Весна и лето 1973-го стали прологом к арабскому топливному эмбарго против США, навсегда изменившему наш углеводородный мир

В международном сообществе политологов энергетики, как правило, отмечается, что ближневосточная сырьевая блокада (недолгая, но весьма болезненная) против Соединенных Штатов, Нидерландов и других стран по решению Эр-Рияда и его союзников в ОПЕК на исходе 1973 года стала однозначно-прямым следствием американо-голландской поддержки Израилю в октябрьской Войне Судного Дня на Синае. Но существует и другая точка зрения, согласно которой радикальный слом нефтяного рынка вызревал задолго до той — четвертой по счету — дуэли непримиримых соседей. Да, имеются как прямые, так и косвенные указания на то, что как минимум за полгода до вооруженного конфликта на Суэцком канале мир шатко балансировал на грани развала всей системы глобальной торговли «черным золотом». Так ли это? На вопросы «Нефтянки» отвечает преподаватель Международного института энергетической политики и дипломатии МГИМО МИД России, кандидат политических наук Павел Богомолов.

— Каким выдалось начало 1973 года в энергообеспечении Соединенных Штатов?

— Честно говоря, оно было кошмарным. Саудовская Аравия, этот ведущий поставщик нефти в США, настаивала: или находящаяся под американским контролем мегакорпорация Aramco перейдет в совместную собственность, или ей будет грозить национализация. Чтобы избежать ее, от Вашингтона требовалась еще и военная поддержка Эр-Рияду в противостоянии не только с Израилем, но и с египетским, а также иракским режимами. На фоне этой напряженности нефть в мире дорожала быстро — фантастическими темпами. 

— Отражалось ли это на доставке нефтепродуктов конечным потребителям в США?

— Безусловно. Прибывший — на фоне топливного дефицита — из Одессы в январе 1973-го теплоход Overseas Aleutian с грузом солярки был восторженно встречен у нью-йоркского пирса как вестник спасительно-библейского мессианства. Да и то сказать: без отопления мегаполис буквально замерзал! Не хватало природного газа, пропана, печного топлива… Texaco уже не заправляла лайнеры, вылетавшие из местных аэропортов. До Калифорнии пассажирские самолеты не долетали — садились в Питтсбурге в расчете на дозаправку. Школы, церкви, офисы, предприятия были парализованы в Айове, Иллинойсе, Огайо, Индиане, Небраске и Колорадо. Свет отключался в субтропиках Майами, 38 тыс. студентов были отрезаны от учебы в Техасском университете. В Джексоне лишились работы 40 тыс. человек, власти Теннеси реквизировали баржи для подвоза бочек с бензином и обогрева больниц… 

— …Почему бы не закупить дополнительные партии топлива в СССР — неужто в «мозговых трестах» Америки не возникал этот простой вопрос? 

— Возникал, хотя в мире и царила «холодная война». Так, вышеназванный сухогруз Overseas Aleutian, способный доставлять в своих трюмах и мешки с зерном, и горючее, спешно выгрузил на Украине 250 тыс. тонн американской пшеницы, которой столь остро не хватало нам в «эпоху застоя»; а взамен заполнил свое «нутро» таким же объемом советского печного топлива.

— Означало ли это долгожданное примирение между сверхдержавами?

— Нет. В ряде регионов, в том числе на Ближнем Востоке, команда Ричарда Никсона продолжала противодействовать «кремлевскому влиянию» именно на углеводородных путях. Но, как пишет историк Эндрю Скотт Купер, «даже продавая иранскому шаху Мохаммаду Реза Пехлеви неограниченные партии военного снаряжения, Никсон хотя и пытался защитить нефть Персидского залива от злокозненного советского воздействия, но его кабинет принял-таки у себя авральные поставки горючего из СССР. Принял для того, чтобы дома, в Америке, не гас свет! Взамен Белый дом согласился подбросить хлеба на столы россиян с помощью резервов избыточной пшеницы, складированной правительством США на элеваторах. Итак, разменная сделка под девизом «горючее за зерно» зимой 1972–1973 годов символизировала моральную двусмысленность эпохи разрядки. То есть те же самые две сверхдержавы, которые настраивали своих региональных клиентов, а именно Иран и Ирак, на взаимное противодействие в Персидском заливе, оказались в то же время готовыми поддержать друг друга путем бартерного обмена топлива на еду».

— Нельзя ли, кроме этого, прокомментировать кое-что не менее важное? Дабы не ссориться с нефтяными колоссами на Востоке и щедрее делить с ними прибыль, Вашингтон принял саудовский ультиматум по Aramco, — не так ли? Эр-Рияд получил 25-процентную долю в этой сверхмонополии плюс обязательство США: предоставить саудитам контрольный пакет в 51% не позднее 1982 года. Началось, иными словами, «большое нефтяное отступление» Америки. Но, собственно, почему? 

— Хотя до развязки Уотергейтского скандала, угрозы импичмента и ухода Никсона в отставку было далеко, но президент чувствовал себя непрочно, пытаясь сбрасывать острые вопросы любым методом. Но, с другой стороны, очень уж позорно рушилась американская стратегия в отношении сателлитов в Южном Вьетнаме, за что в Белом доме отчитывали госсекретаря Генри Киссинджера. Так или иначе, пушки Пентагона в дезориентированном Сайгоне уже смолкли. А в самих Соединенных Штатах, после переизбрания Никсона в ноябре 1972 года, шла под лозунгом «обновления» чехарда в правительстве, и раздражавший президента директор ЦРУ Ричард Хелмс был отправлен в ссылку — послом в Тегеран. С его помощью шах зондировал: не поможет ли «старший брат» шиитскому Ирану превентивно оккупировать нефтеносный Кувейт и предотвратить его захват другим соседом — Ираком?

— А кроме «дышавших конфликтом» низовий Тигра и Евфрата, — были ли на нефтяной карте мира еще и другие точки геополитических дрязг?

— Тревожным летом 1973-го становилось ясно, что Эр-Рияд, ободренный американской уступкой по «черному золоту», — не единственная препона для энергополитики США на арабском Востоке. 1 сентября начал конфискацию 51% собственности иностранных нефтяных компаний ливийский лидер — полковник Муаммар Каддафи. Таким образом, конфронтация в сфере ТЭК распространялась и на Средиземноморье. В коридорах Occidental Petroleum и других компаний повеяло паникой. И неудивительно: ливийцы азартно призвали страны залива последовать своему мятежному примеру, разрывая соглашения с Западом в клочья. Из Триполи прозвучал совет: взвинтить экспортные цены «черного золота» на 30% и к тому же отказаться от платежей в долларах ради стремительного усиления собственных валют. 

— Ну а как, интересно, сопоставлялось все это с энергетическими расчетами и выкладками мирового гегемона?

— Отраслевые калькуляции американцев грешили ошибками. Они были спутаны примирением президента Египта Анвара Садата (слывшего верным преемником Гамаля Абдель Насера и союзником Москвы) с саудитами. Садат нагрянул с громким визитом в «королевство пустынь» и добился от короля Фейсала обещания: перестать чрезмерно потакать Вашингтону, пока тот не прекратит свою огульную поддержку экспансионистских планов Израиля. Монарх, действительно, пообещал «повышать нефтедобычу не более чем на 10% в год, если на Ближнем Востоке не изменится американская политика». 

— Почему смена настроений короля стала мощным ударом по США?

— Видите ли, Соединенные Штаты были способны довести среднесуточную нефтедобычу лишь до 11 млн баррелей, и отчаянно наращивали импорт. Там знали точно: очень скоро Америка будет нуждаться в 24 миллионах. На кого же, спрашивается, надеяться? Разумеется, на Саудовскую Аравию, которая хотя и производила в 1973-м всего 8,5 млн баррелей, но зато пообещала Белому дому выйти к 1980 году на 20 миллионов. Что, конечно, устраивало Никсона и его команду. Но, увы, устраивало лишь до сентября 1973-го, когда Эр-Рияд и другие арабские звенья ОПЕК стали «словно с цепи срываться».

— А почему в США до осени вторили, что раздражавшие их «нефтяные судороги» на Ближнем Востоке хотя и впрямь происходят, но не имеют-де оправданий, ибо никакой войны на рубежах Израиля не предвидится?

— Сейчас вы мне даже не поверите! Угрозу нападения на аннексированную у арабов в 1967-м «периферию» неизменно отрицал в ту пору… сам же Тель-Авив! Из Ирана, Иордании, Саудовской Аравии и, в конце концов, из СССР шли за океан разведывательные донесения: Египет быстро перевооружается и ускоренно готовится к атаке; но Израиль все это с самоуверенным видом опровергал. Его должностные лица постоянно разубеждали и Киссинджера, и самого Никсона! Зачем это делалось, — рано или поздно мы, быть может, узнаем, но пока… Речь, скорее всего, идет о неведомой и тщательно охраняемой до сих пор тайне мировых спецслужб.

— Но, так или иначе, арабы в конце концов нанесли довольно сильный и комбинированный с двух направлений удар не так ли?

— 6 октября 1973 года, в священный для иудейства день Yom Kippur, армия Египта форсировала Суэцкий канал, а сирийцы атаковали Голанские высоты. На помощь ринулись из разных уголков арабского мира боевые части Ирака, Саудовской Аравии, Иордании, Кувейта, Марокко и Туниса. Бездействовал, в отличие от арабов, один лишь шахский Тегеран, для которого ось Вашингтон-Иерусалим оставалась чем-то незыблемым и неприкосновенным. Запретив в ту пору советским военно-транспортным самолетам пересекать воздушное пространство Ирана для ускоренных поставок сирийцам и египтянам, Реза Пехлеви одновременно заверил израильтян в том, что иранский «нефтяной мост» для Тель-Авива не будет оборван ни при каких обстоятельствах. 

— Каким же, интересно, образом война переросла в нефтяное эмбарго против Запада?

— Это было обусловлено накалом тогдашних событий. Перед лицом потери ¼ израильских ВВС и сотен солдат и офицеров премьер-министр страны Голда Меир приказала загрузить один из проданных Францией «Миражей»… атомной бомбой! 10 октября Киссинджер получил от Никсона приказ: во что бы то ни стало добиться прекращения огня. Но уже в 14.05 того же дня весь аппарат Белого дома замер: подал в отставку вице-президент Спиро Агню. Для него это единственный способ предотвратить уголовное преследование за взяточничество, допущенное им в бытность губернатором Мэриленда. А в Вене государства-экспортеры из зоны Персидского залива разорвали в тот же день переговоры под эгидой ОПЕК с западными корпорациями о пересмотре контрактов с ними. То есть самими арабами был блокирован выгодный для них же диалог о повышении экспортных цен! Так насколько же хлопнувшие венской дверью эмиссары Абу-Даби, Ирака, Кувейта и даже (на сей раз) Ирана были разъярены американским покровительством в пользу Израиля, что ныне, с лихвой перекрыв амбициозные требования своих собратьев в Ливии и Алжире, они требовали подъема ценовой планки уже на целых 50%.

— Не пришлось ли Вашингтону в этих условиях применить политику не только пряника, но и кнута? 

— Пришлось. Говоря 13 октября по телефону с шефом Пентагона Джеймсом Шлесинджером, Киссинджер добивался молниеносных поставок оружия и боеприпасов Тель-Авиву. Госдепу во что бы то ни стало хотелось поддержать боеспособность союзника хотя бы до заседания Совета Безопасности ООН. Но Шлесинджер уже чувствовал: стоит запустить авральный «оружейный мост» для ближневосточного партнера, — и гневные арабы захотят объявить эмбарго на экспорт «черного золота» в Соединенные Штаты. Так, 14 октября на Совете безопасности США прозвучало, что единственным поставщиком нефти в Америку, способным к тому же нарастить объемы поставок, может остаться лишь Иран, но эта добавка не достигнет и 200 тыс. баррелей в сутки.

— Ну и как же повел себя в такой обстановке бесспорный лидер картеля экспортеров — Эр-Рияд?

— Саудовский министр шейх Заки Ямани заявил, что, в случае американских вливаний в израильский арсенал, «королевство пустынь» немедленно снизит добычу на 10%, а через месяц — еще на 5%. Днем позже главы топливных ведомств арабских государств объявили о пятипроцентном сокращении производства, которое действовало бы до эвакуации войск Израиля со всех удерживавшихся им территорий. Кроме того, шесть стран региона, включая Иран, повысили продажные цены основного экспортного сорта Arabian Light на 21%. 15 октября некоторые княжества полностью «зарубили» свои поставки в Соединенные Штаты, а 19 октября этому примеру последовала Ливия. Так или иначе, цена сырья в Америке взметнулась на 70% — до 5,11 долл за баррель, что считалось тогда потребителями кошмарной цифрой.   

— Действовала ли администрация Никсона, наверняка уязвленная этим, четко и безошибочно? Или же международно-энергетический пиар Белого дома грешил некими стилевыми минусами и несоответствиями?

— Самоуверенная сверхдержавность подвела американцев. Сводя кризис на энергорынке к некоей шутке(!), спикер Белого дома вальяжно заявил, что угрозы ближневосточных поставщиков вообще не будут восприниматься в Вашингтоне всерьез. Не будут до тех пор, пока «хотя бы один миллион баррелей среднесуточных поставок не будет и впрямь срезан». Мол, никто на Потомаке и не думает пугаться перед лицом все более суровых заявлений из Персидского залива. Но король Фейсал был непреклонен. «Вы все еще не верите в нашу решимость? — грозно вопрошали саудовские СМИ. — Ну что ж, Белый дом получит за это по полной программе». 20 октября все танкеры с жидкими углеводородами из «королевства пустынь», шедшие за океан, встали; и с тех пор этот день отмечается в региональной историографии как дата начала «экономической войны против Соединенных Штатов». 

— Не перекликалось ли все это причудливо-резонансным образом с нараставшей внутриполитической неразберихой в самой Америке?

— Судите сами. Вечером той же октябрьской субботы 20 октября телеканалы США прервали вещание внезапной вестью. Миллионы зрителей узнали о том, что Никсон, оставивший страну без привозной нефти, свалил вину на других. Президент был разъярен нависшим топливным кризисом, но в столь странной форме, словно его устроили… некие инопланетяне! Психическое состояние лидера было разбалансировано настолько, что он сплел «бузину в огороде с дядькой в Киеве». И вывалил — в попытке избежать импичмента — серию панических указов по Уотергейтскому внутриполитическому скандалу. Так, Никсоном были уволены спецпрокурор Арчибальд Кокс, генпрокурор Эллиот Ричардсон и его заместитель Уильям Ракелсхаус. Но, похоже, все это уже не могло спасти «первое лицо» государства от грядущей отставки.

— Ну а эмбарго — когда оно стало практически всеохватывающим?

— 21 октября к стопроцентно-блокадным мерам Саудовской Аравии, Ливии, Алжира и Абу-Даби присоединились Кувейт, Катар, Бахрейн и Дубай. Обо всем этом Киссинджер узнавал в ходе своего спешного визита в СССР, а из Москвы — в Израиль. Поставки сверхсовременных американских снарядов и ракет позволили израильтянам, наконец, удержать фронт. И теперь Кремль рассматривал обращение Садата: резко усилить советскую помощь Египту. Едва Киссинджер вернулся 24 октября домой, как Леонид Брежнев сообщил туда том, что в Москве хотят послать на Ближний Восток, наравне с миротворческим контингентом, обещанным Белым домом, — свои войска для разграничения между арабскими и израильскими боевыми порядками. А то, что Кремль выразил готовность отправить туда наши части даже если американцы не пошлют по какой-либо причине своих парней, говорило том, что брежневскому окружению было известно: Никсон висит на волоске! 

— Причем президенту не добавляло уверенности в завтрашнем дне еще и то, что дефицит нефти сразу же сказался на всех фронтах, — не так ли?

— До эмбарго 7-й флот США, дислоцированный в Тихом океане, ежедневно получал по 120 тыс. баррелей саудовского «черного золота». Теперь этой заправки не было. Пострадал и 6-й флот в Средиземном море. До топливного бойкота котельные этих кораблей получали горючее с итальянских НПЗ, но исходным сырьем было опять же «черное золото королевства пустынь». В условиях, когда советский ВМФ был готов направить в Средиземноморье 90 кораблей, подводных лодок и вспомогательных судов с натренированной для десантов морской пехотой, — нефтяной голод под звездно-полосатым флагом не радовал американцев. А что, если европейские члены НАТО усилят у себя рационирование горючего и перестанут делиться с базами США? На таких неурядицах и, в целом, на хозяйственном хаосе — стремительно поднимало голову, особенно в Риме и Париже, идеологически обновленное и все более популярное в массах движение социалистического толка — еврокоммунизм.

— А погрузилась ли во тьму и неподвижность сама Америка — страна стремительных сверхскоростей и неонового сияния?

— Да, погрузилась — если не целиком, то почти наполовину. Никсон объявил о жестких лимитах на заправку автотранспорта по субботам и воскресеньям, о запретах на любое освещение вокруг зданий, о снижении допустимой скорости на автострадах и о 30-процентном сокращении продаж бензина в пересчете на одну машину. Тем временем уже в октябре 1973-го стоимость жизни в США взлетела на 9,6%. Да и понятно: в первые же недели эмбарго минимальный объем горючего, все еще реализуемого в стране, но ставшего сверхдорогим, рухнул на 18%, так что доставать его семьям американцев стало труднее. Экономисты пророчили безработицу типа Великой депрессии 1929-1933 годов. Ну а чуть позднее, в ноябре того же года, погасли огни даже на главных авеню американских городов. Лишилась света половина фонарей на Golden Gate Bridge, потемнели исторические монументы на столичной Mall. Патриотичная экономия электричества доходила порой до абсурда. Возьмем, к примеру, некоего Джо Конфорта, хозяина борделя на окраине Рено. Этот лицензированный дом терпимости под вывеской Mustang Ranch приказал своим «ресепшенисткам» сменить купальники бикини на брючные костюмы и халаты. Почему? Температуру в приемном холле пришлось — в целях бережливости — понизить с 75 до 68 градусов по Фаренгейту. 

— Когда и как закончилось эмбарго?

— Его отменили 18 марта 1974 года. Процедура прошла спокойно на встрече в венской штаб-квартире ОПЕК. Саудиты пообещали сразу же поднять свое производство «черного золота» на 1 млн баррелей в сутки, а к концу 1975 года — поднять добычу на 37%, то есть до 11,2 млн баррелей. Почему — наверняка спросите вы — все это стало возможным? Дело было не только в определенной мере результатом послевоенного примирения между Израилем и его арабскими соседями. Главная причина —– решительная переориентация Вашингтона на тесный двусторонний союз с Эр-Риядом вместо недавнего (и весьма противоречивого) акцента на альянс с шахским Тегераном. Условия качественно нового стратегического партнерства с Америкой устраивали саудитов полностью. Отсюда, собственно, и финальный занавес над эмбарго.

— Но почему мы говорим, что после его окончания полвека назад углеводородный мир стал иным — не таким, как прежде?

— Изменилась, во-первых, география глобального апстрима. Отступил устаревший взгляд на то, что главные ареалы нефте- и газодобычи призваны-де находиться, в основном, в «третьем мире». А пользоваться доставляемыми оттуда углеводородами должны, наоборот, постиндустриальные государства. Теперь же ускорилось освоение кладовых Северного и Норвежского морей, Мексиканского залива, Аляски, австралийского шельфа… Соответственно, в этих же регионах усилилось наступление на уголь, торф, другие «архаичные» виды ископаемого топлива. Изменилась и сама торговля нефтью и газом. Напуганные в 1973-м согласованно-блоковой позицией целого региона в Персидском заливе, западные столицы начали отход от идеологии и практики прямых межправительственных, корпоративно-государственных соглашений о поставках и, соответственно, переход к обезличенно-спотовой коммерции. Что стало, согласитесь, драматичным поворотом, ведь ставка на спот — дело рискованное. Довести данный сюжет до логического финала мечтают авторы антироссийских санкций, которые обрывают самые, казалось бы, надежные каналы трансконтинентального сырьевого экспорта. В общем, как отмечал отраслевой гуру Дэниель Ергин, «эмбарго возвестило об эре новых взаимоотношений в нефтяном мире. Как войну, которая была чрезвычайно важным событием, чтобы отдавать ее на откуп генералам, так и нефтяные вопросы, приобретавшие теперь колоссальное значение, не следовало отдавать нефтяникам».

— А что можно сказать о морально-психологическом, подчас чисто бытовом измерении эмбарго и его уроков?

— Впервые в истории тысячи американцев и голландцев, как и жителей иных стран Запада, часами, а то и целыми днями стояли в очередях за дизельным топливом и бензином. Злобе не было предела. Возникали драки и стрельба на подъездах к АЗС. До 1973-го большинство граждан «золотого миллиарда» верило в то, что надоевшие очереди — удел жителей СССР, других соцстран. Но вот настало время, и занимать с рассвета место у бензоколонки пришлось в самых, казалось бы, благоденствующих уголках Земли. Перебравшийся со временем в Голливуд советский киноактер Савелий Крамаров блистательно исполнил роль одной из жертв товарных дефицитов на родине. Он ведь мастерски сыграл содрогавшегося на холоде бедолагу с «украшением» на шее — гирляндой рулонов туалетной бумаги, купленной после долгих мытарств. Но, наверное, даже Крамарову не пришло в голову, что в 1973–1974 годах нехватка подобных санитарно-гигиенических товаров поразила, из-за энергодефицита в бумажной отрасли, богатейшие страны мира!

— Но правда ли это?

— Вот что написано в выпущенной издательством Simon & Schuster книге «Нефтяные короли»: «Сообщения о нехватке товаров первой необходимости привели к бунтам домохозяек в Японии. Одну женщину задавили насмерть во время давки из-за туалетной бумаги в Осаке. Общенациональная охота за сахаром отозвалась сплетней между двумя покупателями, обеспокоенными отключениями электричества на предприятиях по выпуску рафинада. На Апеннинах траулеры неподвижно громоздились на пляжах, как в равной мере простаивало и фабричное оборудование. Западная Германия объявила о прекращении найма «гастарбайтеров». Запреты на воскресные поездки за рулем были введены во Франции, Нидерландах и Италии… На лондонской Piccadilly Circus погасли фонари. А свадьба королевской дочери принцессы Анны с лейтенантом Марком Филлипсом напоминала своим скромным антуражем атмосферу самоограничений эпохи Второй Мировой». 

— То есть Запад во главе с Соединенными Штатами впервые осознал: гарантированной, в том числе потребительской, «исключительности», как и «богоизбранности» в целом, там не существует… 

— И в этом рельефно почувствовались в ту пору довольно смутные, но уже тревожные контуры бедствий, ожидавших созвездие рыночных экономик впереди — на старте XXI века. Так что не удивляйтесь публикациям западных СМИ о недавнем дефиците лекарств в больницах и аптеках на фоне недавней эпидемии COVID-19, о плохо отапливаемых (из-за дороговизны газа) домах, о закрытии предприятий и уже начавшейся (на фоне углеводородного голода) деиндустриализации ряд государств. Отцы и матери нынешнего поколения столкнувшихся с трудностями немцев, голландцев, англичан, испанцев или французов уже видели на своем веку полупустые полки супермаркетов и простаивавшие бензоколонки с бесконечным «вальсом ценников и этикеток». Да-да, все это уже было там полвека назад. Другое дело, что простившиеся с активной служебно-производственной карьерой старики забыли рассказать своим детям и внукам о событиях 1973-го. Забыли, между прочим, напрасно.