Ведущими неплательщиками членских взносов в ООН ныне признаны три государства-нефтеэкспортера. Это Венесуэла, Ливия и Судан. Потеряв право голоса во Всемирной Организации еще на целый год, Каракас, Триполи и Хартум явили миру парадокс. У столь именитых производителей нефти нет денег на оплату участия в многоязыком сообществе стран, добровольно сделавших нью-йоркский небоскреб на Ист-Ривер смысловым эпицентром обсуждения и координации своих курсов в международных делах. Такое обнищание членских бюджетов, увы, симптоматично. Оно рельефно показывает, какие беды могут обрушиться даже на казну признанных углеводородных игроков, когда на смену спокойно-взвешенному и подчеркнуто-деловому подходу к своей ведущей отрасли они вовлекаются в целые серии взрывоопасных политических зигзагов или всплески ресурсного национализма, будь то по своей или чужой воле.
Ох уж эти должники!..
Боливарианская Венесуэла может, конечно, сослаться на то, что ее выдающийся лидер, покойный Уго Чавес Фриас, относился к ООН с недоверием. Он не очень-то высоко ценил плюралистично-многоплановый состав современного мирового сообщества, где зачастую доминируют сторонники ненавистной революционерам глобализации.
Мы помним, как Чавес, едва взойдя на почетную трибуну одной из сессий Генеральной Ассамблеи, стал не по-президентски громко шмыгать носом перед микрофоном. При этом глава региональной энергетической державы рассуждал о том, что еще не выветрился дьявольский запах адской серы, оставленный на подиуме вчерашним оратором — «чертовски агрессивным», по отзывам из Каракаса, президентом США Джорджем Бушем младшим. Однако сера – серой, низкие цены – низкими ценами, а международный престиж и деловая репутация тоже должны кое-что означать – не правда ли?
Знаем мы с вами, уважаемый читатель, и о том, что Судан перенес тяжкий территориальный распад. Он потерял преобладающую часть своей добычи сырья из-за недавнего образования на нефтеносном юге страны нового — уже не арабского, а преимущественно-христианского государства Черной Африки — Южного Судана. Так что, хотя транзит нефти по-прежнему проходит по северо-суданской территории, но его производство сосредоточено в основном за ее пределами. Но, согласитесь, даже в таких обстоятельствах невыплата членского взноса в ООН — это уже слишком!
На свой собственный раскол вправе посетовать и многострадальная Ливия. Ее западная часть со столицей Триполи не очень-то ладит (после грозовых событий кровопролитной «арабской весны» 2011 года и зверского убийства главы государства — полковника Муаммара Каддафи) с ливийским востоком со столицей Бенгази и крупными залежами углеводородного сырья. Что ж, ливийцам в этой связи можно лишь посочувствовать. Но, с другой стороны, та же страна Магриба, благосклонно освобожденная на исходе 2016 года руководством ОПЕК от ограничительных квот и снижения добычи, сумела нарастить свой нефтеэкспорт в Европу почти втрое. Так, быть может, стоило бы все же пополнить своим скромным вкладом ооновскую казну?
Столь полезный нефтяникам Хьюстон
Работая в 2013-2015 годах в этой столице техасской нефтянки, я не раз убеждался: насколько же конструктивны и полезны традиционные мероприятия, проходящие там в сдвоенном формате CERAWeeks. «Сдвоенном» потому, что речь идет о хорошем сочетании огромной (на 100 тыс. гостей и хозяев стендов) международной нефтегазовой выставки и, одновременно, престижного дискуссионного форума.
Прежде всего, своим аналитическим и прогнозным авторитетом славится сама основательница этих акций — Cambridge Energy Research Association. Действительно, в американском городке Кембридж, что неподалеку от Бостона в штате Массачусетс, плодотворно работает легендарный гуру глобального нефтегазового сектора Дэниэл Ергин. Это его блестящая монография The Prize («Добыча») была дважды переиздана в России — один раз при спонсорском содействии «Роснефти», а другой раз — ЛУКОЙЛа.
Дело, однако, не только в Ергине и его команде экспертов. Для россиян дело еще и в том, что нефтеносный Техас, являющийся оплотом пришедшей ныне к власти республиканской партии во главе с Дональдом Трампом, давно уже стал еще и воротами доброй половины всех экспортно-импортных, научно-технических (космос) и кредитно-инвестиционных операций между РФ и Соединенными Штатами. Вы только представьте себе: в стране, где расположено 50 штатов, половина внешнеэкономического оборота с Россией приходится на один Техас! Огромные морские порты Хьюстон и Корпус-Кристи переваливают на своих плечах все то, что пока еще не запрещено жесткими антироссийскими санкциями эпохи Барака Хуссейна Обамы.
Откровенность коллег и единомышленников — вот отличительная черта хьюстонских CERAWeeks. И поучаствовавший в нынешней отраслевой неделе глава Минэнерго РФ Александр Новак сполна воспользовался этим. Принимающая сторона и не думала скрывать, что второй виток сланцевой революции в США досадно сбивает мировые цены на нефть, повысившие свою среднюю вилку до 52-57 долл. за баррель. Повысившие, кстати, благодаря своевременным ограничительным мерам ОПЕК и 11 не входящих в нее стран, включая Россию. Собственно, это признается практически всеми участниками венских договоренностей за исключением Саудовской Аравии.
Мы сокращаем, а они наращивают
Высоко отозвавшись в Хьюстоне о вкладе РФ в реализацию общих решений, генсек ОПЕК Мохаммед Баркиндо в шутку заявил, что, мол, евразийский гигант уже вступил в нефтеэкспортный картель. А если серьезно, то в эти же дни было подтверждено, что — в знак признания роли Кремля в улучшении обстановки на мировом рынке углеводородного сырья — россиянам, в случае их согласия вступить в ОПЕК, даже не пришлось бы проходить предусмотренную для таких случаев процедуру.
Тем временем мы дисциплинированно сокращаем добычу (находясь, по словам Новака, уже на уровне 50% от плана, нацеленного на май; к концу марта снизим производство на 200 тыс. баррелей, а к апрелю в РФ ожидается уже достижение обещанной Москвой 300-тысячной планки). Повторюсь: мы-то сокращаем, а они, то есть Соединенные Штаты, наращивают. За последние недели добыча в США возросла на 6%, достигнув 9,1 млн баррелей в сутки. Издержки же производства сланцев – благодаря ряду технологических усовершенствований – опустились до 35-40 долл. за баррель, что делает для Америки приемлемой даже нынешнюю цену в 52-55 долл. на мировом рынке.
Мало того, в русле выполнения предвыборных обещаний Дональда Трампа на карте США появляются все новые районы, где добыча развернется если не сегодня, то завтра. Не далее как 9 марта Вашингтон решил передать в аренду для производства нефти и газа первую порцию находящихся в федеральной собственности участков шельфа в Мексиканском заливе общей площадью около 295 тыс. квадратных километров. Отсюда, собственно, и актуальнейший вопрос вопросов: на что же следует надеяться в столь противоречивых условиях государствам-экспортерам?
Между прочим, «спрос на нефть со стороны КНР в краткой перспективе не будет расти из-за макроэкономических и регуляционных препятствий даже на фоне улучшения распределительной инфраструктуры», — говорится в обзоре BMI Research. Так на что же нам уповать, если даже Китай, этот общепризнанный локомотив глобального экономического роста, в ближайшие месяцы замедлит темпы повышения своего ВВП и, как следствие, заинтересованность в ускорении нефтеимпорта?
Хьюстон, со своими докладами, презентациями, цифровыми выкладками и живой полемикой, дал на этот вопрос четкий и недвусмысленный ответ. Основным драйвером увеличения мирового спроса на нефть становится в столь переменчивой обстановке Индия.
Курс – на Южноазиатский субконтинент
«Да, мы хотим поднять производство, — заявил с трибуны CERAWeek министр нефти и газа Индии Дхармендра Прадхан. – Хотим привлечь инвестиции». Подтверждая это, глава Международного энергетического агентства Фатих Бироль заявил журналистам, что Дели стал мировым лидером по росту спроса на нефть (хотя пока еще не на газ).
Действительно, «Индия — это третий по величине потребитель нефти в мире, что стало очевидным свидетельством важности нефтепродуктов в нашей повседневной жизни, — сказал, в свою очередь, Прадхан. — Кроме того, по данным МЭА, мы будем вносить наибольший вклад в рост глобального спроса на энергоносители в ближайшие десятилетия». Министр назвал четыре стратегических направления. Это — создание в стране доступной нефтяной инфраструктуры и расширение сети природного газоснабжения; достижение энергообеспеченности за счет инвестиций в железные дороги и водные пути; устойчивость энергоразвития с приростом возобновляемой энергии и чистых видов топлива; энергетическая безопасность за счет не только увеличения собственной добычи, но и зарубежных приобретений.
Характерно, кстати, и то, что весь этот перечень отраслевых приоритетов Дели соответствует задачам российско-индийского сотрудничества в области ТЭК. Видимо, с такой повесткой Дхармендра Прадхан планирует вскоре посетить Россию в составе представительнейшей за десятилетия делегации во главе с премьер-министром Нарендрой Моди. Цель – участие в Санкт-Петербургском экономическом форуме, намеченном на 1-3 июня.
Но уже сейчас Новак и Прадхан, беседуя в Техасе, условились (вопреки общеизвестному эмбарго со стороны США, ЕС, Канады, Норвегии, Японии и Австралии, наложенному на любые кредиты и поставки технологий для разработки кладовых арктического шельфа РФ) о российско-индийском партнерстве в буровых работах именно в Заполярье. Как в равной мере главы обоих профильных ведомств нашли общий язык и по вопросу о поставках сжиженного природного газа (СПГ) в порту Южноазиатского субконтинента.
Похоже, таким образом, на то, что к моменту июньского рукопожатия Владимира Путина и Нарендры Моди на Неве, двустороннее сотрудничество в углеводородном секторе уже наполнится важными решениями и планами на ближайшее будущее. Впрочем, задолго до этого, а именно сегодня, 10 марта, на плечи наших отраслевых СМИ ложится нелегкая задача по комментированию топливно-энергетических аспектов другой путинской встречи – московских переговоров российского лидера с высоким гостем из Турецкой Республики – президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом.
Россия — Турция. А дальше?
Почему же, спросит иной читатель, тот раздел двустороннего московского саммита, который посвящен прокладке стратегически важного черноморского газопровода «Турецкий поток» из-под Анапы в европейскую часть давно уже оседлавшей Босфор страны, считается особенно трудным и деликатным? Разве бесспорные выгоды этого проекта для обеих сторон не очевидны?
Давайте же не станем забывать о том, что былая Оттоманская империя была веками тесно связана со свои небольшим, но весьма агрессивным вассалом в Северном Причерноморье — Крымско-Татарским ханством. Поэтому и для сегодняшней Турции, являющейся отчасти правопреемницей прежней османской державы, события в Крыму, да и на юге и юго-востоке Украины, не являются ни безразличными, ни тем более индифферентно-удаленными, как для многих других государств-наблюдателей, которые лишь делают вид, будто происходящее в регионе задевает их за живое.
В этом контексте, хотя наследникам «Бахчисарайского фонтана» живется в составе России совсем не плохо и, к тому же, Анкара благодарна Москве за помощь в срыве недавней попытки стамбульского переворота; но не все так просто. Партнер России подчас не может себе позволить — перед лицом Киева — чересчур громких оваций в адрес «Турецкого потока». Хорошо бы туркам несколько скромнее отзываться о гигантской энергомагистрали, призванной вступить в строй в декабре 2019 года и лишающей Незалежную монопольно-транзитной роли в южно- и центральноевропейском транзите «голубого топлива».
В принципе все двусторонние согласования и решения уже подписаны и ратифицированы, но один вопрос пока еще остается открытым. До конца не ясно: протянется ли транзитно-сухопутная ветка трубопровода на итоговом «плече» всей этой трассы? Балканские страны, в первую очередь Греция, в этом заинтересованы. Но соглашений и контрактов с ними все еще нет. Причем эти – пока отсутствующие документы должны быть утверждены Европейской Комиссией. А она не раз проявляла деструктивный подход к столь многообещающей, но «очень уж хорошей для Москвы» инициативе.
Что ж, если создание дистрибьютерского хаба на турецко-греческой границе остается под вопросом, то не опередит ли все эти буксующие (причем не по нашей вине) планы некий альтернативный проект «Посейдон», призванный обеспечить прямую поставку российского «голубого топлива» на Апеннины через Грецию? Между прочим, этот проект можно выполнить, по мнению экспертов, достаточно быстро – и снизить для итальянцев риски все еще непредсказуемых поставок с нового азербайджанского проекта Шах-Дениз-2. Начать их в направлении ЕС планируется в 2020 году через Малую Азию — после завершения прокладки Трансадриатического газопровода ТАР.
Тем временем, если «Газпром» реализует все свои планы по строительству морских трубопроводов в Европу, транзит через Украину может быть резко сокращен, отмечает в Москве директор института национальной энергетики Сергей Правосудов. По его словам, «если будет построен «Северный поток-2» в двух нитках и «Турецкий поток» тоже в двух нитках, то украинская система фактически останется в режиме запасной». Впрочем, все будет зависеть от объемов потребления «голубого топлива» в Европе.
«Если они, — продолжает Правосудов, — будут расти существенно, тогда и украинская газопроводная система будет серьезно задействована». Если же все останется на текущем уровне, то «она будет, скорее всего, выполнять роль запасного пути транзита. С этим философским мнением солидарен заместитель гендиректора по газовым проектам в Фонде национальной энергетической безопасности Алексей Гривач. Происходящее, на его взгляд, «не значит, что Украина не сможет предоставлять услуги по транзиту. Европейский рынок большой, есть перспективы роста поставок газа».
Так что же, с точки зрения экспертов, потребуется в этих условиях от Киева? Прежде всего, отказаться от амбициозной роли безальтернативного проводника энергоносителей из РФ в Европу. Понадобится и приложить немалые усилия для победы в конкурентной борьбе. Необходимо еще и вложить немалые деньги в модернизацию изношенной газотранспортной системы от Днепра до Карпат. Надо как минимум привести ее в порядок. Сделать это следует юридически чисто, отметая угрозы ультраправых радикалов устроить очередную энергоблокаду. Стоит, иными словами, сделать все это — и какая-то часть транзита сможет для Украины сохраниться.
Но готовы ли там внять, наконец, «голосу разума» и поступить именно так — конструктивно, обдуманно, по-добрососедски, без неприязни и майданной ярости – с расчетом на длительную перспективу? Честно говоря, автор этих строк сильно сомневается…
Павел Богомолов