В конце 1919 года войска Красной армии под командованием Михаила Фрунзе захватили расположенные в Гурьевской губернии (ныне — Атырауская область Казахстана) Эмбинские нефтепромыслы с запасами сырой нефти в резервуарах в объеме более 200 тыс. тонн. В молодой Советской республике в тот период был острейший топливный кризис, вызванный Гражданской войной. Нефтеносные районы Северного Кавказа, Закавказья и Закаспия (Грозный, Майкоп, Баку, Челекен) были отрезаны от центра, и поэтому эмбинская нефть стала для Советской России поистине спасительной.
Увы, военная разруха добралась и до Эмбы — отгрузочная инфраструктура на каспийской пристани Ракуша, включая нефтепровод, была неисправна и не работала. Но вместо того, чтобы просто отремонтировать трубу и нефтеналивной причал, Советское правительство решило действовать с «большевистским размахом».
24 декабря 1919 года Совет рабоче-крестьянской обороны принял решение о строительстве ширококолейной железнодорожной магистрали «Александров Гай — Эмба» (сокращенно — Алгемба) расстоянием около 500 верст. Александров Гай был конечным пунктом Рязано-Уральской железной дороги. Главной задачей новой дороги было обеспечение устойчивого круглогодичного вывоза эмбинской нефти, в основном, с крупных нефтепромыслов Макат и Доссор.
Строительство в качестве технического директора возглавил Юрий Ломоносов — известный инженер-железнодорожник, конструктор первого в мире тепловоза. Строить железную дорогу решили по прямой, с двух сторон. Маршрут пролегал, в основном, по безводным солончаковым степям. Соединить трассу планировалось у реки Урал, где необходимо было построить новый мост.
Основной рабочей силой на первом этапе строительства стали бойцы возглавляемой Фрунзе 4-й армии, в состав которой входила, в частности, и легендарная Чапаевская дивизия. Сначала командарм резко протестовал против «переквалификации», но 17 января 1920 года он получил короткую телеграмму председателя Реввоенсовета Льва Троцкого: «Приказываю перевести 4-ю армию на строительство железной дороги». Отметился в телеграмме и Ленин, специальной припиской: «Прошу товарища Фрунзе в соответствии с указанием товарища Троцкого развить революционную энергию для максимального ускорения постройки дороги и вывоза нефти».
Спустя два дня Фрунзе ответил Ленину: «Все распоряжения согласно последним указаниям отданы. Однако, принимая во внимание трудности с транспортом, доставкой большого количества строительного материала и распределением его по линии проектируемой стройки, затруднительностью размещения необходимого количества рабочих команд в условиях безводных степей и отсутствия топлива, считаю долгом доложить, что осуществление постройки дороги встретит большие препятствия».
Командарм не обманывал — в голой степи не было ни стройматериалов, ни топлива, ни транспорта, ни пищи, ни воды, ни жилья (хотя бы и временного) для солдат армии, перепрофилированной в огромный стройбат. Вскоре среди солдат начались эпидемии, и работать стало некому. В связи с этим на Алгембу доставили 45 тысяч человек из Саратова и Самары, которые должны были отбывать трудовую повинность в виде ручной отсыпки железнодорожной насыпи. Вскоре к трудовой повинности добавилась гужевая.
В марте 1920 года большевики резко усложнили задачу строителей, которым и без того было несладко — приняли решение проложить параллельно железной дороге нефтепровод пропускной способностью 90 млн пудов (в полтора раза больше мощности крупнейшего на тот момента трубопровода Баку — Батуми).
Это — яркий пример волюнтаризма в квадрате, поскольку труб для строительства не было. Более того, и взять трубы было негде. Ленин, будучи, как известно, корифеем всех наук, предложил делать деревянные трубы, но эта экстравагантная идея не прошла — поддерживать необходимое давление в деревянных трубах невозможно. Тогда было решено разбирать существующие трубопроводы. Тем не менее, и это не спасло — даже если закрыть глаза на различие в диаметрах имеющихся трубных отрезков, их не хватило и на половину трассы. Отмечу также, что остро не хватало также рельсов и шпал для укладки железнодорожного полотна.
В апреле 1920 года Красная армия восстановила Советскую власть в нефтеносном Баку, и Алгемба, по сути, стала не нужна. Тем не менее, стройка, на которой настаивал упрямый Ленин, была продолжена, несмотря на рост заболеваемости — во время вспышки эпидемии тифа на Алгембе ежедневно умирали сотни людей. Счастьем для многих бойцов стала отправка на советско-польский фронт летом-осенью 1920 года: на большинстве участков фронта, кроме варшавского, потери личного состава были существенно ниже, чем на Алгембе.
В начале 1921 года на злополучной стройке случилась новая ужасная напасть — эпидемия холеры. При этом ввиду начинавшегося голода был резко снижен продовольственный паек. Несмотря на то, что на Алгембу приехало большое количество медицинских работников из числа добровольцев, побороть крайне высокую смертность они не смогли.
В октябре 1921 года строительство дороги наконец-то было прекращено. Итогом полуторагодового изнурительного ручного труда стали двести километров насыпи без рельсов и здание вокзала в Доссоре без перрона и подъездных путей.
Алгемба унесла жизни около 35 тыс. человек. Естественно, эта страшная цифра была засекречена — об Алгембе старались не вспоминать, в числе «великих строек коммунизма» она никогда не значилась. А жаль, потому что именно такой она и была. Налицо все ярко выраженные признаки –— экономический авантюризм, безграмотный «сырой» проект, отсутствие должной подготовки, постоянный дефицит всего и вся, огромные затраты и, как результат — массовая гибель людей.