Международное обозрение с Павлом Богомоловым
Не успели в Елисейском дворце осмыслить итоги завершенного президентом Эммануэлем Макроном «визита поцелуев» в Вашингтон, как пришлось направить за океан протест из высоких кабинетов Пятой Республики. Да-да, протест в адрес властей США. Озаботившийся защитой прав американских граждан на ношение огнестрельного оружия Дональд Трамп, выступая перед соотечественниками, спроецировал столь спорный вопрос на… французские реалии! Если бы у жертв не столь уж давних террористических атак в Париже, как заявил хозяин Белого дома, было бы по пистолету за поясом, то многие из них успели бы ответить бандитам встречными выстрелами. Быть может, Трамп не имел в виду ничего плохого, но французы назвали это кощунством над памятью о погибших… Да, сколь бы ни связывали прибалты, поляки и другие новички ЕС свое европейское будущее с американской опекой, но сейчас, как никогда ранее, налицо потребность как минимум в двух конкурирующих моделях современного капитализма. Капитализма — к востоку от Атлантики — хотя бы в чем-то гуманного, с человеческим лицом и восприятием лучших правовых традиций Старого Света. С другой стороны — капитализма грубой силы ковбойского кольта. Жесткой модели властных шерифов и периодических вспышек охоты на ведьм (от сенатора Маккарти до спецпрокурора Мюллера) — без этого американская система ценностей, как выясняется, и работать-то толком не может.
Трубопроводный веер России
Вслед за Эммануэлем Макроном в Вашингтоне побывала канцлер ФРГ Ангела Меркель. Вот уж кто, казалось бы, идеально подготовился к диалогу с экс-предпринимателем строительно-риэлторской сферы, обремененным огромными полномочиями. Поскольку речь идет не столько о политическом деятеле, сколько о деловом человеке, требующем повышения германских взносов в военный бюджет НАТО, — гостья с берегов Шпрее рассудила вроде бы верно.
Надо, решила она, заверить Трампа, что Берлин может, в конце концов, и раскошелиться; но для этого Штаты не должны мешать немецким компаниям зарабатывать миллиарды на совместном бизнесе с Россией. Надо, иными словами, освободить деловое сообщество ФРГ от парализующего колпака тех антикремлевских санкций, которые Белый дом навязывает европейцам для неуклонного исполнения на Востоке. Но даже если президент США и выслушал фрау Меркель, то все равно неизвестно, насколько вдумчиво он воспринял ее доводы. Он ведь самоуверен до умопомрачения, этот Трамп. Во всяком случае, американская сторона ничего не ответила публично на доводы гостьи — не ответила хотя бы ради элементарной вежливости.
Так стоит ли удивляться тому, что о подлинных настроениях германского политического и делового сообщества после не очень-то результативных вашингтонских переговоров мы больше узнали не из туманных сообщений с Потомака. Куда больше мы поняли благодаря трансляции 7 мая из Большого Кремлевского Дворца. Именно там экс-канцлер ФРГ Герхард Шредер стал, по оценке западных СМИ, «чаще всего попадавшим в телекамеру» (после Владимира Путина) участником церемонии инаугурации президента России. Член Совета директоров «Роснефти», да и ряда других энергетических и аффилированных с ними компаний, Шредер и на газовом фронте известен осознанно-решительной поддержкой важнейших проектов, несущих благо как его соотечественникам, так и россиянам. Особенно много он сделал для преодоления диких препятствий, которые нагромождаются на пути создания главной для Центральной и Западной Европы топливной магистрали этих беспокойных лет — «Северного потока-2».
Здравомыслящим европейцам так хотелось бы, чтобы нынешней весной на энергоплощадке континента по-настоящему потеплело — и в прямом, и в переносном смыслах. Автор этих строк только что вернулся из Чехии, где само словосочетание «месяц май» по давней традиции вызывает светлые надежды на лучшее независимо от противоборства существующих в Старом Свете альянсов. Вот и сейчас в энергетических кругах на Влтаве в целом позитивно встречено решение Европейского Суда общей юрисдикции по украинскому иску о том, будто «Газпром» не может повысить загрузку своим «голубым топливом» пропускных мощностей в сети внутренних трубопроводов Центральной Европы, известных как система OPAL. Еще как может, и будет прав — гласит принятый беспристрастными судьями вердикт.
Тем временем Германия приступила к реализации проекта «Северный поток-2». А Финляндия готовится это сделать опять-таки уже сейчас, в мае, планируя аккуратно избавить донную трассу в своих водах от 87 снарядов и бомб Второй Мировой и проложить опорно-глубинную инфраструктуру, которая выровняла бы путь для уникальных, экологически безупречных труб газопровода. Ни очередной природоохранный протест в защиту прибрежного национального парка в ФРГ, ни отчаянное совместное заявление министров иностранных дел Украины и Литвы, ни заведенное в Польше уголовное дело против «Северного потока-2» — ничто, похоже, не в силах его остановить. Петру Порошенко, приглашенному на трехсторонний саммит в рейнском Аахене Ангелой Меркель и Эммануэлем Макроном, даже не дали времени изложить пункты своей многотомной апелляции против балтийской трассы.
Европейцы хотя и не напуганы, но все-таки встревожены сокращением поставок сырой российской нефти в ЕС на 19% в первом полугодии. Они, собственно, могут купить нефть где угодно; но где получишь его так дешево, как из РФ, и где достанешь в нужных объемах нечто подобное привычному сорту Urals, на который давно уже настроена добрая половина НПЗ в Восточной и Центральной Европе?! Никто к западу от Буга и Карпат не волновался бы особенно, если бы такой спад отразил вынужденное снижение российской добычи по квотно-ограничительной формуле ОПЕК+. Но в том-то и дело, что в последние месяцы, как признал министр Александр Новак, Москва недовыполняет предписанных сокращений, реализуя их лишь на 93-95%. Так, значит, и нефти добывается полным-полно, и, вместе с тем, снижаются ее поставки в Европу! Как же так? И что, если в один прекрасный день россияне так же объявят о переориентации львиной доли экспортного газа Сибири на Дальний Восток?
Политологи углеводородной сферы еще раскроют этот феномен и подведут под него солидную теоретическую базу. Но уже сегодня ясно, что свободный энергетический маятник, столь ненавистный недругам России, беспрепятственно качается между Востоком и Западом. Да-да, загадочная для англосаксов landmass в ядре Евразии, которую нашим оппонентам так не хочется признать географическим эпицентром мира, свободно наклонилась в сторону невыдуманных топливных потребностей Китая — и на 47% повысила поставки нефти в КНР. Причем делается это не только посредством загрузки трансграничного трубопровода ВСТО. День и ночь загружаются в портах Дальнего Востока танкеры, везущие в КНР тот же самый ходовой товар.
И вот это перемещение с одного внешнеэкономического фланга на иной «невольно пугает даже самых упрямых западников, — поделился со мной один из коллег по журналистскому цеху. — Ведь если добавить к маятнику «Восток – Запад» еще и вполне вероятный топливный маятник «Север – Юг», то есть от Севморпути до Центральной Азии, — получается нечто аналогичное. На глазах сбываются кошмары тех, для кого уникально-стержневая роль России для евразийского баланса в целом — извечная анафема».
Иранский узел затягивается все туже
Сотня видных американских ученых, в том числе нобелевских лауреатов, обратилась к Дональду Трампу с обоснованным и вместе с тем отчаянно-выстраданным призывом: избежать скатывания мира к экономическому кризису, по сравнению с которым даже великая депрессия 1929-1933 годов показалась бы всего лишь пробным опытом вселенского хозяйственного хаоса. Для предотвращения этого нужны всего лишь два шага: отказаться от назревающих тарифно-пошлинно-торговых войн с Европой и Китаем, а также не провоцировать пагубный конфликт вокруг Исламского Ирана.
Увы, прорвавшийся к сверхдержавному штурвалу олигарх строительно-риэлторского бизнеса опять не прислушался. И вышел из ядерной сделки 2015 года с Тегераном в одностороннем порядке. При этом, как водится, Трамп четырежды все напутал за считанные дни. Один раз он заявил, что осажденное борцами за права человека ближневосточное государство не выполняет-де условий сделки, хотя и министерство обороны, и разведка США признают противоположное. В другой раз Трамп сказал, что Иран-таки привержен наложенным на него обязательствам, но все равно он якобы находится в одном шаге от создания бомбы. В третий раз президент не сформулировал с достаточной обоснованностью ни того, ни другого, но заявил, что все дело, мол, — в подрывной активности иранской агентуры в других странах региона, хотя в вышеупомянутой сделке шести держав, включая США, с тем же Ираном не было ни слова о подобных оговорках.
В четвертый раз, выступая в Вирджинии, Трамп заверил ее жителей, из которых чуть ли не четверть состоит из безработных или бедняков, в том, что на сингапурской встрече с северокорейским лидером Ким Чен Ыном 12 июня он не допустит новой Иранской сделки(!). Интересно: как он это сделает, если, в отличие от Тегерана, Пхеньян уже создал и успешно испытал даже водородный заряд, а также баллистические ракеты, способные достигать территории США? Одним словом, и смех, и грех. Но еще больше беспокоит нервозная театральность заявлений Белого дома, тот комплекс опасений, что промедление Трампа с тем или иным шагом будет расценено критиками как проявление слабости перед Кремлем.
Вот и на сей раз, пообещав огласить решение по Ирану 12 мая, президент США все же не выдержал — и объявил о нем 8 мая. Сложилось впечатление, что, узнав о намеченной на 9 мая московской встрече Владимира Путина с главным противником Тегерана — израильским лидером Биньямином Нетаньяху, глава республиканской администрации расстроился: а вдруг его предстоящее заявление о выходе из ядерной сделки будет расценено всего лишь как вынужденная реакция на переговоры в Кремле? Подумал — и явно поспешил упредить события. Все это, повторяю, опасные для сверхдержавы поведенческие комплексы, которые тревожно предупреждают нас о многом.
Среди стран ОПЕК Иран занимает по объему нефтедобычи (не считая производства природного газа) третье место. Уже это достижение, сколько бы возможных ошибок ни совершалось в Тегеране в других сферах, невольно побуждает уважать эту страну и ее главную отрасль. Сами посудите: даже в эпоху правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, являвшегося американским союзником и клиентом, страна занимала примерно такое же место в глобально-нефтяной «табели о рангах». А ведь с тех пор чего только не было вокруг многострадального Ирана — войны, диверсии, блокады, эмбарго… И все равно, как видите, — третье место в ОПЕК. В цифрах это выглядит, кстати, тоже убедительно: добывая примерно 3,8 млн баррелей нефти в день, страна экспортирует ее в объеме от 2 до 2,5 млн баррелей ежесуточно.
Половина нефти идет в Китай. По четверти — в Индию и в Европу. Это, между прочим, неплохое для правительства Роухани соотношение, ибо на фоне нынешней американской санкционной вспышки иранцы до конца не уверены: выдержит ли ЕС мощный заокеанский прессинг. Но надеяться, что даже уменьшенные завтра из-за инвестиционно-технологического эмбарго объемы иранского экспорта смогут, благодаря скачку цен, давать стране столько же доходов, — все же ошибочно. Азия, по сравнению с Европой, уже переплачивает ближневосточным поставщикам за нефть и за газ. И она вряд ли будет платить больше, учитывая, что воспользоваться хотя бы нынешним бумом цен на Индийском и Тихом океанах наверняка пожелают и другие, не сдавленные рестрикциями поставщики из Персидского залива, да и Африки.
Со временем, даже если Европа, по итогам объявленного Вашингтоном двухэтапного 180-дневного «вступительного периода», будет сопротивляться американскому прессу, компании стран ЕС, возможно, не выдержат и покинут Иран. Уйдет, к примеру, даже упорная Total, уже вложившая там 1 млрд долл в виде юаней. Уйдет, быть может, Siemens. Уйдут — ради трансатлантической лояльности — и десятки других инвесторов, больших и малых. А это значит, что оборудование в иранском ТЭК будет устаревать и снашиваться без инструментов, запчастей, ремонтных работ и ноу-хау. Поэтому мрачная перспектива состоит в том, что на мировом рынке может оказаться на пару миллионов баррелей нефти меньше, чем нужды спроса. Сырье подорожает, не дай-то Бог, до 100 долл за баррель, что привело бы к банкротству наиболее слабых экономик, массовому закрытию предприятий, взрыву безработицы и спаду глобального экономического роста в целом. При неблагоприятном ходе событий это может произойти уже в 2020 году.
Благоразумно-предусмотрительная и столь же благородная в своих лучших проявлениях Россия заняла единственно верную и, я бы добавил, мудрую позицию. Не радоваться с меркантильным эгоизмом нынешнему скачку цен, а беспокоиться и делать все возможное для сохранения (вместе с Китаем и Западной Европой) хотя бы каркаса ядерной сделки 2015 года, — таков вполне просматриваемый вектор нашей реакции. Ибо без стабильного и прочно стоящего на своих ногах Ирана невозможно ни сохранение ОПЕК как подлинно плюралистичного и не связанного идеологическими путами экспортного картеля, ни спокойствие на южных границах СНГ, ни сбалансированно-межконфессиональное урегулирование в Сирии, ни устойчивые баланс ближневосточной ситуации в целом.
Венесуэльский тупик
Полгода назад «Нефтянка» стала одним из первых сайтов, посетовавших на переход нефтяного руля в далеком Каракасе в руки военных. Добавлю: мы посетовали искренне. Поступили так несмотря на то, что наша новостная и, вместе с тем, отраслевая лента не противоречит тональностью и сутью своих статей целям национально-освободительных сил в нефтегазоносных регионах планеты. «Нефтянка», иными словами, отнюдь не подстраивается под огульную критику леворадикальных режимов.
Но совсем другое дело — дошедший кое-где до крайности волюнтаризм, политический и экономический. Продиктованную президентом Николасом Мадуро замену Эулохьо дель Пино, Нельсона Мартинеса и других опытных специалистов в нефтегазовой госкомпании PDVSA на группу амбициозных генералов и офицеров мы восприняли так же, как и мировые СМИ в целом, — с недоумением. Да и с сочувствием к миллионам беднеющих на глазах венесуэльцев. В ноябре 2017-го новый министр и глава PDVSA — генерал-майор Национальной гвардии Мануэль Кеведо, заступив на малознакомые ему посты, обещал соотечественникам стабилизировать давно падающую добычу жидких углеводородов и даже увеличить ее на 1 млн баррелей в день. Однако спустя полгода, по данным лондонской The Financial Times, эта добыча сократилась еще на 23%, или на 450 тыс. баррелей ежесуточно.
В таком случае, быть может, побеждена отраслевая коррупция, которую Кеведо тоже обещал искоренить? Что ж, если судить по числу арестованных управленцев PDVSA, а их насчитывается 43, то взяточничество и нецелевое использование средств якобы отступают на всех фронтах венесуэльской энергетики. Но на деле, по утверждениям экспертов, повсеместное воровство лишь усилилось. Порядочные же менеджеры всех уровней покидают некогда образцовую национальную корпорацию, а ее рядовые работники, которым нечего терять, попросту призывают Кеведо уйти. Как отмечает британский обозреватель Джон Пол Рэтбоун, с недовольными местными нефтяниками согласны даже союзники боливарианской Венесуэлы — Россия и Китай.
На фоне разгула уличных грабежей, квартирных взломов и нападений на иностранных инвесторов это неудивительно, хотя официальных демаршей Москвы и Пекина на сей счет вы, конечно, не увидите. Неудивительно же это потому, что, в отличие от других латиноамериканских стран, современные венесуэльские генералы не задерживаются на тех или иных государственных должностях — и потому торопятся действовать по-всякому. Для Аргентины, Чили, Парагвая или Перу тот или иной военачальник в штатском костюме, будь то жестокий тиран или, наоборот, «прогрессист», — целая эпоха. А для Венесуэлы последнего полувека, если не считать самого Чавеса, пребывание человека в камуфляжной форме в каком-нибудь мирном кабинете — чаще всего недолгий кадровый эпизод. В правительственных эшелонах страны со времен покойного команданте царит мнительность по отношению к военным персоналиям. Особенно к тем, которые, на взгляд из дворца Мирафлорес, засиделись, придя из гарнизонов, у тех или иных рычагов правления и очень хорошо их освоили. Министры обороны — и те часто заменялись на скорую руку вполне равноценными преемниками едва ли не раз в один — два года.
Судите сами: даже известный генерал Рауль Исайяс Бадуэль, оставшийся верным Чавесу в роковой момент попытки путча и сорванного расстрела команданте в апреле 2002 года, был несколько лет спустя снят с должности министра и брошен за решетку. Кадровая чехарда приучила каждую волну «политназначенцев при погонах» проявлять деловую ловкость мгновенно, не дожидаясь отставки. По некоторым данным, коррумпированные чиновники Венесуэлы с помощью подставных иностранных компаний присваивают себе до 70% средств. Поэтому, думается, и в нынешнем составе топ-менеджмента PDVSA бюджетная нервозность и сопутствующие ей нарушения наверняка не искоренены. А ведь рецепт сохранения хотя бы скромного, пусть и ослабленного затяжным спадом производственного статус-кво в тамошней нефтянке предельно прост: не мешать, по крайней мере, тем порядочным инвесторам, которые пока еще чудом остались в столь турбулентной стране.
Но нет! Удары сыплются как раз на тех, кто, вопреки экономическому хаосу, продолжает работать. Так, на позапрошлой неделе два менеджера в венесуэльском филиале Chevron были арестованы по обвинению в госизмене. А ведь Chevron — единственный американский «мейджор», оставшийся в поясе тяжелой нефти Ориноко после майской национализации 2007 года. Она-таки заставила убраться восвояси ExxonMobil и ConocoPhillips, которые тоже немало сделали для подъема добычи в тамошней саванне еще в 1990-е годы. Сотрудников Chevron обвинили нынче в страшном грехе после того, как они отказались подписывать контракты по завышенным расценкам. Но, быть может, другие зарубежные партнеры той же PDVSA проявляют больше терпимости к отраслевым эксцессам и не разделяют обиды Chevron?
Ничего подобного! Французская Total в отчаянии: «Там не хватает машин, инструментов и вообще всего», — заявил аналитикам гендиректор парижского гиганта Патрик Пуянне. Ему вторит лидер нефтесервиса Schlumberger: добыча в Венесуэле находится «в свободном падении». А корпорации, фактически изгнанные из страны после конфискации изрядной части своих активов, высказываются еще откровеннее, да и действуют решительнее. Недаром Международная торговая палата постановила в конце апреля, что Каракас должен выплатить в пользу ConocoPhillips 2 млрд долл за принудительное присвоение ее добывающих предприятий 11 лет назад.
Ну а вышеупомянутая Chevron хотя и не судится пока с венесуэльцами, но запросто может уронить добычу после ареста своих менеджеров. И поставить под сомнение те 150 тыс. ежедневных баррелей, которые выкачиваются на Ориноко вместе с PDVSA. Действительно, как отметила уже цитировавшаяся The Financial Times, «часть этой добычи может ныне быть под угрозой, — говорит Луиза Паласьос из консалтинговой фирмы Medley Global Advisors. Нападать на Chevron и рубить сук, на котором сидишь, — такое никак нельзя назвать стабилизацией». Итог может оказаться плачевным. По оценке той же Medley, к концу года добыча углеводородного сырья в Венесуэле сократится с нынешних 1,5 до 1,1 млн баррелей в сутки. В свою очередь, JPMorgan считает «очень высоким» риск падения до планки ниже 1 млн баррелей.
А ведь спад этого показателя до 30-летнего минимума уже подорвал доходы кабинета Мадуро, и ВВП уже снизился более чем на четверть, да еще на фоне гиперинфляции. Допустив дефолт по облигациям на 70 млрд долл, Каракас отрезан от нового финансирования, и даже щедрый к нему ранее Пекин отвернулся от венесуэльских просителей. Китайские госбанки ссудили республике более 60 млрд долл в виде кредитов под нефть в 2007-2016 годах, но в прошлом году не выдали займов вообще. Как напоминает Reuters, в апреле истек двухлетний льготный период погашения оставшейся задолженности перед КНР в размере 19 млрд долл. А ведь существует еще и многомиллиардная задолженность перед «Роснефтью», да и Россией как таковой. Причем частичное обеспечение этого долга с помощью 49% акций Citgo, нефтеперерабатывающего и автозаправочного филиала PDVSA на территории США, словно нарочно сталкивает Москву с санкционно настроенными американцами еще и на этом непредсказуемом фронте!
Кстати, те же американцы, ненавидящие боливарианскую революцию со всеми ее плюсами и минусами, как раз и способны нанести самый коварный удар по крупнейшему в Карибах углеводородному ТЭК. Взять, к примеру, и ограничить, а то и вовсе блокировать импорт сырья из нефтяного Эльдорадо. Иными словами, топор (на языке коренных североамериканцев он звучит как зловещий «томагавк»!) может быть занесен над ежедневными поставками 500 тыс. баррелей, которые как раз и поддерживают пульс венесуэльской экономики и социального сектора. Уже поэтому «нефтяное эмбарго силами США нанесет Венесуэле быстрый и серьезный удар», — сказано в недавнем докладе консалтингового агентства IPD Latin America. Впрочем, откуда идут все эти разговоры и прогнозы такого удара в ближайшем будущем?
США, ЕС и 15 стран Латинской Америки уже заявили, что не признают итогов всеобщих выборов, назначенных Каракасом на 20 мая. Дело-то ведь в том, что все кандидаты от оппозиции, кроме одного, к ним не допущены. Вот и ожидается, что не вызывающая сомнений победа Мадуро спровоцирует введение с севера новых санкций. Да и что тут невероятного? Те, кто пятый год вводят все новые запреты против ни в чем не виновной, но независимой и уверенной в своих силах России, запросто ударят по ослабленному своими же провалами государству к востоку от Анд. И вот что пугает: перекрытие венесуэльского экспорта не только взметнет еще выше цены на рынке нефти. События могут дойти и до прямого конфликта между непокорным Каракасом и его вечной оппоненткой — провашингтонски настроенной Боготой.
Во что тогда выльется бегство полумиллиона венесуэльцев на территорию соседней Колумбии? И не станет ли приграничье Вандеей, ощетинившейся штыками против всего, что названо правым лагерем «надоевшими левыми зигзагами окопавшихся в Каракасе фантазеров с комиссарской замашкой»? А там, где горные тропы и пески карибского побережья станут ареной прямой вражды, — недалеко и до возрождения пресловутой «дипломатии канонерок» под звездно-полосатым флагом. Вспомним: в 1983-м агрессия США против столь же запутавшейся в своем революционном эксперименте Гренады тоже перекликалась, по крайней мере, географически, с локальными проблемами на нефтеэкспортных маршрутах из Венесуэлы, с Тринидада и Тобаго.
И, если только вспышка братоубийственной дуэли при сильном внешнем ингредиенте в Южной Америке совпадет с накалом нагнетаемого кризиса вокруг Ирана, напряженностью в Персидском заливе, обострением боевых действий в растерзанном междоусобицами и саудовским вмешательством Йемене, а также с новым витком терроризма в Ираке и Сирии, — то не видать нам в 2018-м глобальной энергетической стабильности как своих ушей. А своекорыстно радоваться, с отнюдь не присущим нам меркантилизмом, нездоровому взвинчиванию цен на нефть в пороховой атмосфере сползания к большой войне, — это уж, извините, не в нашей национальной традиции.
Павел Богомолов