Аналитиками ТЭК замечено: как только Россия, действуя в русле квотно-ценовой солидарности с ОПЕК (о чем до 2016 года не было и речи), успешно достигает очередного рубежа в этой координации усилий с членами экспортного картеля и десяткой не входящих в него государств, — сразу же доносится всплеск недовольства из зарубежных, да и некоторых отечественных, «мозговых трестов». Отовсюду слышны призывы: снять экономику РФ с пресловутой нефтяной иглы! С чего бы это?
Продлить ограничения? Скорее всего, да
Минувшая неделя не стала исключением. Правило действовало неумолимо и монотонно. Согласие Москвы с другими производителями углеводородного сырья, продемонстрированное на мониторинговой встрече профильных министров в Кувейте, вновь раздражает сторонников неких «революционных преобразований» в России.
Раздражает хотя бы потому, что, на взгляд критиков, «околокремлевская элита, ядром которой являются топ-менеджеры нефти и газа, всем довольна». Уже поэтому, как говорят оппоненты российского ТЭК, он и стал невольным противником любых реформ в стране. Но разве поставить, как это сделала Москва, свой нефтегазовый сектор под международный контроль по объемам добычи — это не есть серьезнейший поворот и новаторский шаг для отрасли, которая всегда считалась у нас закрытой и почти осажденной крепостью?
Не зашоренные лжетеориями партнеры Москвы по наполнению мирового рынка хвалят нас именно за это. Да и министр энергетики РФ Александр Новак, готовящийся теперь уже к майской встрече с ОПЕК и другими звеньями программы снижения добычи (выполненной в январе-феврале на 98%), тоже удовлетворен итогами Кувейта. Глава ведомства не покривил душой, сказав, что дискуссией и сделанными на ней выводами он доволен. Партнеры оценили достигнутый в конце марта выход России на сокращение производства в объеме 200 тыс. баррелей в день. Это равно уже 2/3 нашего конечного обязательства: обеспечить в мае 300-тысячное снижение добычи.
Но и единомышленники по «идеологии сокращений» тоже нас радуют. Да и то сказать: добрые сигналы поступают на всем пространстве от Персидского залива до Венесуэлы. Правда, сначала Венесуэла жаловалась на нереальность ограничений из-за тяжелейшего социально-экономического кризиса в стране. Однако теперь Каракас все-таки обещает срезать 100 тыс. баррелей из среднесуточного объема в поясе тяжелой нефти на Ориноко. Обещает, надо добавить, даже вопреки разразившейся в стране нехватке бензина(!).
Итак, отовсюду звучат заявления в пользу продления ограничительных квот теперь уже на вторую половину года. И, как бы ни поступила Москва в этом контексте (что уже предрешают, причем в немалой степени, зовущие к дальнейшему диалогу в формате «Россия-ОПЕК» итоги встречи президентов Владимира Путина и Хасана Роухани, состоявшейся 28 марта), мы понимаем одно. Если бы не одобренные в декабре меры, — цены скатились бы к концу 2017-го катастрофически. Они приблизились бы не к 40 долл за баррель (что вполне может произойти из-за обилия американских сланцев), а к тем же 27 долл, которые потрясли отрасль до основания в роковом для нее 2015-м.
Среди тех, кто предвидит, но не драматизирует возможность небольшого падения цен, — американский инвестор Джим Роджерс, порвавший с недругом РФ и спекулянтом Джорджем Соросом. «После рекордного спада в недавние годы произошло мощное ралли». Но, с другой стороны, грядет и отскок той чисто спекулятивной доли рынка, которая сравнима с «дохлой кошкой», — образно отозвался Роджерс в интервью для программы «Курс дня». «Сейчас хлынуло много нефти от сланцевиков». Но в любом случае «надо покупать рубли, нефть. Если падение произойдет, я вложу в Россию еще больше».
Поссорить Москву с Эр-Риядом не удалось
Что же касается попыток подорвать со стороны доверие развивающихся стран к продолжающемуся процессу сокращений производства нефти, то мотивировались они туманными упреками в адрес Саудовской Аравии.
Дескать, это она уже не выдержала финансового бремени вынужденных сокращений и, махнув рукой на коллективно-международную дисциплину, якобы взвинтила добычу на исходе февраля. Узнав об этом 14 марта, биржи отреагировали паническим спадом котировок. А что в действительности?
Ложные представления о незаконном росте производства на Аравийском полуострове объяснялись всего лишь корректировкой объема накопленных Эр-Риядом национальных резервов горючего. Пересчитали содержимое резервуаров, усеявших своими гигантскими белыми шарами королевство пустынь, — и получилось больше, чем думали. Этим и воспользовались недоброжелатели в информационных агентствах. А ведь на самом деле за два первых месяца 2017-го лидер ОПЕК выполнил свои венские обязательства на 135%! Потому глава Минэнерго Саудовской Аравии Халид аль-Фалих и заявил, что его страна не позволит себе быть используемой другими.
Оппоненты российского ТЭК уже потирали руки от удовольствия: вот он, момент истины! Саудиты, мол, наверняка подозревают Москву в саботаже совместных усилий. Удалось, наконец, столкнуть королевство пустынь с Кремлем, ведь недаром же Россию упрекали в недостаточных сокращениях. Еще, мол, один миг – и медведь, обиженный на капризную монархию, публично даст ей сдачи. Но Москва оказалась умнее зарубежных хитрецов — и отлично поняла, что сверхплановыми сокращениями в ОПЕК в первую очередь злоупотребляет Америка, но ни в коем случае не Россия. Так что недовольство ближневосточных эмиратов и султанатов темпами повышения цен скорее всего адресовано апстрим-олигархам Техаса, а не скромным в своих аппетитах разработчикам заснеженных сибирских месторождений.
Короче говоря, вместо почти спровоцированной ссоры между Москвой и Эр-Риядом — хлесткий щелчок здравого смысла и, вместе с тем, проявление дипломатичности из уст Новака. Комментируя журналистам заявление Халида аль-Фалиха, российский министр отреагировал солидарно и вполне спокойно: «Правильно, все должны исполнять свои обязательства на 100%».
Опять призывают «слезать с иглы»
Многие читатели наверняка не раз слышали от представителей старшего поколения россиян стародавнее выражение: «Ни два, ни полтора». Наши отцы и деды говаривали именно так, сталкиваясь время от времени с патовыми ситуациями, когда ни один из общепринятых подходов к той или иной житейской проблеме не возможен.
Ораторы, выступившие на днях на конференции Russian Economic Challenge в подмосковной школе управления «Сколково», жаловались с трибуны как раз на эту прискорбную ситуацию. Сложилась же она, на их взгляд, в российской нефтянке и вокруг нее. Но, спрашивается, почему?
Если бы объем добычи углеводородов в пересчете на душу населения РФ был равен высочайшим показателям Норвегии или Объединенных Арабских Эмиратов, то мы могли бы по-прежнему «жить как живем», отказавшись от очередной перестройки страны – ее власти и экономики. С другой стороны, если бы мы испытывали резкое падение среднедушевого производства нефти и газа до уровня небогатой Мексики, то, наоборот, уже стремились бы к либерально-рыночным реформам революционного характера изо всех сил.
Но у нас, как сетует Андрей Мовчан, глава программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги, — ни то, ни другое. Вместе с Ираном, Казахстаном и другими странами мы оказались, как комментирует тот же форум лондонская Би-Би-Си, «примерно в одинаковой нефтяной ловушке». У нас, оказывается, не хватает сырья, «чтобы сделать все население богатым. Но при этом нет и стимулов для активного проведения реформ, — их заменяет нефть». С этим согласен старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований ВШЭ Григорий Юдин. По его словам, главной жертвой ресурсного проклятия становится демократия. Стало быть, слезать с «нефтяной иглы» хотя и болезненно, но необходимо.
Необходимо, мол, тем более, что коррективы нужны самой же Москве еще до президентских выборов. Но, собственно, кто должен выступить глашатаем и координировать перемены? Опыт ряда стран, по словам Мовчана, показал, что успешные реформы обычно проводятся при участии квалифицированных иностранных экспертов. Реформы, проведенные лишь «внутренней школой», обычно не слишком успешны, что выявило исследование фонда Карнеги. Но это – вот беда — «противоречит российской концепции о том, что иностранцы будут вредить, а не помогать. Оказывается, иностранцы помогают, а собственные чиновники чаще вредят в этой ситуации», — заключает Мовчан.
Неужто опять, как и в 1990-е, надо наполнить государственные кабинеты дипломированными пришельцами-лауреатами? Но разве объявленная цель былого «интеллектуального вторжения» ельцинской эпохи не состояла в том, чтобы, переучив российского чиновника на рыночный лад, постепенно сократить, а затем и вовсе минимизировать долю экспертов с зарубежными паспортами в наших коридорах власти?
И вот — ощутимые результаты. Приватизация прежней госсобственности в РФ превысила рекомендованные показатели, частное фермерство поднялось до планки невиданного с царских времен зернового экспорта. Конкуренция крупных нефтегазовых компаний, да и само их число недостижимы для Европы и Америки, а партийный спектр и пресса более плюралистичны, чем в ряде передовых западных государств. Так зачем же удивляться тому, что пропорциональная доля иностранных советников и консультантов в России значительно снизилась, а большинство оставшихся если и сохраняется, то не в правительственных, а в корпоративных структурах? Между прочим, это — один из признаков возрожденного суверенитета нации.
Хочется, при всем уважении к авторитетной трибуне Сколково и спектру невыдуманных проблем, рассмотренных там в обстановке живой полемики, задать и еще один вопрос. Рассуждая о том, что средний, то есть ни высокий, ни низкий показатель нефтегазодобычи на душу населения якобы хуже всего, и ведет к инертности политического мышления, — как вы рассчитываете объяснить это простому россиянину? В самом деле, согласится ли он с тем, что 200 рублей в кармане — это хуже, чем сотня? А ведь, как известно, лишь те идеи, которые овладели массами, становятся материальной силой.
Интеграция на Востоке не по нраву тем, кто провалил ее на Западе
Преуспевающая, вопреки секторальным санкциям со стороны США, ЕС, Канады, Норвегии, Японии и Австралии, отечественная нефтянка раздражает многих не только темпами роста и повторным выходом на рекордные объемы советских времен. Оппонентам не дает покоя как внутрироссийское, так и международное измерение этого процесса.
Возмущает ихто, что в самых неожиданных точках на карте мира при участии РФ возникают если не военные, то энергодипломатические альянсы. Примером служат и Евразийский экономический союз с его единым рынком нефти, и ШОС, да и БРИКС со специально ориентированным на топливную инфраструктуру банком. Не всех радуют и целевые инициативы в рамках той рыночной группировки, которая была проанализирована в первой главе и успешно функционирует в составе стран ОПЕК, РФ и 10 других государств.
Ревность натовских столиц по отношению к здоровым моделям единения усилий на углеводородном фронте особенно объяснима сегодня. Ведь на Западе такие инициативы либо интеграционные группировки рушатся или уродливо сжимаются одна за другой. Приказало долго жить объявленное Обамой Транстихоокеанское экономическое партнерство. Такой же формат в виде Атлантического партнерства отвергнут европейцами. Вопреки пышным торжествам по случаю 60-летия Римского Договора, Евросоюз переживает тяжелейшие времена в своей истории, причем невиданный иммиграционный кризис — лишь часть этих блоковых злоключений.
Британский брекзит, санкционированный во вторник письмом Терезы Мэй в брюссельскую штаб-квартиру ЕС, вплотную подвел Шотландию, с ее сырьевыми запасами Северного моря, к идее повторного референдума о суверенитете. И вот итог: парламент верескового края, как предупреждала «Нефтянка» еще прошлым летом, голосует убедительным большинством за обращение в Вестминстер с просьбой: утвердить запрос о региональном плебисците. Интересно: каким газом англичане станут в конце концов наполнять знаменитый Интерконнектор, доставляющий на континент (в Бельгию) «голубое топливо» с Альбиона, — своим или шотландским?
Тем временем североамериканская НАФТА почти рассыпалась. Договор, считавшийся прообразом будущей таможенной, торговой и — в целом — интеграционной модели для всего Западного полушария, выродился в стандартно-трансграничный «англоязычный» блок США и Канады. А от Мексики и остальных латиноамериканских государств Вашингтон уже спешит отгородиться непреодолимой стеной.
Типично двусторонним стало обнародованное 24 марта согласие США и их северной соседки на строительство замороженного ранее нефтепровода KeystoneXL, что протянется от нефтяных песков в Стране кленового листа. Трасса протяженностью 1900 км призвана связать канадские кладовые «черного золота» с перерабатывающими заводами на побережье Техаса, трудоустроив, благодаря 8-миллиардной смете проекта, до 13 тыс. человек.
Но, повторяю, более широкие континентальные и межрегиональные инициативы сегодня уже не в моде, во всяком случае, за океаном.
В главном Трамп верен себе
В заключение предлагаю перенестись на минуту за океан. Критики президента США Дональда Трампа напрасно предрекали там в начале недели, что неудачная атака Белого дома на введенную прежней администрацией систему медстрахования Obamacare приведет еще и к срыву остальных инициатив в повестке дня правящих республиканцев.
Да, сначала республиканцам и впрямь пришлось снять с обсуждения план реорганизации национального здравоохранения. Суждено, таким образом, оставить действующую систему до поры до времени в ее простонародном полусоциалистическом виде, что в перспективе угрожает лишить бюджет США триллиона долларов! Но споры между самими же республиканцами по злободневной медицинской проблеме вовсе не означают, что они столь же рьяно полемизируют друг с другом относительно основы основ предвыборной платформы Трампа — защиты позиций углеводородного ТЭК.
Во вторник под сводами вашингтонского федерального Агентства по охране окружающей среды состоялась церемония подписания важного указа. Речь идет об отмене мер Обамы по дорогостоящей борьбе с изменениями климата. В 2015 году, действуя наперекор отечественному ТЭК, первый чернокожий президент Америки ратифицировал декрет, от которого былые основатели «техасского ядра» республиканской партии перевернулись бы в гробах. Обамой было узаконено требование: сократить воздействие электростанций на атмосферу и ограничить выбросы метана, а также свернуть добычу нефти и газа методом гидравлического разрыва пласта.
А сегодня, наоборот, речь идет фактически о том, что нынешний глава государства и его окружение испытывают глубокое философское недоверие к борцам за чистую планету. Да-да, дуэльная перчатка брошена именно тому крылу правящего класса, которое хочет потеснить своих конкурентов с помощью «зеленых аргументов». И действительно, ставя свою подпись под документом, Трамп дал понять, что излишнее внимание мегазапросам экологического лобби наносит ущерб энергетике США и тем, кто работает в этой сфере. Отныне чрезмерный федеральный надзор в ТЭК отменен.
Впрочем, еще до этого, то есть перед подписанием, Трамп торжественно заявил о начале «новой эры американской энергетики» в целом. Апломба в этом нет — президент и впрямь держит слово не только перед нефтяниками и газовиками, но и перед горняками. «Обама развязал войну против угля, вылившуюся в сокращение числа рабочих мест и угрозу будущему наших шахтеров… Все, что нам нужно, — вернуть наши рабочие места, наши мечты и снова сделать Америку богатой», — заключил хозяин Белого дома.
Да, воистину нелегкие времена для России и ОПЕК наступают на мировом энергетическом рынке. Заокеанский гигант на всех парах повышает планку своего топливного самообеспечения и, более того, берет курс на частичное заполнение европейской ниши в среднесрочной перспективе. Только укрепление квотно-ценового альянса новых рыночных экономик перед лицом мускулистого конкурента может спасти углеводородные отрасли Азии, Африки и Южной Америки от волны кризисов, спадов и банкротств.
Павел Богомолов