Ничем не закончившиеся переговоры в Дохе о заморозке добычи нефти в странах ОПЕК, РФ и ряде других государств скоро останутся в прошлом. Но они оживили интерес аудитории к непростым отношениям между нефтеэкспортным картелем и Москвой. По мнению эксперта по международному нефтяному пиару, кандидата политических наук Павла Богомолова, в основе этого глобального соперничества энергоальянсов – острая и затяжная, хотя и скрытая, схватка между дипломатиями и, соответственно, производственными потенциалами ведущих нефтяных гигантов – России и Саудовской Аравии. О пружинах этой «холодной войны» не только отраслевого масштаба — в интервью «Нефтянке». 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: СОЗДАНИЕ НЕФТЕЭКСПОРТНОГО КАРТЕЛЯ — РЕАКЦИЯ НЕ ТОЛЬКО НА ЗАПАДНЫЙ ДИКТАТ, НО И НА СОВЕТСКИЙ ДЕМПИНГ

НЕФТЯНКА: Павел Владимирович, когда именно вы задумались о том, что в борьбе мировых систем ОПЕК играет двойственную, а не однозначную (как одно время было принято считать) роль?

— Очень поздно, даже недопустимо поздно. Окончив в 1974 году МГИМО, я все еще полагал, что для глобального ТЭК эта организация — примерно то же самое, что Движение неприсоединившихся государств — для стратегического соотношения сил на геополитической авансцене планеты. То есть, как было принято говорить, явно прогрессивный фактор…

 НЕФТЯНКА:  В каком смысле?

— Концепция неприсоединения, объявленная в индонезийском Бандунге в 1955 году, организационно вылилась в 1961-м в создание международного альянса в Белграде. Любое удаление от «блоков вообще» стало для развивающихся стран единственной «опцией», являясь скорее позитивом. Почти так же оценивалась в Москве и роль ОПЕК в мировой энергетике. Речь, мол, идет об эффективной прокладке между кремлевской топливной стратегией в Восточной Европе и встречной экспансией западных нефтегазовых транснационалов.

НЕФТЯНКА: Почему же в какой-то момент вы поменяли свою точку зрения? 

— И Восток, и Запад проявляли идеологизированные подходы к «архитектуре»  энергетического рынка, но при этом ОПЕК подыгрывала то одним, то другим. Работая в 1980-е годы собкором «Правды» на Кубе, я освещал однажды форум неприсоединившихся стран по внешнему долгу. Фидель Кастро отметил в своем докладе, что огромную внешнюю задолженность «нельзя не только выплатить, но и взыскать». И вот здесь-то, особенно в кулуарах, я нередко «вращался» с делегатами из богатых стран Персидского залива, слыша эхо иных настроений. Большинство монархий вовсе не было озабочено тем, что с них якобы нельзя что-либо взыскать. Они ведь и сами кредитуют кого угодно вплоть до США. В общем, бросилась в глаза разница в повестках дня внутри самого «третьего мира» и явное тяготение ядра ОПЕК к натовским «центрам глобального влияния». Я задумался: почему создание нефтеэкспортного картеля так долго интерпретировалось у нас как событие подчеркнуто антизападного звучания?

НЕФТЯНКА: Была ли в этом, на ваш взгляд доля правды — хотя бы отчасти?

   — Все еще иронизируя над угрозой Хрущева «похоронить капитализм», мы не задумываемся вот над чем: каким образом он хотел обставить эти похороны? «Экономическая война созвучна выдвинутым в СССР целям всемирного захвата, — отмечал американский сенатор Кеннет Китинг. — Уже не раз угрожал похоронить нас Хрущев. И вот ныне становится все более очевидным, что он хотел бы утопить нас в море нефти, если только мы позволим ему сделать это».

НЕФТЯНКА: Симптоматичная цитата.

   — А вот столь же симптоматичных цитат из кремлевского «углеводородного дискурса» того же времени, то есть эпохи «оттепели», сохранилось не так уж много. А жаль. Ведь если бы мы имели стенограммы закрытых совещаний в полном объеме, то наверняка увидели бы поистине сенсационные призывы.

НЕФТЯНКА: Какие же?

— Ветераны ТЭК и отраслевой науки поговаривают, что ставилась, например, задача обогнать по добыче «черного золота»… Венесуэлу!

НЕФТЯНКА: Почему именно Венесуэлу?

   — Да потому, что в те годы она была вторым производителем сырой нефти после США. У нас надеялись: стоит обойти сказочно богатую углеводородами южноамериканскую страну — и остальное приложится. Вот вам и первый пример соперничества между СССР и ОПЕК, одним из основателем которой как раз и стал Каракас. Считалось, что, обойдя Венесуэлу, СССР сможет подойти в мировой «табели о рангах» вплотную к тогдашней «апстрим-державе» №1, то есть к США. И тогда Вашингтон «зауважает» нас гораздо больше. Космос космосом, а способность великих держав к длительному противостоянию в немалой степени определяется реальным доступом к нефтяным резервам.

НЕФТЯНКА: Оказался ли точным тогдашний прогноз Москвы?

   — Вполне. Как только Каракас уступил Москве «серебро» в топливной дуэли (а произошло это к концу 1950-х), взгляд из США на главного недруга изменился. Он стал более пристальным. Добыча нефти в СССР равнялась 3/5 производства «черного золота» на всем Ближнем Востоке! «Растущий экспорт нефти из России, — утверждалось в докладе ЦРУ, — это сила, с которой приходится считаться в области международной торговли углеводородным сырьем».

 НЕФТЯНКА: Что же конкретно имелось в виду?

   — На одном из заседаний у президента США Дуайта Эйзенхауэра в 1958 году слово для оценки «тектонических» сдвигов в торговле нефтью, причем с точки зрения не экономистов, а разведчиков, было предоставлено директору ЦРУ Аллену Даллесу. Он и заявил с тревогой: «Свободный мир столкнулся с весьма опасной ситуацией в лице умения Советов перемещать сложившиеся рынки».

 НЕФТЯНКА: И куда же, собственно, они перемещались?

   — Один из них «придвинулся» к Черному морю. «В один из моментов, — пишет знаток истории «нефтянки» и лауреат Пулитцеровской премии Дэниэл Ергин, — в тамошних портах можно было купить нефть вдвое дешевле, чем на Ближнем Востоке». Другие экспортеры жидких углеводородов, продолжает Ергин, — отныне «опасались потерь в своих продажах Западной Европе — опасались из-за России. Паника среди западных компаний еще больше усилилась, когда они разглядели, что крупнейшим покупателем русской нефти стал не кто иной, как итальянец Энрико Маттеи, внушавший им ужас еще до тех событий».

  НЕФТЯНКА: Речь идет о создателе Eni?

   — Именно! Маттеи слыл не только талантливым бизнесменом, но и тонким знатоком глобальной политики. Это был человек с абсолютно незашоренным взглядом. В своем диалоге с Кремлем он убедил хрущевское окружение в том, что без его скрытной, но весомой, даже олигархически-решающей роли в поставках советской нефти «новички» из СССР не обойдутся.

НЕФТЯНКА: И все же: почему известные своей мнительностью лидеры СССР пошли навстречу посредническим инициативам Маттеи?

   — Зеленый свет был дан потому, что вышедший на связь с Кремлем человек был известным партизаном-антифашистом эпохи Второй мировой. Хотя и не коммунист, он как нельзя лучше подходил Москве на роль доверительного партнера. С его помощью и начался «нефтяной прорыв» СССР на Запад. Было это примерно в 1955 году. Предстояло выйти на внешний рынок, причем с двойной целью: не только обрести валютные фонды для закупок оборудования и продовольствия, но и внести раскол в ряды западных стран, спутать их внешнеполитические карты и — в итоге — ослабить единство НАТО.

НЕФТЯНКА: Каково же было западное противоядие этому процессу?

— Сначала казалось, что его нет. Быть может, заставить Советы взвинтить цены на нефть? Но Западу это не по силам. Ввести эмбарго против советской нефти по линии держав НАТО? Это равносильно запугиванию русских новой войной. И все-таки выход, хотя и парадоксальный и даже кое в чем мучительный, был найден. Игроки рынка, вздохнув, стали… односторонне снижать цены на нефть, добытую в Персидском заливе, Южной Америке. «Сезон распродаж» в ответ на «демпинговую войну Советов» открыла, между прочим, ВР. Она пошла на первое сокращение — на целых 10%, или на 18 центов за баррель. Произошло это в самом начале 1959-го. Нефтяной мир всколыхнулся и дрогнул. По доброй воле (хотя и с сожалением) никто и никогда не делал ничего подобного.

 НЕФТЯНКА: Что за этим последовало?

  — Пошла серия ценовых «скидок» по линии других «мейджоров». Но ведь, как скажет читатель, не могли же эти гиганты целиком обрушить тяжесть потерь на свои же плечи! Верно, они и не делали этого. Ибо, по договорам с немногими «юными» госкомпаниями и властями слаборазвитых стран, доходы «третьего мира» от освоения недр не были статичны. Они прямо зависели от прибылей с товарооборота на тот или иной день. Дешевле продано европейцам сырье Ирана, Кувейта или Венесуэлы? Значит, меньше нефтедолларов из сниженных прибылей ВР, Shell и других «игроков» перечислено туда, откуда выкачано сырье. Пустеют, следовательно, сейфы казначейств на «мировой периферии». Оскудение госбюджетов возмутило создателей объединения  интеллектуалов и бизнесменов «третьего мира» — «Клуба коммерческой справедливости».

НЕФТЯНКА: О ком идет речь?

— Это была молодежь с мощным полемическим потенциалом — не обязательно нефтяники или финансисты. Встречались среди них и митинговые активисты, философы парадоксальных взглядов, экономисты утопического склада, иногда даже поэты(!). Стихийный подбор не случаен: светлые грезы человечества часто вынашиваются мечтателями, а не прагматиками. Но лидерами интеллектуалов и технократов, мечтавших об альянсе правительств, который добился бы ввода квотно-ценового механизма не для частных компаний, а для самих добывающих стран Азии, Ближнего Востока, Африки и Южной Америки, были крепкие профессионалы, хотя и радикального толка. Лучшие из них входили в коллегии венесуэльского и саудовского министерств нефти. За венесуэльцем Хуаном Пабло Пересом Альфонсо и «красным саудовским шейхом» Абдуллой Тарики шли сотни разноязыких последователей из рядов молодежи. Они и стали ядром Арабского нефтяного конгресса, который был созван в апреле 1959-го в Каире.

НЕФТЯНКА: Можно рассказать об этом подробнее?

  — Что ж, обид у делегатов на демпинг СССР накопилось много. Вспышек гнева против западных «игроков», сбивших цены, тоже было хоть отбавляй. Но опыта проведения таких диалогов не хватало, и «шпионам» энергобизнеса удалось утопить форум в бумажном море технических докладов. Единственно внятным итогом был посланный главам ряда стран проект «джентльменского альянса» без обязывающей силы, то есть с рекомендательной целью. Отмечалась же в нем потребность в создании «Консультативной комиссии по нефти», причем не только для защиты цен, но и для более широкого формирования нефтяных госкомпаний. Второе условие — ввести иную формулу раздела с инвесторами доходов от «черного золота»: вместо существующего баланса 50% на 50% была запрошена иная пропорция: 60% на 40% в пользу развивающихся стран.

НЕФТЯНКА: Ну а что, интересно, думали о фактической неудаче дискуссии упомянутые вами Абдулла Тарики и Перес Альфонсо?

— У них был особый взгляд на причины слабого эффекта каирского форума и собственная теория заговора. Оба организатора объясняли растерявшимся сторонникам: дебаты на Ниле, мол, и не могли стать результативными, потому что они проходили в Египте(!). Осуждал идеологические подходы Каира,  лишенного собственной нефти, и прагматичный Ирак. Недаром этот крупный производитель углеводородов вообще проигнорировал Каирский форум.

НЕФТЯНКА: Помнится, что-то писал об этом уже упомянутый нами Дэниэл Ергин…

— …И его можно процитировать: «Отсутствие Ирака стало заметным. Вопреки «победному маршу» насеровской идеологии по арабскому миру, новые лидеры Багдада вовсе не были настроены подчиниться Насеру. Скоро, против кровавого иракского путча Ирак оказался в состоянии почти полной вражды с Египтом. В итоге Багдад официально игнорировал Арабский нефтяной конгресс. Бойкот объяснялся тем, что он проводился в Каире, как и потому, что это угрожало закрепить за Насером решающее слово в обсуждении нефтяных проблем».

НЕФТЯНКА: А как вели себя тем временем транснационалы на мировом рынке?

   — Об этом, как и о Багдадском конгрессе 1960 года, где, собственно, и была создана ОПЕК, я хотел бы рассказать во второй части интервью.        

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: БАГДАДСКИЙ «МОМЕНТ ИСТИНЫ»

НЕФТЯНКА: Итак, Павел Владимирович, в середине 1960 года началась уже вторая волна снижений мировых цен на нефть, правильно?

— И заметьте: произошло это по воле самих же стран НАТО! 6 августа 1960 года Standard Oil of New Jersey удешевляет корзину сортов ближневосточной нефти на 14 центов за баррель. В результате уже взбешены не только Перес Альфонсо и Абдулла Тарики. Вне себя от ярости многие другие, причем до сих пор инертные, эшелоны чиновников в правительствах арабских стран.

НЕФТЯНКА: И какова же была реакция всего этого «лагеря несогласных»?

— Тарики направляет венесуэльцу приглашение на встречу. Увидеться решено в Ливане. Надо собрать побольше членов «Джентльменского клуба». В процесс вступает революционный кабинет Абдула Карима Кассема в Багдаде. Он видит, что для добивающегося гегемонии в регионе Насера достаточно обретенного Каиром контроля над Арабской лигой и другими форумами. А вот нефть и ее будущее никак нельзя отдавать Египту и его покровителям в СССР. В Ираке понимают: ценовой спад дает недовольным шанс на создание организации, в которую призваны войти только нефтедобывающие страны «третьего мира».

НЕФТЯНКА: Причем две из них — Иран и Венесуэла — не являлись арабскими, что заведомо придавало идее еще более широкий смысл…

   — Действительно, и можно было отлучить «слишком амбициозного» Насера от энергополитики. Но дело не только в нем. Заодно можно будет сбить защитницу чуждых сырьевых целей в самой Месопотамии — Иракскую нефтяную компанию. Ведь ее технократы с европейскими и американскими дипломами, опираясь на  Запад, конфликтуют с левым правительством своей же страны. Так или иначе, на собравшихся в отелях Бейрута активистов пролился дождь гостеприимных приглашений в Багдад — на «исторический форум века». «Мы это сделали, — восторженно декламирует Перес Альфонсо. — Мы этого добились!».

НЕФТЯНКА: Выходит, что, собравшись в Ливане, делегаты предстоявшего форума, нацеленного на создание ОПЕК, паковали чемоданы для поездки в Ирак?

   — Именно! В этот момент офисы западных гигантов осознали нечто принципиально важное. Они поняли, что в азарте борьбы с  топливной экпансией СССР (причем советскими же методами) европейцы и американцы ошиблись. Пытаясь исправиться в сентябре 1960 года, Shell пытается сделать реверанс в сторону «третьего мира», уменьшив «вилку удешевления» вдвое. Примеру англо-голландцев следуют иные «мейджоры». Но поздно! Основные делегации — саудовская, венесуэльская, кувейтская и иранская — уже прибыли с грозными антизападными планами в Багдад. Катар присутствует как наблюдатель.

НЕФТЯНКА: Но, при всей «перезрелости» этой встречи и ее необходимости, являлись ли текущие условия  благоприятными на тот момент?

— Не совсем. Так, Перес Альфонсо откладывал свой вылет из Каракаса из-за опасного, хотя и провалившегося путча против правительства Венесуэлы. Да и сам Багдад был переполнен в дни создания ОПЕК танками и патрулями — режим опасался переворота. Характерный штрих: на протяжении всего форума за спиной у каждого делегата сидел вооруженный телохранитель!

НЕФТЯНКА: Когда же, при всех проблемах, закончился подготовительный этап?

   — 14 сентября 1960-го. Акт о создании беспрецедентной в мировой истории структуры стал явью. Было решено защищать справедливые цены на сырье. А для начала намечалось вернуть их к тому естественно-рыночному уровню, который имелся до односторонних сокращений транснационалами, сетовавшими на «советский демпинг». Было решено добиться от «мейджоров» готовности впредь консультироваться с правительствами государств ОПЕК по поводу любых перемен в ценообразовании. Более того, родилась «система квотного регулирования объемов добычи», ставшая, при своих изъянах, всемирно признанной. Было заявлено: если зарубежные нефтяные компании введут какие-либо санкции против одного члена ОПЕК, то все остальные участники альянса проявят солидарность с жертвой подобных действий.

НЕФТЯНКА: Какую долю поставок «черного золота» контролировали в ту пору пять государств, ставших «отцами-основателями» ОПЕК?

   — Примерно 80%.

НЕФТЯНКА: Каким, интересно, был глобальный резонанс вестей из Багдада?

— Сошлюсь на оценку экспертов по нефтяному рынку Стивена Лееба и Донны Лееб. В книге «Нефтяной фактор» они писали: «Важнейшие события в истории — те из них, которые будут оказывать сильнейшее влияние на нашу жизнь много лет, часто проскальзывают незаметно тогда, когда они происходят. Сходите в библиотеку и возьмите подшивки The New York Times начиная с осени 1960-го. Что генерировало вести президентских выборов, если оставить в стороне показ светского блеска четы Кеннеди и тень над кампанией Никсона? Два крошечных островка по имени Кемой и Мацуи плюс Хрущев плюс наша буксовавшая космическая программа… В эпоху, когда нефть оценивалась ниже $2 за баррель и США самостоятельно покрывали около 70% своих потребностей, одно важное событие не удостоилось заголовков. Этой вехой было принятое в сентябре 1960-го решение пяти государств — Ирана, Ирака, Саудовской Аравии, Кувейта и Венесуэлы — создать не очень-то крепко спаянную коалицию под названием Организация стран-экспортеров нефти, или ОПЕК. Однако конечный резонанс этого события оказался огромным».

НЕФТЯНКА: Итак, в 1960 году, да и позднее, Запад, на ваш взгляд, отмалчивался по поводу создания ОПЕК, отзываясь об этой организации немногословно…

— …Но вот что характерно: мало говорилось об этом картеле и в СССР, и в других социалистических странах. Феномен «параллельного игнорирования» можно даже не объяснять. Механизм пропагандистской дуэли эпохи «холодной войны» работал так, что если бы одна сторона пожелала дать залп своих СМИ в связи с темой ОПЕК, то другая сторона ответила бы. Но в том-то и дело, что ни Москва, ни Вашингтон не считали нужным превращать этот вопрос в один из основных пунктов глобального диалога. Куба, Берлинская стена, освобождение Африки, советско-китайский разрыв, непослушание Франции в рядах НАТО — вот что «захватило» тогдашний мировой эфир и газетные полосы, стало темой многочисленных диссертаций.

НЕФТЯНКА: Но почему же все-таки не ОПЕК?          

   — Американцы пусть скажут о себе сами. Что же касается советских источников в 1960-е годы, то здесь все было ясно. Разве можно, как рассуждали в СССР, оценивать элитный клуб королей, шейхов, эмиров и «опереточных политиканов» как ядро борьбы за коренные интересы стран «третьего мира»?

НЕФТЯНКА: Да, но вы ведь и сами говорили, что позднее, в 1970-х, ОПЕК повсюду воспринималась у нас как фактор прогрессивного значения.

   — Верно, но это началось гораздо позднее. В знак протеста против поддержки израильских ударов по Египту в 1973 году Саудовская Аравия и ее союзники объявили нефтяное эмбарго Соединенным Штатам и Европе, и наша пресса сразу же подняла ОПЕК на щит. А вот если бы раньше, в 1960-х, московский академик заявил, что в будущем «какая-то там» ОПЕК переживет казавшееся всесильным Движение неприсоединения, а его основательница — единая Югославия — вообще исчезнет, такого обществоведа сочли бы сумасшедшим. Впрочем, дело не только в отказе Москвы и Вашингтона согласиться с выходом ОПЕК на авансцену мировой политики и экономики уже в 1960-х годах.

НЕФТЯНКА: А в чем еще?

   — Немало дров наломала и сама Организация стран-экспортеров нефти. Во странах-членах картеля (кроме Ирана) запасы углеводородов все еще принадлежали иностранцам в рамках концессий, а мировой рынок оказался переполненным дешевой нефтью. Выйти на срочную и эффективную реализацию решений ОПЕК было нелегко. Сменив своего брата Сауда на троне Эр-Рияда, консервативный король Фейсал стал, подыгрывая транснационалам, тормозить реализацию «квотной линии» нефтеэкспортного пула. Соперничество между Саудовской Аравией и Египтом, за которым стоял СССР, вылилось в войну за контроль над Йеменом. Не доверяло «королевство пустынь» и режиму шаха в Тегеране. Или еще пример: стоило Кувейту обрести независимость от Британии в 1961 году, как Ирак собрался захватить его. А когда Багдад, столкнувшись с готовностью Лондона защитить Кувейт, не получил региональной поддержки, Ирак временно покинул ряды ОПЕК.

НЕФТЯНКА: А как сложилась ситуация на другой стороне Атлантики – в Венесуэле?

— Каракас, словно забыв о битвах за нефть, согласился стать в Южной Америке плацдармом для пресловутого «Союза ради прогресса». То была, как  известно, запущенная Белым домом программа для «третьего мира», продвигавшаяся кабинетами Кеннеди — а затем и Джонсона — во избежание «второй Кубы».

НЕФТЯНКА: Продолжалась ли, тем временем, профессиональная карьера «отцов» ОПЕК — венесуэльца Переса Альфонсо и саудовца Абдуллы Тарики?

— Разочарованным основателям ОПЕК пришлось уйти в тень. А их антипод — магнат Энрико Маттеи, обрушивший ранее рынок с помощью нефти СССР, вообще ушел из жизни. 27 октября 1962-го при странных обстоятельствах он разбился на своем самолете вместе с шефом римского бюро журнала Time. Минул еще год — и не стало Джона Кеннеди, склонного не  преувеличивать, а скорее умалять значение ОПЕК. Еще через год был снят с государственных и партийных постов любитель крупной игры с дешевой нефтью Никита Хрущев. Так поэтапно и в общем-то грустно опускался занавес этой драмы…

НЕФТЯНКА: …И вы считаете, что лишь в 1970-е годы Советский Союз попытался подойти к тематике ОПЕК по-новому, был готов обсудить возможности диалога на равных. На чем это базировалось?

— Президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов пишет: «В 1975 году Советский Союз перегнал США в нефтедобыче и занял по этому показателю первое место в мире. А к 60-летию СССР, то есть к 1977 году, производство жидких углеводородов в стране достигло 601,6 млн тонн».

НЕФТЯНКА: Может быть, в Кремле надеялись, что в этих условиях ОПЕК проявит, наконец, заинтересованность в некоем всеобъемлющем договоре с СССР?

   — Но эти надежды оказались тщетными — у ближневосточных лидеров хорошая память. Разрушительный для них советский демпинг конца 1950-х не был забыт. Кроме того, они и теперь видели: СССР зарабатывает на саудовских эмбарго и бойкотах против Запада, заполняя рыночные ниши своим сырьем. В общем, дело у Москвы не шло — идея стратегического сближения с ОПЕК буксовала.

НЕФТЯНКА: А тут еще ввод войск в Афганистан в конце 1979 года, встретивший яростное сопротивление со стороны многих стран исламского мира… 

   — Вот именно!  С одной стороны, в мировых делах не надо гипертрофировать фактор «исторической мести». Культивируется он разве что в публицистике, где психологический элемент преувеличен. Но разве забудешь о том, что последний гвоздь в экономику СССР, уже тонувшую под спудом перестройки, вольно или невольно забила именно ОПЕК, действовавшая вместе с Западом? В 1991 году США временно разморозили стратегический нефтяной резерв, а Саудовская Аравия демонстративно увеличила добычу вчетверо! Мировая цена нефти упала до $8 за баррель. Это стало катастрофой для Советского Союза, и без того ослабленного хаосом тогдашних перемен. Ведь издержки нефтедобычи в ряде районов Сибири уже достигали $9 за баррель…

НЕФТЯНКА: …Словом, неумолимый «маятник ОПЕК» с его тридцатилетней (к тому моменту) амплитудой достиг противоположной точки. 

— Да и сейчас, четверть века спустя, Россия и нефтеэкспортный картель так и не могут, при всех дипломатических жестах, даже временно опереться друг на друга на фоне ценового кризиса. Не могут в такой мере, что даже в завтрашней встрече ОПЕК  Москва решила не участвовать даже на уровне экспертов.

НЕФТЯНКА: Что и говорить, жест демонстративный. А как вы его расцениваете?

— В ОПЕК усилился разрыв между левыми режимами, столкнувшимися с проблемой бедности, да еще при невозможности быстро поднять свою добычу, и теми богатыми странами, о которых мы упомянули вначале, и которые могут поднять производство в любой момент. Потеряв былую дисциплину и единство устремлений, картель перестал быть регулятором отраслевого маятника, отдав эту роль родине «сланцевой революции» — Соединенным Штатам. Поэтому, как отмечают и у нас в России, речь, как и полвека назад, идет о консультативном клубе, не более. Встречаться отдельно с каждой из обеих платформ ОПЕК подчас продуктивнее, чем со всеми странами вместе взятыми. Что и произошло на днях в Москве, где нефтяные проблемы были обсуждены Сергеем Лавровым с коллегами из стран Персидского залива. Словом, говорить о потере взаимного интереса в целом, к счастью, не приходится. Но, знаете, мне все-таки жаль, что прежний, продлившийся так долго формат общения (пусть и прерывавшегося время от времени) колоссов мировой  энергетики, похоже, близится к закату.