Через полгода после революции, в ходе так называемой «красногвардейской атаки на капитал», председатель Совета народных комиссаров (по-старому говоря, Совета министров) Владимир Ульянов-Ленин подписал Декрет о национализации нефтяной промышленности. Нефтянка национализировалась «в общем порядке», как и все другие базовые отрасли промышленности.

Обратимся к документу. Извините за длинную цитату, но тут важно всё:

«1. Объявляются государственной собственностью предприятия нефтедобывающие, нефтеперерабатывающие, нефтеторговые, подсобные по бурению и транспортные (цистерны, нефтепроводы, нефтяные склады, доки, пристанские сооружения и прочее) со всем их движимым и недвижимым имуществом, где бы оно ни находилось и в чем бы оно ни заключалось.

2. Мелкие из названных в п.1 предприятий изымаются из действия настоящего декрета. Обоснования и порядок означенного изъятия определяются особыми правилами, выработка которых возлагается на Главный нефтяной комитет.

3. Объявляется государственной монополией торговля нефтью и ее продуктами.

4. Дело управления национализированными предприятиями в целом, а равно и определение порядка осуществления национализации передается в Главный нефтяной комитет при Отделе топлива Высшего совета народного хозяйства (Главкомнефть). 

5. Порядок образования местных органов по управлению национализированных предприятий и пределы их компетенции определяются особыми инструкциями Главного нефтяного комитета по утверждению их президиумом Высшего совета народного хозяйства.

6. Впредь до принятия национализируемых предприятий в целом в управление Главным нефтяным комитетом, прежние правления названных предприятий обязаны продолжать свою работу в полном объеме, принимая все меры к охране национального достояния и безостановочному ходу операций.

7. Прежнее правление каждого предприятия должно составить отчет за весь 1917 год и за первое полугодие 1918 года, а также баланс предприятия на 20 июня, по каковому балансу новое правление производит проверку и фактический прием предприятия.

8. Главный нефтяной комитет имеет право, не ожидая представления балансов и до полной передачи национализированных предприятий в управление органов Советской власти, посылать своих комиссаров во все правления нефтяных предприятий, а также во все центры добычи, производства, транспорта и торговли нефтью, причем Главный нефтяной комитет может передавать свои полномочия своим комиссарам.

Всем служащим предприятий и учреждений, переходящих в ведение Главного нефтяного комитета, предписывается оставаться на своих местах, не прерывая возложенных на них работ».

Несколько пунктов мы пропустим. Заключительный, 12-й пункт: «Настоящий декрет вступает в силу немедленно по опубликованию».

Как мы видим, Совнарком и лично товарищ Ленин даже не заикались о какой-либо, пусть даже и символической компенсации владельцам активов. Не озаботились они и подготовкой правовой базы для своего решения, и даже ссылку на нее не стали делать: «объявляются государственной собственностью», и все тут. С другой стороны, а какая тут может быть правовая база? Как говорил еще один выдающийся марксист, «винтовка рождает власть», и миндальничать тут нечего.

Дальше — больше. Решением Всероссийского совета народного хозяйства с 1 июля 1918 года были установлены директивные цены на керосин, а с 15 ноября того же года — на все остальные нефтепродукты.

К моменту национализации в России было около 800 складов нефтепродуктов общей емкостью 3,7 млн тонн, и четвертая часть этого объема была заполнена сырой нефтью и нефтепродуктами. Танкерный речной флот включал 650 судов, способных единовременно перевезти 2 млн тонн нефти. Парк железнодорожных вагонов-цистерн насчитывал более 10 тыс. единиц. Все это обширное хозяйство, находившееся в частных руках, вскоре после «сливания в общий котел», если можно так сказать, оказалось в предынфарктном состоянии. В управлении сложнейшей отраслью воцарился хаос, уравниловка в оплате труда и директивно низкие цены, оторванные от реальной себестоимости продукции, подрывали стимулы для эффективной работы предприятий. И тут, как всегда неожиданно, наступила суровая зима, и уже к новому 1919 году в стране начался «топливный голод».

Хочется подчеркнуть, что, начиная с того момента, «топливный голод» преследовал Советский Союз всегда. Взять хотя бы мой личный опыт — в нашей семье с середины 70-х годов была машина, и, сколько я себя помню, вплоть до распада СССР постоянно были какие-то трудности и перебои с бензином. 

Отмечу еще один важный аспект — принятие декрета о национализации нефтяной промышленности привело к ухудшению и без того тяжелого внешнеполитического положения Советской России. Так, в июле 1918 года сразу несколько европейских государств — Голландия, Испания, Норвегия, Дания и Швейцария — выразили согласованный протест Наркомату иностранных дел в связи с принятием декрета (цитирую), «нанесшим громадные убытки иностранным владельцам предприятий нефтяной промышленности». В ноте протеста отмечалось: «Указанные государства оставляют за собой право предъявлять требования о возмещении ущерба». 

Очевидно, что острое недовольство ограбленных собственников подлило масла в огонь разгорающейся Гражданской войны и иностранной интервенции.