По данным ФАС, государственные корпорации прямо или косвенно контролируют 70% российской экономики. По мнению Евгения Гонтмахера, доктора экономических наук, заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений РАН, сегодня в России госкорпорации являются мощнейшим инструментом подавления конкуренции.
«С экономикой, построенной на функционировании государственных корпораций, никакой жизни здесь не будет, темпов роста в 4% ВВП они не обеспечат. Главное событие последних месяцев – приватизация «Роснефти». Я бы отметил вольное обращение с бюджетом и тем, что у нас называется государством, со стороны этой компании. Причем многое делается мимо правительства. В этой сделке государство, по сути, выполняет роль придатка к этой госкорпорации. Моя точка зрения, пусть и радикальная, что у нас будет шанс на экономическое развитие, когда госкомпании («Роснефть», «Газпром») будут реально приватизированы, когда государству не будет принадлежать ни одной акции в этих компаниях, а еще лучше, если они будут расчленены на несколько конкурирующих, эффективных, с экономической точки зрения, и прозрачных, с точки зрения налогов и бюджетных отчислений, компаний. Следующая цель — это ЛУКОЙЛ, исходя из той логики, в рамках которой действует «Роснефть» сегодня, причем не только в нефтяной, но и в газовой отраслях…», — заявил эксперт, выступая в ходе Зимней школы Университета Комитета гражданских инициатив Фонда Алексея Кудрина.
Министерство финансов РФ выпустило в этом году стратегию финансово-бюджетной политики и экономического развития на 20 лет вперед, в которой сообщает, что, если ничего не делать, то уровень роста в России в среднем будет в районе 2% ВВП. Однако, по мнению Гонтмахера, это слишком низкие показатели: доля нашей страны в мировой экономике будет сокращаться. Влияние России на международной арене может упасть. «Кризисы 2008-2009 и 2014-2016 годов обнулили многие экономические достижения. Привели цифры за прошедший период. За время с 1999 до 2016 года средний показатель экономического роста составляет 0%. Все эти выкладки, цифры, факты привели к тому, что внутри элит пошла «шоковая терапия». В России уже все (и народ, и власть) привыкли к кризису.2016 г. стал годом соревнований стратегий выхода из кризиса. Есть несколько команд: Центр стратегических разработок, Столыпинский клуб. Еще год назад наши власти считали, что ничего делать не надо: кризис пройдет как насморк. В 2016 г. пришло ощущение, что нужно что-то менять. Но границы возможных изменений так и не определены», — отметил Евгений Гонтмахер.
По словам Андрея Нечаева, члена Экспертного совета Правительства Российской Федерации, бывшего министра экономики, с 2014 г. мы вступили в структурный или системный кризис той модели, которая была выбрана в начале 2000-х годов с исключительной ориентацией на сырьевой сектор. За последние 12 лет страна получила порядка 3,5 трлн долларов от экспорта энергоносителей. Но общество так и не увидело результатов притока нефтедолларов: в стране изношенная инфраструктура, в плохом состоянии социальная сфера и пенсионная система. Россия вышла из кризиса 2008-2009 годов с еще большей степенью огосударствления экономики, с гипертрофированным сырьевым сектором. «Изменения экономической политики не произошло. Сохранен курс на госкапитализм и зависимость от нефтегазовых доходов. Основные сектора экономики зависят от экспортных поступлений. Если страна успешно выйдет из кризиса, глубина ориентации на сырьевую экономику станет еще больше. Решения нефтедобывающих государств о сокращении добычи нефти в перспективе 5 лет никакого смысла не имеют. Главные события сейчас происходят не у тех, кто ее производит, а у тех, кто ее потребляет. В экономике идет четвертая «революция» — технологическая: разрабатываются такие технические решения, которые больше не требуют такого количества нефти. Тенденции очевидны, они одинаковы как для Германии, так и для Китая, перестраивающих свои экономики. Саудовская Аравия, крупнейшая нефтедобывающая держава, уже приняла программу реструктуризации экономики. Уже через 10-15 лет экономика этой страны, с которой мы сейчас соперничаем на мировых нефтяных рынках, больше не будет зависеть только от поступлений доходов от экспорта нефти», — считает Нечаев.