Сочинская встреча Владимира Путина и Ангелы Меркель рельефно показала, для чего существует дипломатия на высшем уровне, в том числе дипломатия энергетическая. Непредвзято настроенные СМИ от предгорий Кавказа до заокеанских Аппалач увидели воочию: она должна использоваться не ради излюбленных в наше время, но не по нашей вине подтасовок, обмана, запугиваний, грубости, гегемонистских заклинаний, манипуляций и насильственного продвижения пресловутых fakenews.
Гулкое и доброе эхо Сочи
Дипломатия существует для разумных, сбалансированных международных сделок и взаимного сближения позиций хотя бы на отдельных направлениях — вот для чего. Политики действительно крупного калибра, особенно «политики от Бога», хорошо это понимают.
В данном случае от Меркель требовалось, вопреки нажиму побывавшего накануне на Шпрее заместителя госсекретаря США, поставить постройку «Северного потока-2» в разряд уже свершившихся проектов. Требовалось — и гостья это сделала с готовностью. Все будущие последствия реализации балтийской инициативы она прогнозировала… как бы в прошедшем времени(!). Прогнозировала с такой уверенностью, словно сам факт ввода артерии уже необратим и непререкаем. Вот как она начала этот ключевой раздел своего выступления на сочинской пресс-конференции 18 мая: «Мы убеждены со стороны Германии, что и после строительства «Северного потока-2»… Уже в этом речевом обороте отражено, без преувеличений, огромное достижение двустороннего диалога: подтверждение взаимной заинтересованности в прокладке трассы перевешивает все остальное!
В свою очередь, от Путина требовалось, вопреки провокационной ночной вылазке ВСУ в Донбассе, согласиться с возможностью продолжения (и после 2019 года) транзита российского газа на запад через территорию Незалежной. И президент РФ, следуя примеру партнерши, сделал это блестяще: «Хочу подчеркнуть: поставки будут продолжены, если они окажутся экономически обоснованными и целесообразными для участников экономической деятельности». При этом Путин добавил, что с канцлером ФРГ удалось обсудить весь спектр совместной работы в сфере энергетики.
Это, кстати, стало вторым мощным залпом в смысловом дуплете, превращенном, благодаря взаимопониманию с фрау Меркель, в симптоматичный аккорд. Ибо все знают: подключение немецкого большого бизнеса к масштабным задачам российского ТЭК — это нечто гораздо большее, чем «Северный поток-2». Это еще и многое другое вплоть до столь не нравящихся Вашингтону газопаровых турбин марки Siemens на наши южные ТЭС вплоть до Тамани. Так что обозреватель лондонской The Times Роджер Бойес может и впредь писать, что «Северный поток-2» остается «лакмусовой бумажкой» — на самом же деле «лакмусовых бумажек», причем в самом конструктивном смысле этой метафоры, становится все больше.
Замглавы МИД Украины Елена Зеркаль, поняв, что столкнуть Берлин с избранного пути на Балтике почти невозможно, решила обнажить киевские карты и запугать европейцев призраком германского топливного колосса, способного сдавить своей континентальной гегемонией всех и вся. Дескать, хитрая Bundesrepublik по-имперски захватит весь крупный рынок «голубого топлива» в ЕС, а потом и вовсе будет «диктовать политику» в Старом Свете. Бедная Европа! Но вот незадача для днепровских политических стратегов: она все больше солидаризируется в энергетических вопросах с Берлином, а не с далеким Вашингтоном. Так, Еврокомиссия и «Газпром» собираются в ближайшее время урегулировать антимонопольное разбирательство против российской компании без предъявления каких-либо обвинений.
Но больше всего разоблачителей мнимо-зловещих энергетических планов России в отношении Евросоюза бесит наше ледяное спокойствие и даже здоровое равнодушие к любым альтернативным, не вовлекающим Москву на свою орбиту трубопроводным проектам. Будет проложена газовая нитка из Норвегии в Польшу с «заходом» в Данию? Стройте себе сколько угодно! Да и вообще почему эти суверенные решения самостоятельных государств должны нас как-то задевать или хотя бы касаться? Мы ведь не мировые гегемоны и, тем более, не жандармы. Или еще пример: намеченный на 12 июня ввод Трансанатолийского газопровода (TANAP), соединяющего Турцию и Грузию с азербайджанским офшорным месторождением Шах-Дениз. Но где же возмущенные отклики российской прессы, как это было бы в обратном случае на лентах киевских, варшавских или лондонских СМИ?
Да уж, странные ребята эти россияне. Хотя, если рассудить серьезно, не следует и обходить подобные проекты нашим вниманием. Только анализировать надо честно и объективно. Пока по TANAP планируется перекачивать по 8 млрд кубометров «голубого топлива» в год, но к 2021-му Анкара рассчитывает взвинтить эту цифру многократно. За счет чего? Понадобятся дополнительные потоки экспортного газа из Туркменистана и Ирана. Но как перебросить трубу через Каспий, если правовой статус этого крупнейшего в мире соленого озера до сих пор не урегулирован? Ну а если придется поставлять газ Каракумов в Турцию через Иран вместе с собственно иранским сырьем по суше, то что скажет туркам такой ненавистник «режима мулл», как Дональд Трамп?
Африканский феномен
Обострение — по воле США — международного санкционно-политической дуэли в Персидском заливе вкупе с вероятным отраслевым и социально-экономическим кризисом в Венесуэле и вокруг нее, — все это «подстегивает» выявление ряда географических альтернатив для мирового ТЭК. Среди них — быстрый выход из нефтегазовой рецессии на просторах целого континента. Как вполне могут предположить читатели «Нефтянки», это Африка.
Назревающий на «черном материке» углеводородный бум уже сегодня — заведомо впечатляет. Дело не только в том, что тамошнее совокупное производство жидкого топлива сравнимо по своим объемам с российским. Дело — в появляющихся на карте континента адресах качественно новых подходов к наиболее актуальным проблемам ТЭК, особенно на его стыках со смежными отраслями. Так, французская Total, подписав на днях соглашение с алжирской Sonatrach, выделяет 1 млрд долл на строительство нефтехимического предприятия в Арзю. Перерабатывая в будущем пропан, оно сможет ежегодно производить 550 тыс. тонн полипропилена.
Ощутимые успехи видны и на колоссальном египетском шельфовом месторождении Zohr, что в 190 км к северу от Порт-Саида. Крупнейший — за всю историю углеводородного ТЭК в Средиземноморье — глубоководный газовый актив контролируется, как известно, тремя акционерами: Eni — 60%, «Роснефть» — 30% и ВР — 10%. Так вот, итальянский «мейджор» установил там на днях дополнительные газоочистные сооружения, позволяющие повысить мощность «процессинга» с 800 млн до 1,2 млрд кубических футов «голубого топлива» в день. А все потому, что соответственно возросла сверх первоначальных ожиданий сама добыча. Если применить термин нефтяного эквивалента, то это теперь 200 тыс. баррелей н.э. в сутки! Более того, уже достигнутые показатели продолжают стремительно расти.
Как же распорядится этими объемами сам Египет, генерирующий 80% производимой в стране электроэнергии за счет газовых турбин на ТЭС? Оказывается, совсем не так, как это сделали бы революционные режимы типа боливарианской власти в Венесуэле. Там даже, казалось бы, всесильный Уго Чавес опасался, ввиду особой психологии национальных потребительских традиций, отменить 10-миллиардные (в год) госсубсидии на дотированный бензин, который обходился водителям на местных АЗС всего в 6 сотых доллара за литр! Но в Каире, в отличие от Каракаса, уважают избранную модель рыночного развития. И отчетливо видят: никто не хочет вкладываться в развитие обветшалой электроэнергетики АРЕ как раз из-за потребительских субсидий, заставляющих подавать свет за крайне низкую плату. И вот, продлив пятилетний план реформ еще на три года, Египет намечает, как бы это ни было обидно миллионам сограждан и зарубежных предпринимателей, отменить такие субсидии полностью. Непопулярная мера? Разумеется, но в условиях обесценения отечественной валюты делать это, увы, приходится.
Не отставая от египетского нефтегазового ТЭК как минимум по темпам, быстро продвигается вперед в сфере офшорной геологоразведки Габон. Еще в эпоху своего предыдущего нефтяного бума (с помощью французских инвесторов) эта республика стала, представьте себе, мировым чемпионом по потреблению… шампанских вин на душу населения. Правда, само население, как таковое, было ни при чем, но офисы корпораций буквально распирало от контейнеров как с наполненными, так и с опустошенными бутылками марки «Вдова Клико» — столь широко шагали по столичному Либревилю праздники все новых геологических открытий. Сколько потребуется шампанского в 2018-м, — мне неизвестно, но норвежская BWOffshore только что проникла своим буром на офшорной скважине DTM3 в непредвиденные и несказанно-богатые пласты углеводородов на блоках Dentale D2B и Dentale D6 в рамках оценочного месторождения Tortue, что расположено в бассейне Dussafu.
Тем временем Экваториальная Гвинея, это единственное испаноязычное государство региона, приступает к созданию — в секторе природного газа — западноафриканского мега-хаба с нацеленностью и на разветвленный (в зависимости от меняющейся динамики потребительских рынков) экспорт СПГ. Судя по документу, подписанному отраслевым министерством с NobleEnergy и другими компаниями, целая сеть добывающих, перерабатывающих, перегрузочных и транспортных активов объединит, в основном, реально существующие, а также перспективные добычные проекты как в островной, так и в континентальной частях Экваториальной Гвинеи. Круг инициативы не станет замкнутым — к нему смогут подключиться и соседние страны. 3000 рабочих и инженеров уже начинают там подготовительные операции, призванные достигнуть на пике многомиллиардных инвестиционных смет.
Нигерия – символ и хорошего, и плохого
Такой гигант добычи в составе ОПЕК, как Нигерия, демонстрирует на фоне замаячившего на горизонте бума покладистость даже по отношению к доминировавшим с колониальных времен тяжеловесам. Она, эта покладистость, проявляется сегодня и к тем отраслевым «небожителям», о которых еще полгода назад, причем в той же жемчужине Гвинейского залива, было известно — благодаря СМИ — разве что их привлечение к громким судебным процессам налогового и экологического свойства.
Из 17 заявок на продление нигерийских добычных лицензий, поданных нынче англо-голландской Shell, уже удовлетворено 14, а остальные могут быть переформатированы в позитивном ключе. Западники не отступаются от Нигерии несмотря на то, что местные законодатели как раз сейчас вставляют в стандартные соглашения о разделе продукции ряд тяжеловесных поправок, которые снизят доходы иностранных инвесторов в морском офшоре на 20-30%. Да и несмотря на то, что работа зарубежных компаний в Нигерии — отнюдь не сахар. К разгулу отраслевой преступности и диверсиям племенных сепаратистов из пресловутого Движения за эмансипацию Дельты прибавилось зловещее наступление с севера, предпринятое террористами из группировки «Боко Харам» — филиала запрещенной в России ИГИЛ.
Вот и ныне Shell и другие «мейджоры», продолжают борьбу за выгодные контракты в столичной Абудже несмотря на все минусы, включая наглое воровство добытого сырья из трубопроводов. Так, в первом квартале 2018-го нигерийская Seplat Petroleum фактически производила в одной только дельте Нигера не 65 тыс. баррелей нефти, а на целых 18% больше, но бесконечные «врезания в трубу» лишили инвестора почти всей его маржи. Да что там Seplat, если сама же Shell никак не может восстановить в той же стране транспортировку нефти по взорванному 7 мая трубопроводу TransForcados! Вместе с англо-голландским инвестором страдают и Total, и Eni, и уже упомянутая Seplat, и ряд ее корпоративных соотечественников.
Вообще международный терроризм и криминал на Черном континенте, тормозя его углеводородный ренессанс, еще и продолжают невольно играть зловещую, но поучительную роль для других центров мировой энергетики, которые за последние годы не раз могли стать жертвами новых «халифатов» и иных форм псевдорелигиозного экстремизма. В этом смысле в Африку можно смотреться как в некое кривое зеркало, показывающее, какая участь ожидала бы нефтяников и газовиков в других частях планеты. Сами судите: проводники развала международного статус-кво, будь то под покровом «арабской весны», цветных революций и т.д., неизменно нацеливаются на углеводородные кладовые — так было в Ливии, Ираке, Сирии, Чаде, Колумбии, Индонезии… Да и Россия, а также ряд других стран СНГ, — не исключение из перечня их мишеней. И, если мы и впрямь хотим знать, что ожидало бы — в случае нашего бездействия — традиционные регионы апстрима и даунстрима в Чечне, на Каспии, в Центральной Азии и т.д., — достаточно задуматься над тревожными вестями из некоторых стран Африки.
Классический пример — разодранное сепаратистами, террористами и пиратами в клочья, а также «умиротворенное» ракетными ударами Пентагона Сомали. Выгодно расположенное на обводе Африканского Рога государство почти не существует. Ничего гарантировать даже самым заинтересованным и доброжелательным нефтяникам и газовикам оно не может. Sterling Energy сообщает, что итоги проведенной там сейсмики не просто обнадеживают, в вдохновляют. Но заняться бурением не хочет никто — расколотая враждой феодальных баронов и племенными междоусобицами страна продолжает фактически оставаться на военном положении. Хотелось ли бы вам, читатель, чтобы такие порядки, инспирированные извне умелыми дирижерами, царили где-нибудь в Грозном или Махачкале, на Апшероне или в Актау, на Тенгизе или в Карачаганаке, в Мары или Чарджоу, на Юго-Западном Гиссаре или в Хаузак-Шады? Лично мне — нет, очень не хотелось бы.
Павел Богомолов