Интервью Григория Волчека с Натальей Львовной Никульшиной о первооткрывателе западно-сибирской нефти, главном геологе Главтюменьгеологии, министре геологии РСФСР Льве Ивановиче Ровнине.
Григорий Волчек: Здравствуйте! Я — Григорий Волчек. Сегодня мы поговорим о важном событии текущего года, может быть, самом главном в историческом календаре нефтянки событии — 60-летии открытия большой промышленной западно-сибирской нефти. Мы поговорим сегодня о человеке, которого по праву называют первопроходцем и первооткрывателем и западно-сибирской нефти и западно-сибирского газа. Этот человек один из блестящей плеяды выдающихся практических геологов Советского Союза, человек, который возглавлял геологическую службу Западной Сибири, потом возглавил Министерство геологии Российской Федерации, и на обоих этих постах проработал длительное время и крайне продуктивно.
Мы поговорим о Льве Иванове Ровнине, и поговорим мы о нем с человеком, который знал Льва Ивановича очень и очень хорошо, с его дочерью Натальей Львовной. Я с удовольствием представляю её, и мне бы хотелось, чтобы Наталия Львовна в первую очередь охарактеризовала Льва Ивановича как личность.
Каким человеком был Лев Иванович Ровнин? Какие качества, и личностные и профессиональные, были доминирующими в его характере, в его отношении к работе, в его отношении к людям?
Наталья Никульшина: Лев Иванович был хорошим человеком. Он был очень организованным. Он был очень смекалистый. Он получил хорошее образование в хорошем университете.
Надо отметить, что он очень уважительно относился к людям. И это было такое качество хорошее, потому что он никогда не унижал людей, никогда. Даже если человек провинился, он никогда не отчитывал его перед другими. Он никогда матом не ругался.
У него была очень хорошая память. Он помнил все результаты испытаний — где, чего, когда пробурили, что получили, каким методом испытывали, особенно в начале, когда скважин было не так много в Тюмени. Как он говорил, он видел сразу все месторождение. Если материала было достаточно, у него сразу складывалась картинка, и всё, а там уже бурил и делал всё, что он считал нужным.
Он был настойчивым. Он всегда настаивал на своем мнении, но умел прислушиваться и к чужому. Но если он считал, что надо делать так, он добивался и доказывал, что он прав. Причем, умел делать это очень хорошо. Очень логично доказывал. Мог объяснить всем, и детям и членам ЦК КПСС. Поэтому, наверное, он такую фантастическую карьеру и сделал. Он умел рассказать, умел объяснить, что нужно, зачем нужно, кому нужно.
Еще у него было хорошее качество — полет мысли, я для себя это так называю. Он мыслил наперед. Жил сегодня, но всегда мыслил на будущее. Он даже фантастические рассказы писал, и их публиковали в журналах. Например, еще тогда, давно-давно, он предположил, что вышки будут перевозить по воздуху. Но только он думал, что на атомных платформах, а стали возить вертолетами.
Григорий Волчек: Были ли какие-то открытия, какие-то достижения геологической службы под его руководством, которыми он гордился в наибольшей степени?
Наталья Никульшина: Наверное, он гордился своим методом испытания скважины открытым забоем. Так было открыто и Березовское месторождение газа и, в какой-то степени, и Шаимское.
Григорий Волчек: Логично, мне кажется, спросить, а Самотлором он гордился, супергигантским месторождением, которое давало основной объем нефти и газа для Сибири?
Наталья Никульшина: Да, он гордился Самотлором. Причем, он сначала его вычислил, а потом его уже стали бурить. Так получилось, что Мегионское месторождение, еще там было рядом пробурено ряд скважин, и водонефтяной контакт так называемый был на одном уровне, и тогда он предположил, что это единое месторождение, и стали бурить. Бурили с огромным трудом. Его взять не могли. Там Абазаров сделал невозможное. Его упорство было надежным. Знаете, на всех этих месторождениях очень много народу участие принимало.
Конечно, Лев Иванович принимал стратегические решения, руководил конкретными направлениями, конкретными скважинами. Но первые скважины, ни одна без него не бурилась, это точно. Мегионская скважина была заложена еще Новосибирским управлением, не Тюменским, потом их объединили.
Григорий Волчек: Я знаю, что открытие Шаима, с которого началась большая западно-сибирская нефть, было непростым делом. Там был и риск, там были и нетривиальные решения, и организационные, и геологические, и технические. Немножко об этом расскажите, пожалуйста.
Наталья Никульшина: Хочу сказать, что прекрасно сработали геофизики, которых Лев Иванович туда и направил, чтобы они подготовили все эти структуры.
Григорий Волчек: Биншток и Сутормин.
Наталья Никульшина: Сутормин, да. Биншток он тогда был больше геологом.
Они подготовили структуры, стали там бурить, и уткнулись опять в выступ фундамента, гранитный выступ. Пробурили не так глубоко. А когда стали испытывать, то испытали опять же открытым забоем, любимым методом Льва Ивановича.
Григорий Волчек: Который часто называют методом Ровнина.
Наталья Никульшина: Да. Испытали. Получили совсем немного нефти. И тут по аналогии с Березовским отец предположил, что идет линия нефтеносных пластов, и что нужно пробурить не в своде, как обычно, а на крыле этой структуры. Ну и пробурили, и вот тогда и получили уже промышленные тонны нефти.
Григорий Волчек: То есть, вопреки хрестоматийной науке. Вопреки фундаментальным законам.
Наталья Никульшина: Ну, не то чтобы совсем вопреки, правильнее сказать, что тогда это было нетривиальное решение.
Григорий Волчек: И получили 400 тонн нефти.
Наталья Никульшина: То есть, это была первая промышленная нефть, да. И это было счастье.
Григорий Волчек: Да, это было счастье для всей страны. Люди, и среди них Ваш отец, открывали гигантские и сверхгигантские нефтяные, а затем и газовые месторождения. На Вашем материальном статусе, на Вашем личном благосостоянии это как-то сказывалось?
Наталья Никульшина: Нет, никак абсолютно.
Григорий Волчек: Но хотя бы премии какие-то платили за это?
Наталья Никульшина: Премии? Вы знаете, нет. Это было не положено.
Есть такая забавная история. Когда открыли одно из месторождений в Тимано-Печерской провинции, он тоже принимал там участие и довольно серьезное, то ему выплатили премию за это только тогда, когда он перестал быть министром. Постфактум. И мы купили на неё цветной телевизор.
Григорий Волчек: Целый телевизор? Здорово!
Наталья Никульшина: Да, и это было уже во время перестройки. И еще стояли за ним в очереди. Надо сказать, что у нас цветной телевизор появился только тогда, когда я была в восьмом классе, до этого был черно-белый.
Григорий Волчек: Но хоть машина-то была?
Наталья Никульшина: Нет.
Григорий Волчек: А что было из транспортных средств?
Наталья Никульшина: В Тюмени был мотоцикл до тех пор, пока папа не попал в аварию. После этого от мотоцикла избавились. Но он довольно долго на нем ездил, ему нравилось. А машины он так своей и не завел, потому что когда он приехал в Москву, появилась персональная машина, и своя машина уже была не нужна.
Григорий Волчек: Понятно. Родина геологов не баловала особенно.
Когда мы говорим о руководителях геологии Западной Сибири в 50–60-е годы, то, конечно же, мы вспоминаем также монументальную фигуру Рауля-Юрия Эрвье, который был руководителем треста, потом главка. Как работали эти два незаурядных человека? Мы знаем, что сильные личности зачастую испытывают большие проблемы во взаимоотношениях. А это были два, безусловно, выдающихся человека, сильные личности. Как они работали вдвоем?
Наталья Никульшина: Я уже говорила, что отец обладал уникальным даром сглаживания конфликтов. Юрий Георгиевич был вспыльчивый, но он был уникальный человек. Организаторские способности феноменальные. Он был великолепный инженер, но геологом был Лев Иванович. Он довольно быстро понял, что к этому молодому пацану, который был младше его на 17 лет, надо прислушиваться. Конфликты были, были довольно часто. Но они были исключительно по работе.
Потом все это вообще уладилось. После всех этих открытий они уже притерлись, понимали друг друга, и друг друга очень уважали. Надо сказать, что Юрия Георгиевича любили все. Он был очень интересный человек, он был харизматичной личностью. Ему было не сложно поехать к военным, попросить вездеходы, попросить вертолеты, военные танки. Они же на танках там ездили. И это все для Юрия Георгиевича — как забросить оборудование, как завезти. Они с отцом очень часто плавали по Оби, выбирали места. Они не были кабинетными работниками. Оба. Они не сидели в кабинетах, они постоянно были в командировках. Один в Ханты-Мансийске, другой в Сургуте или наоборот. Вот так они работали.
Григорий Волчек: Давайте немножко о Вас. Правильно ли я понимаю в том, что Вы выбрали профессию геолога и остались в этой профессии после окончания геофака МГУ, большая заслуга Вашего отца?
Наталья Никульшина: Большая заслуга, потому что избежать этого, наверное, было невозможно. Я пыталась, хотела поступить на детского психолога в университет, но видела, что я не готова сдавать биологию, и не пошла туда. Спокойно сдала физику и химию и поступила на геологический факультет в МГУ.
Почему невозможно было избежать? Потому что дома, когда собиралась семья, в основном говорили об этом, ну очень много говорили. Дядя — тепловые потоки, тетя — редкие земли, отец — про нефть, а старшая сестра уже училась тоже на геологическом факультете, и тоже обсуждались всякие вопросы. Избежать, действительно, было просто невозможно. Я очень рада, что я сюда пошла. Я была совершенно не против этого, мне даже очень нравилось, и жизнь была чудесная на геологическом факультете. Одни практики чего стоили! Один мой товарищ написал в книге отзывов в Крыму, что практика — это хорошо организованный отдых студентов, и это была абсолютная правда.
Григорий Волчек: 1967 год — перевод в Москву. 3 года начальник главка по геологоразведке нефти и газа. И потом 17 лет министр геологии Российской Федерации, тогда это называлось Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, РСФСР. Российский республиканский министр геологии Лев Иванович Ровнин. Что об этом периоде можно сказать? Не зацикливался ли он на этой позиции, на своей любимой Западной Сибири, на нефти и газе? Не было ли такого вот уклона в его работе, такого избыточного акцента на эти вопросы?
Наталья Никульшина: Нет, не было. Как раз хочу отметить, что он был очень широко образованный человек, получивший великолепное широкое образование, университетское, подчеркиваю, в Саратовском университете. У него были азы геологические очень хорошие. Он занимался всем. И алмазами, и золотом, и нефтью, конечно. Очень много занимался центральными районами, их развивал.
Григорий Волчек: Центральными районами европейской части России?
Наталья Никульшина: Да. Он считал, что «не докрутили» этого район, здесь столица и т.д. Он очень много для этого сделал и обращал на это большое внимание.
Он очень много занимался минеральной водой. Вот, например, «Шишкин лес», который сейчас многие пьют, тоже с его одобрения и подачи было открыто, потому что это очень хорошее место, он там был, ему понравилось. Он сказал, да, бурите, вода нужна. Он очень много водой занимался и считал это очень важным. В том месте, где в свое время была открыта тюменская минеральная вода, сейчас находится санаторий. Так что, много чем занимался. Как он мне говорил, первый план это по золоту, по алмазам и по нефти, а потом все остальное.
Григорий Волчек: Длительное время Лев Иванович занимался шельфом. Это уже в новой суверенной России, это ухе 90-е и нулевые годы. Что здесь ему удалось сделать?
Наталья Никульшина: Во-первых, первая программа развития Арктики написана им. Это даже Велихов пишет в своих воспоминаниях. Подписал её Велихов и подписал её Ельцин. И, собственно говоря, благодаря вот этой программе началось какое-то движение туда. Они еще занимались строительством платформ на предприятиях, которые строили подводные лодки.
Они тогда спасли эти предприятия от полного разрушения, потому что заказов-то не было, а это был госзаказ, что важно. Он этим тоже гордился, и он, честно говоря, всегда стремился на север, он считал, что там богатства неизмеримые — и твердые полезные ископаемые, и нефть, и газ, что шельф и прибрежную часть нужно осваивать обязательно. Этим он занимался.
Григорий Волчек: Будучи министром и в дальнейшем Лев Иванович, Вы сказали, и это достаточно неожиданная фраза для меня, придавал большое значение геологоразведке центральных районов или их еще тогда называли «российское нечерноземье». Вы назвали север, Вы сказали, что север в его представлении был очень перспективен, и так оно и есть. Какие-то еще другие регионы он особо выделял? Может быть, фокус внимания, какие-то акценты им выставлялись? Может быть, Каспийский регион, Восточная Сибирь, Дальний Восток? О Якутии Вы уже сказали. Чем он занимался наиболее предметно, с наибольшим энтузиазмом?
Наталья Никульшина: Во-первых, конечно, Восточная Сибирь. Он уже тогда понимал, что её надо смотреть, её надо осваивать и изучать, потому что это более сложный объект, чем Западная Сибирь.
И еще был один очень сложный объект — это Прикаспийская впадина. Дело в том, что там есть соль. Солевые отложения создают такую очень хорошую покрышку, которая запечатывает все. Но она же создает и трудности. И вот, когда Астраханское месторождение начали бурить, хотели уже бросить. Отец и еще один такой был человек — Мезинов Николай Васильевич, он тогда еще в Тюмени работал и после этого работал в Саратове. Они решили все-таки продолжать бурить на большую глубину.
Глубина была большая. Сейчас уже точно не помню, но большая была глубина. Пробурили и получили газоконденсат. Это Астраханское газоконденсатное месторождение. Оно огромное тоже. Помню, когда отец туда поехал, он приехал совершенно отравленный, потому что там сероводорода очень много.
Пришлось закупать трубы. Он говорил, что в Японии закупали. Наверное, в Японии, и это шло через Правительство, ведь просто так не купишь, тем более, в Японии. Закупали трубы специальные, потому что ничего не выдерживало. Построили там завод по производству серы. У нас в стране серы не хватало. Потом этим месторождением пополнили запасы серы. Это во время работы министром уже.
Еще он очень любил Камчатку. Он очень гордился тем, что в свое время они сделали по всей стране сейсмостанции. Это была просто сеть разбросана. И когда взорвался Толбачик, такой вулкан, то его взрыв определили с точностью до часа. Очень гордился, что дошли до такого, что смогли предположить. Но это было сделано благодаря тому, что у нас была сеть сейсмостанций большая.
Григорий Волчек: Сетью тоже занималось Министерство геологии?
Наталья Никульшина: Да. А они всем занимались потихонечку. Он тогда в свое время облетел всю Камчатку, был в долине гейзеров, смотрели они там всё.
Да, много он сделал, на самом деле для многих районов. И на аварии выезжал, когда что-то случалось, пропадала вода или что-то ещё. Постоянно летал. Командировки были постоянно.
Григорий Волчек: Наталья Львовна, заметное место в Вашей квартире, а я уточняю, что мы находимся в гостях у Натальи Львовны, она любезно нас пригласила, заметное место в Вашей квартире занимает один интересный предмет. Вот этот предмет. Не скажу, что я большой поклонник оружия, но пройти мимо него я все- таки не смог. Что это такое?
Наталья Никульшина: Папа называл это ТОЗкой.
Григорий Волчек: То есть, Тульский оружейный завод. Тульское ружье.
Наталья Никульшина: Да. Это его первое ружье. Он с ним охотился в Западной Сибири, в основном на уток. Он очень любил на уток охотиться. Он любил природу. Вот, как в нем сочетались охота и любовь к природе, я до сих пор не понимаю. Но это было так.
Природу очень любил, берег, уважал, но охотиться — охотился, потому что с детства привык. Во время войны пришлось ему обеспечивать семью едой. Брал ружье дедовское, брал удочку, и шел что-то добывать на ужин, или рыбку или зайцев, а бывало и ворону, как он рассказывал, когда совсем голод был, потому что фронт был рядом. Он очень хорошо с детства научился стрелять, хорошо научился ловить рыбу. Я с ним все время ходила на рыбалку. Я тоже очень хорошо умею ловить рыбу. Мы с папой сначала ловили мух, а потом на муху ловили рыбу.
Григорий Волчек: Хорошо ловилась рыбка?
Наталья Никульшина: Отлично ловилась в Подмосковье рыбка!
Григорий Волчек: Как говорят геологи, Лев Иванович был фартовым, удачливым геологом. Вы, мне кажется, очень точно и интересно сказали, что он видел объемную картину, он представлял себе месторождение, как сейчас говорят, в 3D, то есть, в объеме. Попросту говоря, он видел сквозь землю, по сути. Удачливый был геолог, и его удачи оказались удачами всей страны. То есть, получается и в рыбалке, и в охоте ему тоже везло.
Предлагаю поговорить еще об одних артефактах, которые привлекли мое внимание. Несмотря на мое спокойное отношение к алкоголю, вот эти два хрустальных бокала, я чувствую, что с ними тоже связана определенная история.
Наталья Никульшина: История не история, но из них просто отмечали открытие месторождений.
Григорий Волчек: А можно предположить, что открытие шаимской нефти, с которой началась большая западно-сибирская нефть, отмечалось из этих бокалов.
Наталья Никульшина: Можно. Я два таких бокала отправила в Урай, в музей.
Григорий Волчек: Очень здорово, что мы, отмечая это замечательное событие, этот замечательный юбилей, вспомнили творца успеха, творца этого яркого открытия — Вашего отца, бывшего главного геолога Главтюменьгеологии, бывшего министра геологии всея Руси Льва Ивановича Ровнина. Большое Вам спасибо!
Наталья Львовна: Вам спасибо огромное!