Российская энергетическая неделя и форумы, сопутствовавшие ей в Москве и Санкт-Петербурге, стали международными событиями в большей мере, чем вехи домашней отраслевой хроники. Они не просто привлекли, а приковали к себе внимание влиятельнейших СМИ по обе стороны Атлантики. Назвав планы массированного и агрессивного экспорта дорогостоящего сланцевого СПГ из-за океана в ЕС «недобросовестной конкуренцией», Владимир Путин дал американской энергодоктрине наилучшее определение. Президент мог бы высказаться сильнее. Мог бы, с другой стороны, выразить свою мысль и мягче. Но он избрал золотую середину, подтвердив классически-путинское хладнокровие, сдержанность и уверенность в своих силах.
Со всеми в ОПЕК удалось поладить
То, что Москва не хочет конфликтовать, да и конфронтировать с Соединенными Штатами сверх меры, учитывая и без того болезненно-замороженное состояние двусторонних отношений на крайне низкой отметке, было очевидным. Такой подход проявился в ходе Энергетической недели и на встрече Путина с гостем из Венесуэлы — Николасом Мадуро.
Посудите, уважаемый читатель, сколь мощно такая же беседа, но полвека назад, использовалась бы советским руководством для накаливания риторики против США. Но сегодня телезрителям взвешенно показали и дали услышать иное: Путин приветствует усилия Каракаса хотя бы по робкому сближению и диалогу с некоторыми сегментами венесуэльской оппозиции, поиску точек соприкосновения с ней во избежание новых кровопролитных столкновений и уличного хаоса. Видеокамера показала при этом сосредоточенные лица латиноамериканских собеседников — они свидетельствовали о многом.
Конечно, нашлось время и для высокой оценки Кремлем роли Каракаса в разработке и продвижении идеи квотных ограничений нефтедобычи силами 24 государств по формуле ОПЕК+. Вообще надо сказать, что Энергетическая неделя органично сплела в своем формате и повестке дня устремления как богатого, так и бедного звеньев ОПЕК. Именно так именуют политологи нефти оба соперничающих эпицентра в экспортном картеле. Это, с одной стороны, те его сегменты, которые вынуждены бороться за справедливые цены на углеводородное сырье из-за своих ужасающих социальных реалий. А с другой стороны, это клуб прекрасно обеспеченных во всех отношениях монархий Персидского залива во главе с «королевством пустынь».
Уже то, что оба фланга добытчиков нефти в «третьем мире» высказались в Москве во весь голос, раздражает недоброжелателей России. Как злит их и то, что мы, назло геополитическим интриганам, возвращаем себе плюсы сотрудничества с теми государствами, которые возникали как раз при поддержке Кремля, но затем, из-за миллиона хитростей, сворачивали по недобрым подсказкам на антироссийский путь. В самом деле, в 1940-х годах мы во многом создали и первыми признали Израиль, и в Тель-Авиве вам покажут самую верхнюю подпись Андрея Громыко под этими решениями ООН; но Западом было сделано все, чтобы рассорить нас с израильтянами. Мы первыми установили в 1920-е годы дипотношения с Афганистаном, но именно он был злокозненно превращен в последней четверти ХХ века в стратегическую торпеду для подрыва глобальной роли СССР.
Наконец, мы же первыми признали в 1926 году Саудовскую Аравию (о чем упомянул на днях Путин), но на долгие десятилетия были вовлечены в противоборство с этой монархией на Аравийском полуострове и вокруг него. И вот сегодня как раз тот факт, что пружины без конца повторяющейся метаморфозы удалось раскусить «этим русским», и отныне подобным вещам, похоже, уже не бывать, — красноречиво говорит сам за себя. Он не может не злить любителей загребать региональный жар чужими руками.
Диалог с Саудовской Аравией становится доверительным
Обозреватели, мысленно перебирая практические итоги (14 полновесных документов) саудовского визита для углеводородного ТЭК, подчас спорят: что из этих результатов стало важнее. Что, помимо единодушных взглядов на перспективу возможного продления квотного режима по формуле ОПЕК+ и после марта 2018 года, имеет шанс превратиться со временем в смысловые стержни широкого российско-саудовского партнерства?
Некоторые аналитики выделяют меморандум «Газпром нефти» с гигантом Saudi Aramco. В тексте раскрыты возможности общего технологического броска к трудноизвлекаемым залежам сырья путем улучшения технологий гидроразрыва пласта и горизонтального бурения. Другие воодушевлены желанием саудитов рассмотреть участие в арктических проектах добычи природного газа и производства СПГ. Третья группа экспертов комментирует миллиардную программу СИБУРа по вхождению в саудовский даунстрим. Четвертые полагают, что именно в сфере даунстрима нацеленность Эр-Рияда и его корпораций на Индию, куда пришла (на Вадинарский мега-НПЗ) со своими вложениями и наша «Роснефть», обещает не только конкуренцию, но и опять-таки возможность партнерства в освоении самого бумирующего во всем мире рынка горючего и масел на Южноазиатском субконтиненте. Оживленно обсуждается и созданный в присутствии первых лиц Совместный фонд высоких технологий с капиталом в 1 млрд долл. Комментируются и другие, столь же прорывные и многообещающие направления. Но…
…Даже если бы ни одно из них не было инициировано в Москве в эти осенние дни, — все равно в ходе российско-саудовского диалога прозвучало несколько слов, ради которых действительно стоило состояться этому — и впрямь историческому приезду полуторатысячной делегации и свиты короля в Белокаменную и Златоглавую. Говоря о значении прошедшей в Кремле встречи с главой РФ, монарх впервые назвал Россию дружественной страной. В свою очередь, Владимир Путин охарактеризовал беседу с гостем как очень доверительную. Такие оценки дорогого стоят. Представьте себе укрывшегося в каком-то засыпанном листвой дагестанском схроне боевика, опутанного псевдоисламской агитацией, но вдруг увидевшего на своем смартфоне московское рукопожатие с главным гарантом суннитской веры и хранителем обеих мусульманских святынь — Мекки и Медины. Такие картинки попросту дезориентируют и, более того, морально разлагают террористов от Кавказа до Индонезии, не правда ли? Но главное на сегодняшний день: подобные эпизоды вносят сумятицу в ряды вооруженных сирийских экстремистов и их союзников с Ближнего Востока и из Центральной Азии.
Торгуя многим, но не принципами
Итак, когда мы с вами наблюдаем на биржевых мониторах зримыйй подъем бенчмарковых сортов нефти после российско-саудовского саммита, то происходит это не только благодаря близости обеих сторон к актуальной проблематике и перспективам процесса ОПЕК+.
Налицо — более широкое, осмысленное и, я бы добавил, выстраданное сходство позиций если не по всем, то по многим проблемам современности. И ведь она, эта близость, рельефно усиливается как раз между двумя крупнейшими энергетическими державами, дающими вместе около четверти глобального производства нефти и половину ее суммарного экспорта.
«За 9 месяцев соглашение ОПЕК+, — отмечают «Вести», — так и не смогло повысить цены до необходимого уровня, так же как и перебалансировать рынок. Однако совместные усилия разморозили отношения между Россией и Саудовской Аравией даже несмотря на то, что Эр-Рияд является ключевым союзником США по геополитическим вопросам. Но так было при Обаме, а правление Трампа потрясло союзы на всех континентах. Непредсказуемость этого лидера в отношении двусторонних или многосторонних партнерских связей вынуждает другие страны внимательно изучать дипломатические перспективы. Выход США на экспортный рынок в декабре 2015-го поставил перед РФ и Саудовской Аравией вопрос о необходимости укрепления связей. До того момента вся американская нефть направлялась на местные НПЗ, которые производили топливо только для внутренних потребностей».
Кстати, Москве не пришлось, ради создания особого климата для встречи с саудовским руководством, отрекаться ни от одного из принципиально-долговременных векторов своего ближневосточного курса. Достоинство и самостоятельность России в международных делах — превыше всего. Как раз во время визита, поддерживая наступающую армию сирийского президента Асада (которого годами хотел свергнуть Эр-Рияд), наши подводные лодки ударили крылатыми ракетами «Калибр» по командным пунктам и базам снабжения боевиков. И нет сомнений в том, что эхо канонады донеслось и до арендованного приезжим монархом московского отеля Four Seasons.
Сближение с Эр-Риядом — не в ущерб Тегерану
Вот и с Тегераном, этим главным соперником «королевства пустынь», совершенно открыто подписано соглашение о бартерных поставках в Россию 100 тыс. баррелей иранской нефти в обмен на необходимые Исламской Республике товары.
И напрасно иные комментаторы отмахиваются от этой вести, считая названный объем якобы несерьезным. Вспомним: покойный венесуэльский лидер Уго Чавес, ежесуточно поставляя на социалистическую Кубу именно 100 тыс. баррелей, причем делая это годами, невольно превратил топливно-сырьевой мост в один из главных раздражителей для США во всем ареале Карибского бассейна. Иными словами, оценка «много или мало?» зависит от того, как на все это посмотреть.
В общем, кто-то строит переправы и мосты энергетического партнерства, а кто-то хочет превратить предстоящую неделю в роковой период сведения счетов с государствами-изгоями. The Washington Post сообщила о желании Трампа аннулировать атомную сделку с Ираном. Можно подумать, что это мирное соглашение заключала одна Америка, а не целая группа ее союзников (не говоря о России), которые обижены апломбом заокеанского гегемона. Будучи не в силах отрицать, что Тегеран четко соблюдает букву договора о прекращении своей ядерно-оружейной программа, президент заявляет, по сообщению Reuters, что нарушения касаются его «духа». Вы только подумайте, какие духовники витийствуют, как на подбор, на Потомаке! Говорят загадками, мистически шепчут, подмигивают, намекают…
Politico недаром пишет, что глава админстрации выражается «спонтанно» и «загадочно». На состоявшейся в Белом доме фотосессии с высшими военачальниками Пентагона и их женами, Трамп с провидческим пафосом сказал: «Может быть, это затишье перед бурей»(!). Неужто планируется наказать Иран неизвестно за что с таким грохотом, что в Персидском заливе в одночасье (и совсем не ко времени) возникнет еще одна Северная Корея? Воинственного республиканца это не смущает. «Мы сделаем то, что должны сделать, чтобы Пхеньян не угрожал Соединенным Штатам и их союзникам», — пригрозил Трамп. Да уж, начинающаяся неделя и впрямь может оказаться не по-доброму переломной и на Дальнем, и на Среднем Востоке.
FT запуталась в издержках
The Financial Times по-своему откликается на итоги Нефтяной недели. «…Мир, — говорится в статье аналитики Джона Торнхилла, — все быстрее переходит на электромобили, что снижает зависимость от двигателей внутреннего сгорания. Тут выживут лишь производители нефти с наименьшей себестоимостью, а Россия не входит в их число». Разберем этот — ошибочный — тезис.
В канун основных мероприятий Российской нефтяной недели заместитель министра энергетики РФ Антон Инюцын сообщил, что себестоимость добычи нефти в России составляет 3-8 долл за баррель. И это, по Торнхиллу, — слишком высокие издержки? Звучит как абсурд.
За счет низкой себестоимости добычи «и роста глубины переработки с 70 до 80% (а на ряде НПЗ — выше 98%) наша ресурсная база остается одной из самых конкурентоспособных в мире», — цитирует Инюцына официальный журнал Недели. Благодаря этому Россия в 2016 году не только сохранила лидерство по поставкам газа на мировых рынках, где ее доля составила 20%, но и вернула первое место по поставкам жидких углеводородов, экспортируя 12% нефти и 9% нефтепродуктов. Сами посудите: если бы этот экспорт для Москвы не окупался, а был субсидированным (как это собираются делать со своими энергоносителями ради насильственного топливного передела в Европе те же Соединенные Штаты), то разве стали бы явью названные цифры? Нам ведь за границей никто не подыгрывает — в отличие от США, пореформенная Россия не имеет безропотных импортеров-сателлитов, говорящих «дешево» вместо «дорого» и называющих черное белым.
Или, быть может, кто-то не верит Инюцыну? В таком случае FT могла бы прислушаться к другому заместителю профильного министра — Кириллу Молодцову. В марте 2016 года он заявил, что себестоимость добычи барреля «черного золота» в РФ составляет в среднем около 2 долл, по шельфовым проектам и трудноизвлекаемым запасам — 20 долл. В свою очередь, глава «Роснефти» Игорь Сечин сообщал, что себестоимость добычи нефти на месторождениях компании (видимо, имея в виду абсолютное большинство ее традиционных кладовых) составляет даже менее 3 долл за баррель! Но давайте же, уступая зарубежным маловерам, подойдем к этой же теме крайне самокритично — вообще без триумфализма. То есть всемерно учтем дорогостоящую — труднодоступную часть ресурсного потенциала России. Однако и при таком усредненном подходе, как отмечал в марте этого года министр энергетики РФ Александр Новак, издержки производства нефти составляют 10-15 долл за баррель. Ну никак не выше тех 40 долл, на которые восторженно ссылаются на Темзе как на некое свидетельство радикального удешевления добычи сланцевой нефти в США с прежней 90-долларовой планки, что было там среднестатистическим уровнем совсем еще недавно.
В том-то и дело, г-н Торнхилл, что ни ценами грядущего американского нефте- и газоэкспорта, ни искусственным интеллектом, инициативой и креативностью, якобы зажатыми в народных массах России по злокозненной воле Кремля, но зато, мол, процветающими за океаном, невозможно будет рыночными способами отбросить сибирские энергоносители из Европы обратно к Уралу. Это можно сделать только выкручиванием рук европейцам, геостратегическим шантажом и воцарением сверхдержавно-англосаксонской гегемонии над Старым Светом, чего сегодняшний Вашингтон и не скрывает.
Призрак все-таки бродит…
В 2005-2010 годах, когда автор этих строк работал в Каракасе, не было в венесуэло-европейских отношениях темы сенсационнее, чем нефтяной контракт между Уго Чавесом и правительством Большого Лондона. Лидер Боливарианского процесса, как утверждалось, протянул руку классовой солидарности своему идеологическому союзнику на Темзе.
Главой мэрии британской столицы был «красный Кен» Ливингстон — ветеран антиядерного движения и профсоюзных протестов эпохи Маргарет Тэтчер. Предложив дешевый бензин несгибаемому Кену (которого, между прочим, уважали не только трудовые коллективы, но и… крупный капитал лондонского Сити за создание идеальных условий функционирования этого мирового финансового центра), мятежный команданте в Андах воистину отличился. Он обеспечил рентабельность «алому флоту» английских автобусов-двухпалубников. Простые, то есть небогатые, лондонцы ликовали.
Первое, что сделал , перелистав эту страницу истории, консерватор Борис Джонсон, ставший мэром после Ливингстона, — отмена контрактов о дешевом венесуэльском горючем. Дескать, в помощи от революционеров Вестминстер не нуждается… Казалось бы, сказанное было давно. Но накануне ежегодной конференции правящей партии тори, только что состоявшейся в Манчестере, удрученная своими же провалами глава кабинета — Тереза Мэй — вспомнила о мнимых топливно-сырьевых интригах далекого Каракаса. С какой стати? Ей захотелось заклеймить главного противника — лидера лейбористской партии и убежденного сторонника британского пути к социализму (социализму, конечно, демократическому и с человеческим лицом) — Джереми Корбину. Это его взгляды г-жа Мэй назвала «идеологическим экстремизмом», сравнив программу «трудовиков» (так переводится на русский концепция лейборизма — Авт.) с решениями подчеркнуто-левого и антиамериканского правительства Венесуэлы во главе с преемником покойного Чавеса — Николасом Мадуро.
Запутавшимся во внутреннем и внешнеполитическом хаосе консерваторам на Альбионе не дает покоя триумфальный итог прошедшего неделю назад форума лейбористов в Брайтоне. Там впервые за полвека выявился переход молодежи, интеллигенции и людей физического труда к обновленному и потому привлекательному марксизму. Страна буквально дышит ожившим наследием «великого бородача» и первопроходца противоборства со властью капитала. На сей раз речь идет не о темпераментных латиноамериканских бородачах, то есть легендарных «барбудос» из лагеря ушедшего из жизни Фиделя Кастро. Речь идет о Карле Марксе — величайшем теоретике Х1Х века, похороненном не где-нибудь, а на Хайгейтском кладбище в Лондоне.
В одной из субботних телепрограмм «Вестей» прозвучало удивление: откуда взялась нынешняя вспышка интереса к трудам Маркса и Энгельса в связи со 170-летием выхода «Коммунистического манифеста»? Не странно ли это? Ничего странного! Мы зря изумлены тем, что на постиндустриальном Западе прорывные идеи контрнаступления на власть олигархата, призывы к ограничениям рынка, контролю над монополиями, централизованному планированию в общенациональных целях и, главное, острому неприятию сверхдержавной гегемонии США — все эти идеи завоевывают массовые симпатии. Призрак (если не коммунизма, то все же коренного социального передела) все-таки бродит — снова бродит по Европе, да и не только по ней.
Тэтчер обошлась нефтью Северного моря. Как быть на сей раз?
В свое время «железная леди» (карьерному взлету которой с детства завидовала наша современница Тереза Мэй) воспользовалась – для спасения британской модели капитализма— колоссальными открытиями нефти и газа на глубоководье Северного моря.
Палочка-выручалочка явилась к Тэтчер в виде сырья, залегающего на дне северо-восточной Атлантики между Скандинавией и Альбионом. Найденные в 1966 году, углеводороды хлынули бурным (и никак не связанным с далеким и капризным Персидским заливом) потоком в конце 1970-х. Теперь, изменив энергобаланс за счет собственных ресурсов, будущая баронесса могла уже открыто сразиться с ненавистным ей отрядом забастовщиков — шахтерами, митинговавшими от севера Англии до Уэльса. Их давили конной полицией. В топливном комплексе страны был взят курс на обнуление угледобычи: главное — рассчитаться с горняками как с классом. Кстати, восхищаясь по сей день «антишахтным» багажом покойной предводительницы тори, кабинет Петра Порошенко бьет блокадой именно по шахтерам. Шахтерам, конечно, не далекого Кардиффа, а Донецка и Луганска. Причем, как и в эпоху Тэтчер в Англии, делается это теперь на Днепре с опорой на заокеанского гегемона.
Так или иначе, нефть обеспечила на старте 1980-х успех ультрарыночного поворота на Ла-Манше. А как и чем лондонской элите предстоит отбиваться ныне от кумачовой атаки оппозиционных колонн во главе с еще одним — отечественным бородачом Джереми Корбином? Ведь новых сенсационных открытий нефти не ожидается. А те остатки сырьевого потенциала на Северном море, как теперь уже отчетливо понимают англичане, при нынешнем порядке вещей никак не послужат ни удешевлению бензина, ни выравниванию других болезненных статей семейных бюджетов. Так что же задумали консерваторы и поддерживающие их корпорации на сей раз?
Оказывается, теперь надо все сделать наоборот. Ибо взрывной потенциал недовольства накапливается не в прокопченных поселках угольщиков, а в сокращающих свои штаты нефтеазовых компаниях Абердина и иных былых центров британского углеводородного бума. Они и без того охвачены сильной безработицей, а с приходом американского СПГ в Европу эта волна увольнений рискует и вовсе стать кошмарной. В отличие от 1970-х, силы большой прессы брошены теперь уже не на безудержное возвеличивание божественно-стратегической миссии нефтегазовых «мейджоров» и трейдеров как спасителей британской экономики. Силы и таланты СМИ направлены на продвижение ажиотажно-всеобщего интереса к энергии ветра, солнца и морского прибоя, но прежде всего – к распространению электромобилей.
Пользуясь экологическими девизами, герольды НТР-стратегии раздувают не только моду на аккумуляторно-самодвижущиеся аппараты марки Tesla в соседней Норвегии или в далеком Гонконге. Эфир и газеты на Темзе полны вестей о предстоящем создании собственного — британского электромобиля. Его обещает запустить к 2020 году в серию, опираясь на 400 своих лучших инженеров и конструкторов, лондонский изобретатель-миллиардер Джеймс Дайсон, готовый вложить в дело 2,7 млрд долл. Словом, ответ бизнеса на все еще не сломленную рецессию на рынке нефти — электромобильный выбор на потребительском рынке, призванный потеснить сотни тысяч нефтяников и газовиков — от буровиков до персонала АЗС. Целую четверть века, согласно статистическим таблицам, углеводородный ТЭК, обогнав банковский сектор и туризм, лидировал в Англии среди наиболее масштабных и прибыльных отраслей. Отныне, при всем уважении к Shell, BP и другим крупнейшим игрокам, этой эпохе может угрожать постепенное закрытие занавеса.
Павел Богомолов