К выходным дням человечество потеряло, не более и не менее, шанс хотя бы на некоторое оздоровление международной обстановки уже в нынешнем — 2017 году. Виновата в этом не Россия. Мы, конечно, тоже не безгрешны, но по крайней мере на основных направлениях руководствуемся наилучшими для всех землян ориентирами. Совсем другое дело — отметивший первую годовщину своей победы на выборах Дональд Трамп. Увы, он так и не преодолел ни собственной путаной непоследовательности в мировых делах, ни сопротивления могущественной закулисы, в существовании которой не сомневаются ныне даже школьники.
Заокеанский лидер дал слабину
Со времен Ричарда Никсона и Генри Киссинджера вашингтонские небожители, прописанные в Белом доме, свято верят, что наилучший способ ослабления и нейтрализации Москвы — это провоцирование вражды между Россией и Китаем. Думают, что они в этом большие специалисты.
Как будто на Старой площади по-прежнему заседают 80-летние бонзы из Политбюро ЦК КПСС, годами ведшие беспощадную борьбу против маоизма, причем под воздействием хитросплетенных дезинформационных вбросов из США. Уже то, что подрывная стратегия разжигания конфликта по берегам Амура из-за океана ни на йоту не изменилась по своей сути за целых полвека, говорит, вы уж извините, об интеллектуальном вырождении значительного сегмента политической элиты в США. Ничего нового придумать не могут.
Как говорится, бездна фантазии! Такая бездна, что вскоре разгадывать ее научатся даже пресловутые кухарки, вахтеры и уборщицы. Вот и на сей раз, чем больше президент США приближался (и территориально, и календарно) к открытию юбилейного 25-го саммита АТЭС в Дананге, тем больше сил прикладывали пресс-службы Белого дома и госдепартамента к очередному запуску китайской карты против России. К запуску внешне эффектной, а на деле заскорузлой трактовки тех переговоров, которые прошли с участием титулованного миллиардера парой дней раньше в Пекине. Дескать, китайцы настолько удовлетворили американского гостя своей готовностью внять его призывам к противоборству с ракетно-ядерными амбициями КНДР, что теперь от России почти ничего уже не нужно, и встреча с Путиным якобы заранее теряет свою принципиальную важность. А что на деле?
Си Цзиньпин не только рассказал по телефону российскому собеседнику о встречах с Трампом, но и позднее провел с Путиным подробное обсуждение при закрытых дверях в Дананге. Рассердившийся и к тому же уставший президент США не только пропустил в графике АТЭС важные коллективные сессии, но и, не удержавшись, обрушился на китайцев с речью об ущербе от воровства интеллектуальной собственности и прочих торговых прегрешений. Как же так? Ведь аппарат Белого дома только что заверял: взаимопонимание между США и КНР достигло-де беспрецедентного апогея(!).
Были, впрочем, и другие неувязки. Так, будучи единственным непьющим главой христианской страны на АТЭС, Трамп чокался наполненным кока-колой сосудом с обладателями винных бокалов. Ну не принял ни грамма — и хорошо, но зачем же с хрустальным звоном касаться чужих кубков?
А уж скандал вокруг упущенного шанса пообщаться с Путиным тем более достоин кисти Айвазовского. Историю поведал Андрей Колесников, спецкор «Коммерсанта»: «…Это, конечно, хамство, — поделился собеседник. — По всем протоколам встреча должна быть на нашей территории: в последний раз, на G20 в ФРГ, мы тоже приезжали к ним. И время предложили очень неудобное. Мы сказали, что надо поискать еще варианты… Так обычно это и происходит. Сегодня вечером прием и ужин, которые закончатся в 22 часа. Так вот, мы готовы были встречаться сразу после ужина и говорить хоть до часу, хоть до двух ночи. Предложение было проигнорировано».
Хорошо еще, что на второй день саммита Трамп не упустил в кулуарах нечто важное для Вашингтона. Важное в той же мере, что и для Москвы. На полях АТЭС лидеры РФ и США одобрили обсужденное Сергеем Лавровым и Рексом Тиллерсоном заявление по Сирии, которое зафиксировало взаимный отказ от раздела страны на части и на сферы влияния. Удовлетворение успехом обеих сторон в «эффективном предотвращении опасных инцидентов между российскими и американскими военными» тоже прозвучало вовремя.
Путин же, напротив, не пропустил ничего значительного. Из внимания Москвы не ускользнуло, что все лидеры, вотчины которых Трамп объехал в ходе своего турне, восприняли его доводы с точностью наоборот! Да-да, они поручили своим министрам торговли договориться в Дананге о том, что Тихоокеанское торгово-инвестиционное партнерство, объявленное Обамой, но брошенное Трампом, будет действовать без участия США! Те же лидеры использовали визит главы РФ, чтобы поговорить с ним в Дананге с глазу на глаз. И ведь в ходе каждой такой встречи звучали обстоятельные ссылки на энергетику вплоть до плюсов партнерства между Россией и Вьетнамом по природному газу и СПГ. Собственно, еще перед вылетом в Дананг Путин обозначил как минимум два момента из спектра российских инициатив на Дальнем Востоке, которые имеют прямое либо косвенное отношение к ТЭК.
Речь идет о статье Путина, в которой говорилось о важности создания электроэнергетического кольца между Россией, Японией, Южной Кореей и КНР. Стоит и задача прокладки транспортного коридора между японским островом Хоккайдо и тем нашим островом, где оффшорная нефтегазодобыча в партнерстве с зарубежными мейджорами не прервана даже в нынешнюю эпоху санкций, — Сахалином. Путин, правда, с осторожностью избежал конкретизации: каким призван стать этот переход. Но мы с вами, читатель, хорошо помним, как Аркадий Ротенберг, финансирующий возведение Крымского моста через Керченский пролив, уверенно сказал, что построить аналогичные перемычки на дальневосточными проливами не будет труднее.
…Кому же поручить разбить вдребезги даже самые скромные результаты Дананга и хлестко высечь Трампа за «наивную веру в искренность» Путина? — задумались в Вашингтоне. И поручили сделать это надежному, стократно проверенному сенатору-ястребу Джону Маккейну. А как же? Ведь он сидел во вьетнамской тюрьме во время чудовищной войны в Индокитае, унесшей, по тогдашней статистике самих же Соединенных Штатов, 50 тысяч жизней американских парней и оставившей еще полмиллиона их соотечественников калеками. И вот ведь что главное: повод для захвата Маккейна вьетнамцами в плен был самым пустяковым — молодой летчик всего лишь бомбил Ханой с борта своей «летающей крепости». Подумаешь, проступок! В общем, сегодняшний Маккейн врезал по итогам саммита АТЭС по первое число, да так, что несчастному президенту США страшно теперь возвращаться домой.
Большой Террор или нечто гораздо большее? 
Саудовский король Сальман бен Абдель Азизи аль-Сауд сформировал (во главе со своим 32-летним престолонаследником — принцем Мухаммедом бен Сальманом) Верховный комитет по борьбе с коррупцией 5 ноября. С тех пор прошла, иными словами, всего неделя. Чем она стала для крупнейшей в мире монархии — быть может, Большим Террором 1937-го, но на арабский манер?
Для королевства пустынь этот период подобен, по наполнению громкими новостями, целой вечности. Никогда еще эр-риядские политические чистки не имели таких глубинных последствий, выходящих далеко за рамки борьбы с мздоимством, взяточничеством и прочими злоупотреблениями. Дело даже не в том, что в ходе радикально-бурного омоложения кадров арестовано 11 принцев, а еще двое погибли (один — при задержании, а другой — в аварии вертолета). Да и не в том, что за решетку брошено более 40 действующих и экс-министров, а также других высокопоставленных чиновников. Главное заключено в другом: устранено (хотя надолго ли?) основное препятствие на реформаторском пути перехода страны к умеренному исламу, смягчению консервативных законов, цивилизованно-рыночному развитию и избавлению страны от нефтяной иглы (в порочном смысле этой формулы) к 2030 году.
То, что среди арестованных оказался придерживающийся либеральных взглядов 62-летний принц аль-Валид бен Талал, защищавший право женщин на вождение автомобилей, — мало что значит. Предъявив этому гостинично-медийному магнату и богатейшему олигарху Земли обвинения в отмывании и вымогательстве денег, а также во взяточничестве, инициатор репрессивной зачистки наверняка распорядится частью богатства по своему усмотрению. Присоединит, иными словами, изъятые деньги к 80-миллиардному «фонду конфискаций» для создания мягкой подушки под реализацией стратегии диверсификации саудовской экономики, девиз которой — «Видение-2030».
Эксперты гадают: что, если происшедшее в Эр-Рияде стало не капризным, ничем не спровоцированным выпадом верхов и не рядовым сведением счетов между кланами элиты? Что, если это стало своеобразно-превентивным контрпереворотом, упредившим планы тайной оппозиции реформаторам? И, в таком случае, что это были за планы? Абстрагируясь от частностей, враги первых лиц могли по сути выдвинуть лишь одну крупную перемену. Это значит сломать режим ограничений производства нефти, ничего не меняя в архаичном управлении королевством, — и выплеснуть на рынки как можно больше сырья пусть даже по сниженным ценам. Представить себе это очень легко: саудовская родовая аристократия очень многочисленна и жаждет госбюджетных вливаний в свои сейфы действительно любой ценой.
Ясно, что такой поворот потребовал бы демонтировать, казалось бы, уже продленный до марта 2018-го режим сокращений добычи в формате ОПЕК+. Пострадали бы интересы России и других стран. Кому это нужно? Если, по логике вещей, — Соединенным Штатам, то почему они мирились с системой ОПЕК+ до сих пор? Мирились потому, что на главном для Дональда Трампа направлении — антииранском, правящий дом Саудов проявлял, как всегда, железную непримиримость. Но не только. Хотя и провозгласив в январской «Энергетической стратегии США» решимость покончить с любыми формами зависимости от ОПЕК именно как от структурно-объединенного экспортного картеля, ненавистного Вашингтону с давних пор, — американцы, видимо, долго проявляли двуличие. До поры — до времени самоограничительная направленность политики ОПЕК+ расхваливалась за океаном на все лады.
Апогеем этого похлопывания по плечу стала весной нынешнего года традиционная Хьюстонская нефтянкая неделя (CERA Week). Там капитаны местного нефтегазового сообщества прямо говорили в присутствии Халеда аль-Фалиха и Александра Новака о том, насколько важным для повышения рентабельности сланцевой революции в США и планов американского углеводородного экспорта на Европу стал самокритичный курс оздоровления мирового рынка силами ОПЕК, России и других союзных им аутсайдеров картеля. Сейчас, однако, такие голоса в США стихли. Да и сама партнерская тональность (особенно после рассердившего Белый дом визита короля и его наследника в Москву) как бы дезавуирована. Спрашивается: почему?
Представим себе, что запасов сланцевого сырья, во всяком случае, сырья прибыльно извлекаемого, за океаном на самом деле гораздо меньше, чем принято считать. Не потому ли вот уже три недели подряд в США неуклонно сокращается количество действующих буровых установок? И ведь это — в канун отопительного сезона! И это же — после временного отключения половины добычного парка из-за недавних ураганов. И это же — вопреки взлету мировых цен до 63 долл за баррель и выше, не так ли? Что-то не сходятся у геологической службы в Минэнерго США концы с концами. Нефтяников не обманешь — они не станут сворачиваться просто так.
Помните вселенский скандал из-за амбициозной военно-технологической программы президента Рональда Рейгана под названием «Звездных войн»? Советский оборонный бюджет трещал по швам в поиске адекватных контрмер. А разведывательное сообщество СССР запоздало информировало: никаких прорывных средств для сбивания ракет на околоземных орбитах у американцев нет и не намечается. Так, поверьте, может случиться и сегодня в ожидании гигантского «сланцевого апокалипсиса» для традиционных экспортеров на просторах Евразии, чего в действительности может и не быть.
Но если массированного энергетического броска через Атлантику не произойдет или он произойдет не скоро, — то не снижает ли это интерес США к задаче поддержания цен на углеводороды? Конечно, снижает. Возможно, американские компании теперь уже меньше заинтересованы в продолжении плодотворного российско-саудовского дуэта по формуле ОПЕК+. Подавай им старое доброе королевство пустынь, которое полвека то и дело заливало континенты своим нефтяным демпингом и подрывало тем самым экономики России, Ирана и некоторых других акторов глобального ТЭК. Тем, кто хочет возродить турбулентный углеводородно-рыночный климат между Востоком и Западом, нынешние реформы Мухаммеда бен Сальмана ни к чему.
Заявление, которое обдуманным не назовешь
Власти Ирака считают контракт между Иракским Курдистаном и «Роснефтью» незаконным, как самоуверенно сообщил на днях корреспонденту РИА «Новости» представитель иракского министерства нефти Асем Джихад. Прекрасно! Но хорошо ли знает г-н Джихад предмет, который он взялся комментировать от лица официального Багдада?
Нет, не знает — и сам в этом расписался. «Нам не интересен этот контракт, его детали, — заявил Джихад. — Мы не знаем этих деталей и вообще ничего о нем не знаем». Ну и каково, уважаемый читатель? Кто уполномочил осветить столь важную тему должностное лицо, которому ничего не ведомо о данном вопросе? Во всяком случае, вряд ли осудить проект, тем более столь строго, поручил чиновникам вице-президент Ирака Нури аль-Малики. Ведь это он признал на встрече с Путиным в Санкт-Петербурге нечто фундаментальное на сей счет. Твердый курс Кремля как раз и позволил сохранить карту Ирака в том нетронутом виде, который дорог друзьям наследников Вавилона. «Россия в регионе, в частности, в Сирии и Ираке, — отметил аль-Малики, — внесла огромный вклад в то, что касается недопущения распада нашего региона, и поэтому мы вас искренне благодарим. Если бы не ваша роль, то карта региона сейчас изменилась бы в очень негативном для нас ключе».
Следовательно, ни Россия как таковая, ни ее крупнейшая энергетическая госмонополия уже по определению не могут быть заинтересованы в распаде своего давнего, близкого партнера на Ближнем Востоке; и в Ираке об этом знают. Как в канун курдского референдума о независимости, прошедшего 25 сентября, так и после него МИД РФ отмечал наше невмешательство в столь чувствительные вопросы. Москва, таким образом, ясно высказывалась в том смысле, что разгоревшиеся вокруг плебисцита раздоры и их прекращение — суверенное дело Ирака. Ирака как такового, а не его отдельных этнических сегментов и автономий. Но, в таком случае, откуда же — скажете вы — взялась тема нефтегазового диалога «Роснефти» с Курдистаном и мнимая спорность этого диалога? Только пусть г-н Джихад не делает вида, будто ответ еще и на этот, совершенно публичный вопрос ему неизвестен. Известен, и еще как!
С самого начала агрессии «Исламского государства» (запрещенного в РФ) стало ясно, что Ирак, увы, не способен, даже при афишируемой поддержке от США, быстро восстановить контроль над захваченными террористами районами страны. Приоритетную ставку в своем финансировании то же ИГИЛ, «Джебхат ан-Нуста» и иже с ними сделали на нефть, ее незаконную добычу, подпольную переработку и криминальный экспорт. Быть может, стоит сказать г-ну Джихаду, что вначале власти Багдада ничего не смогли поделать с этой наглой сырьевой заявкой, да и с пополнением рядов боевиков иракскими экс-военнослужащими? Как в равной мере можно напомнить и о том, что одной из ведущих сил, давших отпор этому вооруженно-нефтяному апломбу бандитов, опасных и для региона, и для Европы, и для России, стали курдские ополченцы по обе стороны иракско-сирийской границы?
Оттолкнуть их и отправить в Сирию не только воздушно-космические силы, но и нашу пехоту, Москва не помышляла — и прямо говорила об этом. Но и на спорные территории Ирака вроде пригородов нефтеносного Киркука, оспариваемого арабами и курдами, российский ТЭК не думал замахиваться. Поэтому курды если и говорили с потенциальными российскими партнерами, то не о Киркуке, а о бесспорно-исторических землях своих же общин. Пока куски собственно-иракского массива оставались захваченными бандами ИГИЛ (запрещенная в России организация), отрезавшими Курдистан полосой оккупированных районов, — что было делать в таких условиях нашим нефтяным компаниям? Быть может, вообще махнуть на все рукой? Что-то не очень машут руками в конфликтных нефтегазоносных ареалах «третьего мира» американцы и европейцы.
Уважая при этом иракский суверенитет, Москва создала две предпосылки для снятия потенциальных претензий Багдада к России и ее углеводородному ТЭК. Прежде всего, наши компании — как государственные, так и частные, — сначала вошли не в Курдистан, а в исконно-арабские провинции со своими апстрим-проектами. В частности. ЛУКОЙЛ хорошо поработал и продолжает работать на юге, а «Газпром нефть» — на востоке страны. А во-вторых, Россия благословила прямой экспортно-импортный выход Татарстана и иных своих мусульманских автономий на иракский рынок. Все это, как считалось, было призвано снять или, во всяком случае, смягчить потенциальное недовольство багдадского руководства контактами российских нефтяников с Курдистаном.
И вот, когда эти успокоительные акценты были внесены, а ИГИЛ (запрещенная в России организация) между тем все еще продолжало блокировать основной иракский территориальный ареал от северо-западных регионов с их нацменьшинствами, — мы узнали в феврале 2017 года нечто важное. Услышали о заключении «Роснефтью» соглашения с курдской автономией по сотрудничеству в нефтегазовой сфере. Позднее, в Петербурге, был подписан контракт на покупку и продажу нефти с 2017 по 2019 год. В сентябре прошли переговоры о возможном участии «Роснефти» в финансировании строительства газопровода, и документ на сей счет может стать явью до конца текущего года. 18 октября та же компания сообщила о вступлении в силу СРП в отношении пяти блоков, а двумя днями позже стороны анонсировали совместную эксплуатацию нефтепровода, нацеленного в конечном счете на НПЗ «Роснефти» в Германии. Доля российского партнера в этом транспортном проекте может составить 60%.
Итак, в общем и целом на свет появился пакет договоренностей на сумму 3 млрд долл. И все это — не в виде подливаемого в костер бензина, а во все более позитивном русле разблокирования (самими же властями Иракского Курдистана) напряженности между государственным центром и периферией — напряженности, которая усилилась после сентябрьского референдума. Может ли статься, что топливно-сырьевые связи между Багдадом и Эрбилем будут ныне как-то переформатированы, а некоторые пропорции проектного, отчетного и госбюджетно-налогового порядка — изменены в пользу центра? Да, может. Но стоит ли при этом, в том числе и в некоторых московских кругах, надрывно заламывать руки и голосить о якобы неизбежном изгнании с Ближнего Востока проштрафившейся «Роснефти», которая, дескать, наивно закопала в Ираке свои деньги? Одному Богу ведомо: зачем, даже при всей закономерной конкуренции между сегментами нашего ТЭК и российских СМИ, прибегать под чужую диктовку к этой неоправданной театральности.
Добрый пример подала Боливия
На фоне критичного освещения сложных венесуэльских реалий остается почти без внимания другой латиноамериканский феномен. Налицо дефицит интереса ведущих СМИ к успешному опыту другой — тоже бескровной, но истинно народной революции в Латинской Америке — боливийской. А ведь богатая сырьем Боливия, при правлении индейского вожака и экс-лидера горняцких профсоюзов Эво Моралеса, достигла, судя по Би-Би-Си, высших темпов социально-экономического развития во всей Южной Америке — 4,3%.
Каким же образом кладовая природного газа (20 млрд кубометров добычи в год) в Западном полушарии добилась более высокого роста ВВП, чем тихий и забывший о тирании Стресснера Парагвай (4,1%), распахнутое к ресурсным богатствам Тихого океана Перу (4%), рвущая с наркопрошлым Колумбия (2%), устойчиво-рыночное Чили (1,6%) и по-европейски солидный Уругвай (1,5%)? Кстати, под стать уругвайцам по темпам роста – США, поднявшие свой ВВП тоже на полтора процента — пропорционально втрое меньше, чем Боливия. А Латинская Америка в целом, увы, «ужалась» (по итогам 2016-го) в объеме своей совокупной экономики на 0,9%. Так в чем заключены мотивы успешного отрыва Боливии от континентальной среды? И каков залог успеха самого курса, взятого скромной (в сравнении с многоэтажными соседями) столицей андской республики – Ла-Пасом? Взятого и выполняемого, кстати, вопреки многим минусам, как, например, отсутствие своего выхода к морю…
Пружина боливийского успеха — в том, что национализация нефти и газа, объявленная в 2006-м начинающим главой государства Эво Моралесом, была не самоцелью, не раскулачиванием и не приемом митинговой демагогии с ультрареволюционным надрывом, а продуманной акцией на перспективу. Да, некоторые частные компании перешли в госфонд. А дюжине иностранных инвесторов, в том числе «Газпрому», пришлось подписать контракты с национальной YPFB по более жесткой — родившейся 10 лет — назад налоговой схеме. С тех пор взносы транснационалов в казну должны были достигать — и достигали высокой, утвержденной для каждого проекта планки — от 50% до 85% стоимости добытого сырья. Но сделано это было внятно, раз и навсегда, без бьющих по бизнесу поправок по нескольку раз в год и без борьбы со сверхприбылями в моменты оживления рынка. Инвесторы вздохнули, но не слишком обиделись. Они ведь до этого не надрывались, а просто стригли купоны, не успев вколотить в предгорья Анд миллиардов долларов, как это сделали техасские мейджоры в болотистой саванне на Ориноко. Сделали ради разорительно-сверхтяжелой нефти в 1990-е годы, то есть до Уго Чавеса.
Итак, в Боливии дело пошло, тем более что возросшие прибыли служили созданию рабочих мест, а не разбазариванию на благотворительные жесты перед выборами и референдумами. Средний показатель ежегодного прироста ВВП превышал в текущем десятилетии 5%. «Поворот в налоговой политике существенно увеличил доходы государства, — поясняет Луис Пабло Куба — доцент университета Сан-Симон. — Думаю, что национализация и введение прямого налога на углеводороды (IDH) стали некоторыми из основных элементов, объясняющих наш высокий экономический рост». Но главное — в том, что фискальные поступления далее не расползались, под воздействием субъективных подходов, неизвестно куда. Деньги шли на «прямое усиление госбюджетных инвестиций и создание собственной модели продуктивного развития, базирующегося на внутреннем платежеспособном спросе».
Любопытно, что рыночный успех левоцентристского режима не означает подыгрывания Вашингтону (лишь бы, мол, гегемонистская Америка оставила революционный Ла-Пас в покое). Напротив, хотя и заботясь об инвесторах, о среднем классе и о покупательной способности внутри страны, Моралес остается непримиримо-принципиальным на международной арене. Так, он решительно осудил секторальные санкции Запада против российского ТЭК.
В общем, газ Боливии служит уже не хищным диктатурам опереточных генералов, а сокращению бедности на целую треть и созданию финансовой подушки для населения в ожидании очередных конъюнктурно-ценовых кризисов на региональном и мировом рынках углеводородного сырья. Причем размер такой подушки — уже не 700 млн долл, как это было 14 лет назад, а 20 млрд долл! Нищета, охватывавшая недавно 63% населения, теперь упала до 39%. И ведь это несмотря на то, что страной правит не блок интеллектуалов с гарвардскими дипломами, а «партия простонародья» в составе выдвиженцев профсоюзов и аграрно-индейских общин-централей.
Действительно, уже не только нефть и газ, экспортируемые в Бразилию и Аргентину, но и металлы, а также отличная продукция АПК работают на все более популярный в народе курс резонно мыслящего индейца Эво Моралеса.
Павел Богомолов