальных информационных систем к единой цифровой платформе с целью сбора данных о процессах реального времени и управления процессом производства тоже в реальном времени.
И в этом, наверное, принципиальная разница между большим количеством локальных информационных систем, которые, как правило, привязаны на производстве к конкретным машинам или установкам и поставляются вместе с ними. То есть, вот тот самый цифровой слой, который должен объединить все локальные системы в единую платформу сбора и управления цифровым производством – это примерно то, что мы делаем в целом. Там, конечно, внутри много всяких разных деталей, это и лабораторные информационные системы, это и системы управления качеством, это и система контроля материального баланса предприятия.
Например, для добычи нефти мы делаем различные решения по оптимизации управления, например, погружными электроцентробежными насосами в режиме реального времени, то есть, адаптивно управляя с помощью наших систем насосами. Одна компания, один из наших клиентов, повысила подъем жидкости из скважин в среднем на 1,5-2% в день. Это значительный результат, потому что обычно, когда это делают люди, они берут исторические данные, они что-то моделируют, они не могут это делать часто, а как правило, пару раз в месяц можно менять режимы. А если это делает искусственный интеллект, то математические модели это могут делать ежедневно. В этом, наверное, принципиальная разница. Так и приходит эффективность производства за счет цифровых технологий.
Мария Кутузова: Есть ли уже какие-то результаты с какими-то компаниями?
Игорь Богачев: У нас есть крупные клиенты, это – компании из машиностроения. Ростех, например. В нефтянке мы работаем с «Газпром нефтью», с «Татнефтью». В химии это «Уралхим», «Химпром», «ФосАгро». То есть, разные предприятия, с которыми мы работаем и решаем очень разные задачи, связанные именно с цифровизацией.
Мария Кутузова: Что касается вашей зарубежной стратегии?
Игорь Богачев: Здесь, конечно, ситуация другая, потому что если на своем домашнем рынке ты можешь заниматься сложными комплексными интеграционными проектами, поскольку так или иначе мы знаем наших заказчиков, заказчики знают нас, мы доверяем друг другу, то, когда ты приходишь на новый рынок, тебя там не знают, никто тебя там не ждет. Соответственно, ты можешь приносить только те продукты, которые уже супер хорошо работают, которые могут быть внедрены не только нашими компаниями, но и заказчиками, и партнерами. Поэтому на эти рынки, а это, как я уже сказал, Индия, Китай, в машиностроении – некоторые европейские страны, в горной добыче – Латинская Америка, мы приносим те продукты, которые уже опробованы в России, локализованы для местных рынков. Там мы работаем через партнеров, которые внедряют наши решения на других предприятиях.
В качестве большого примера приведу компанию «ВИСТ Групп», которая входит в группу компаний «Цифра». За последние два года она автоматизировала крупнейшее фосфатное предприятие в Африке, в Марокко. Это – пять огромных карьеров, которые полностью автоматизированы с помощью наших технологий.
Мария Кутузова: С какими компаниями там работаете? Можете ли предложить на зарубежном рынке те технологии, которые разработаны в России и опробованы в наше стране?
Игорь Богачев: Да, это то, что мы и делаем. У нас нет других технологий, кроме как разработанных в России. В области нефтянки, скажу откровенно, мы только начинаем работу на других рынках. Прежде всего, это Ближний Восток. Пока встречаемся, разговариваем с клиентами. Не могу сказать, что мы уже что-то внедрили, но думаю, что до конца года мы сможем похвастаться какими-то результатами, связанными именно с автоматизацией перерабатывающих предприятий.
Мария Кутузова: Вы готовы предложить вашу концепцию цифрового завода и за рубежом?
Игорь Богачев: Да, мы стараемся это делать, конечно. Несмотря на то, что Россия огромная страна, с точки зрения глобального ВВП – это всего несколько процентов. Мы, как компания, которая занимается подобными цифровыми технологиями, мы фокусируемся не только на тех, хоть и любимых, но нескольких процентах рынка, но и на большом рынке. Так же, как и наши нефтяные компании, а они смотрят не только вовнутрь России, но и вовне. Развитие экспорта – это важная задача для любой экономики и для любой компании, тем более для компании в области информационных технологий.
Мария Кутузова: Что касается upstream, расскажите, пожалуйста, о решениях, о «цифровом месторождении». Какие технологии сейчас развиваются в этой области?
Игорь Богачев: Здесь есть несколько элементов. Как я приводил пример, мы, например, сейчас занимаемся мехподъемом жидкости и разработали решение для управления насосами. Но в целом, если говорить про общую концепцию, она та же самая – нужно оборудовать датчиками и сенсорами все этапы, начиная от погружного насоса и заканчивая трубопроводом. Для начала надо собирать и измерять данные, потому что пока ты не измеряешь, ты не знаешь. Начиная собирать данные и измеряя, вы можете начинать управлять за счет различных решений процессами, от добычи до переработки.
Мария Кутузова: Какие области внедрения для искусственного интеллекта, промышленного интернета Вы видите в России?
Игорь Богачев: В целом Российская Федерация ничем не отличается от других стран в этом смысле. Есть три больших сегмента. Это промышленность во всем ее многообразии, как мы уже обсудили, это добыча, транспортировка и переработка. Большой сегмент, безусловно, в России – это ЖКХ и «умные города», я бы сказал так. Это большой объем для применения подобных технологий. Мы с Вами живем в квартирах, которые, как мы бы хотели, были более энергоэффективны. Чтобы и отопление управлялось таким же образом, и чтобы показания счетчиков снимались, и чтобы в лифтах мы не застревали, а заранее знали, что скоро они выйдут из строя, и чтобы камеры были подключены, чтобы было безопасно, ну и так далее. Третий большой сегмент – это медицина. Это, безусловно, консервативная отрасль, но, как мы с Вами видим, все равно телемедицина двигается, датчики развиваются. Человек – наиболее сложное устройство на Земле, снимать с него данные сложно, но развитие технологий в мире идет в этом направлении.
Поэтому я бы сказал, что вот эти самые большие блоки, самые большие сегменты экономики, где как раз интернет вещей, промышленный интернет и искусственный интеллект дадут наибольший эффект. Мы с Вами знаем, что искусственный интеллект применяется в тех отраслях, где данные являются уже явью, сегодняшним днем. Это – ритейл, это – финансы, это – интернет-маркетинг. Это – те сегменты, где искусственный интеллект активно работает и помогает людям делать бизнес более эффективно.
Мария Кутузова: Компания Deloitte утверждает в своем исследовании технологий, что 2019 г. станет годом внедрения 5G. Но это очень дорогое решение, требующих значительных вложений в инфраструктуру. Когда 5G придет в Россию?
Игорь Богачев: Технологически все готово. Есть страны, где все это работает, используется. Южная Корея, например. Еще два года назад я видел там телевидение, которое работает через 5G. Маленькая флэшка, которая вставляется сзади в телевизор.
Мария Кутузова: Как это поможет промышленности?
Игорь Богачев: Вы знаете, как это поможет промышленности, я бы, конечно, хотел пофантазировать на эту тему, но, наверное, не буду. Скорее всего, никак. Потому что все-таки сегодня в промышленности используются локальные решения, во-первых, потому что промышленность – довольно консервативная область, а во-вторых, нет такой сверхзадачи – использовать общественные сети для передачи данных. Хотя, с точки зрения технологий, именно в пропускной способности сети, как транспортной сети, локальные 5G-сети на предприятиях могли бы, наверное, помочь ускорить передачу данных и, может быть, даже удешевить процессы. Но надо смотреть на экономику вопроса. Я пока не готов это прокомментировать с точки зрения того, что более эффективно, каким образом передавать данные более эффективно.
Мария Кутузова: Знаете ли Вы о попытках компании GE создания платформ промышленного интернета? Они хотели сделать так, чтобы на каждом этапе формирования стоимости в нефтегазовой промышленности контролировался бы весь процесс от скважины до ритейла? Знаете ли Вы об этом? Как к этому относитесь? Смогут ли наши российские компании делать такие платформы в России?
Игорь Богачев: Вы знаете, не только компания GE заявляет, что у них есть такие продукты, но и другие крупные производители программного обеспечения или оборудования говорят об этом. Здесь, наверное, надо смотреть, с одной стороны, не на то, кто и что заявляет, а на то, где и что сделано, потому что гораздо интереснее понять, а где это работает и какие результаты. С другой стороны, это как раз пример некой олигополии крупных производителей, потому что GE или Caterpillar, или другие большие игроки интегрируют в свои собственные платформы оборудование, процессы и т. д., по сути, забирая данные и контролируя деятельность клиента, если хотите. В то время, как есть альтернативная культура. Это – культура программного обеспечения с открытым кодом, когда этот код не принадлежит никому из производителей. Программное обеспечение и т. д. находится в открытом доступе, и на базе этих вот кирпичиков и блоков компании собирают такие же решения, но не зависят от одного конкретного производителя. Во-первых, не платят за лицензии, во-вторых, этот код не контролируется никаким производителем, никакими странами и т. д.
Мы в своем бизнесе, например, стараемся использовать открытый код, исходя именно из этой логики. Заказчики должны чувствовать себя комфортно, когда они внедряют подобные решения, тем более контролирующие основные производственные процессы. Важно, чтобы они не зависели ни от какого производителя, чтобы была определенная преемственность. Вот как раз решения с открытым кодом ровно это и позволяют делать.
Мария Кутузова: Какие главные угрозы для кибербезопасности российской нефтянки Вы видите?
Игорь Богачев: Мне кажется, что здесь принципиально угроза только одна – это остановка каких-то процессов. Это, наверное, связано с новым уровнем геополитических влияний между странами. Прекрасный пример с Венесуэлой, где недавно отключили электричество. То есть, если раньше киберпреступность занималась тем, что в основном они воровали деньги из банков, то сегодня это уже возможность геополитического кибероружия, когда вы можете отключать целые отрасли противника. Поэтому локальные решения и цифровой суверенитет как раз крайне важны. Поскольку одно дело, когда просто какие-то деньги из банка украдены, это просто бумага и просто цифры. А другое дело, когда останавливается, например, энергетика в стране, или когда перестают работать нефтяные заводы. Это гораздо более серьезный урон, в том числе и для ВВП.
Поэтому то, о чем мы говорили сегодня, это – очень важный элемент. Должны быть локальные продукты, они должны быть с открытым кодом, они должны быть максимально независимы от западных поставщиков. Как раз именно в этом сегменте это гораздо важнее, чем в сегменте офисных бизнес-приложений, где, по большому счету, ничего не произойдет, если у вас перестанет работать текстовый редактор.
Мария Кутузова: Игорь Вадимович, если Вы хотите что-то добавить, можете это сделать.
Игорь Богачев: Я бы добавил только одно, что, конечно, российская IT-отрасль развивается очень быстро. Вы затронули очень важный вопрос поддержки государства. Я считаю, что отрасль будет развиваться еще быстрее, если государство будет поддерживать экспорт IT, и тогда, может быть, следом за углеводородами и другими прекрасными технологиями, которые мы создаем в России, отечественные IT-технологии будут продаваться на экспорт гораздо более активно, быстрее. Мы, как игроки этой отрасли, будем развиваться быстрее, делать современные и конкурентоспособные продукты, способные конкурировать не только в России, но и на международном рынке.
Мария Кутузова: Еще один дополнительный вопрос. Можете ли Вы прокомментировать, какой процент локализации и импортозамещения в элементарной базе, микросхемах и транзисторах может быть достигнут в России?
Игорь Богачев: Это, конечно, вопрос к «Микрону» и к другим подобным предприятиям, которые этим занимаются. Но в целом, как мы говорили, у каждой страны есть какая-то своя специфика и позиционирование. В частности, рынок процессоров, сенсоров, чипов и т. д. консолидирован. В принципе, в мире всего несколько производителей, например, чипов. Это – Intel и Samsung. Связано это, в первую очередь, с тем, что эффект масштаба получается только на большом объеме. Поэтому я, честно говоря, не думаю, что в ближайшее время возможно, чтобы, например, массово российские чипы и сенсоры проникли во все сектора экономики. Просто потому, что экономически неэффективно производить их небольшими объемами.
С другой стороны, есть сегмент, где это супер важно. Как раз производство, наверное, это один из таких сегментов. Здесь, видимо, роль государства в субсидировании подобной деятельности по производству российской элементной базы велика, потому что в противном случае просто невозможно сделать на одном маленьком российском рынке, с точки зрения чипов в России небольшой рынок, достаточный объем, чтобы окупить те затраты на производство, которые есть. С другой стороны, есть различные программные решения, которые позволяют, в том числе и реализовывать на чипах и кристаллах, произведенных в других странах, точно такой же дизайн, который бы обеспечивал необходимый уровень безопасности. То есть, не обязательно менять именно элементную базу. Современные программные средства позволяют в большом объеме закрыть проблему безопасности за счет программных решений.
Мария Кутузова: Спасибо большое!
С вами была «Энергосреда» на канале «Нефтянка» и Богачев Игорь.
Игорь Богачев: Спасибо!