Заслонить собственными новостями крупные события других стран и регионов, завести всех под свою информационную дудку — излюбленное занятие заказчиков глобального политического климата. Хлебом их не корми, дай лишь насладиться тем, что зарубежный зритель намагничен заокеанской хроникой. На это делался расчет и при подписании «Первой фазы» долгожданной американо-китайской сделки, призванной ослабить накал торговой войны между двумя крупнейшими экономиками по обе стороны Тихого океана. Очень уж хотелось Белому дому впечатлить еще и московский Кремль своим временным сближением с Пекином. Дескать, вопреки взятым Владимиром Путиным и Си Цзиньпином целям Нового Шелкового пути, побеждает (как минимум на линии Шанхай – Лос-Анджелес) все-таки акцент на высокотехнологичный межконтинентальный бизнес ХХ1 века. В США надеялись, что Россия, погружаясь в ревнивое оцепенение от подписания пекино-вашингтонских соглашений, отдаст первые полосы и эфирные аншлаги именно этой вехе. Но не получилось. Обновленные колонки долларов и юаней ушли у нас на второй план. А на передний выдвинулись политические и конституционные перемены в самой же Москве. Давно уже вставший с информационных колен гигант Евразии устремил фокус своего первоочередного внимания от Балтики до Дальнего Востока к делам подчеркнуто-внутренним. К истинно важным для нас решениям крупного масштаба и позитивной направленности в самой России. По сути единственной инстанцией, живо отозвавшейся в Москве на американо-китайский торговый аккорд, стало банковско-биржевое сообщество; но уж ему, как говорится, сам Бог велел!
Энерготранспортный бум на Тихом океане
Главная ставка, сделанная кабинетом Дональда Трампа на данном витке переменчивых отношений с КНР – вовсе не на электронику, роботизацию и цифровизацию. Наблюдающих за этими подвижками россиян пытаются одурачить выдумками фантастов насчет того, что линия всей конкуренции между ведущими мировыми экономиками пройдет, мол, в ближайшие годы в русле постиндустриального века: революционных материалов, мигающих мириадами огней компьютерных систем и прочей экранной футурологии.
А ведь истинная, подспудно-глубинная дуэль на Тихом океане проляжет, прежде всего, в плоскости физически соизмеримых пространств, величин пахотных и пастбищных площадей или гор пшеницы, риса, фасоли… И еще, конечно, в наполнении астрономических резервуаров нефти и газа. Вот за кем и за чем будет успех завтрашнего дня. Здесь прямо-таки напрашивается параллель с нашей Россией. Прозорливые американцы отлично знают, что такое для русского человека поле, уходящее за горизонт; и что означают для нас несметные кладовые сырья, бескрайние моря и озера. Именно поэтому нам лукаво внушают, будто сказанное в действительности ничего не значит; и лучше быть карликовым княжеством, где банковские сейфы сгибаются под спудом ценных бумаг, способных в один прекрасный день превратиться в… ничто! Пространства, расстояния, объемы, ширь наших верст и народного духа — вот что не раз уже спасало Русь, и верно послужит ей впредь.
Именно так (т.е. «весомо, грубо и зримо», как и положено реальной экономике) обстоит дело с «Первой фазой» коммерческого примирения. Наивную и зачарованную голливудской футуристикой часть аудитории будут уверять, будто в центре событий – финансовый high-tech, Huawei, Alibaba, Apple, General Electric, гиганты электроники. А на поверку выйдет, что по-человечески главными окажутся мясо, соя, кукуруза, корма для ферм, нефть и газ. Чего же, интересно, ждут сегодня от Пекина, в тех же Соединенных Штатах? Того, что, если только условия сделки двух экономических сверхдержав будут соблюдаться, то закупки энергоносителей для нужд Поднебесной «подпрыгнут за два года», о чем пишет Reuters. Хотя двусторонняя сделка и не предписывает китайцам четких объемов предстоящего импорта углеводородов из США, но уже указано: стоимость этих поставок в 2020-2021 годах должна превысить нынешнюю планку на 52,4 млрд долл. Это, согласитесь, немало. Особенно если учесть, что уже ныне КНР стала крупнейшим в мире покупателем сырой нефти и вторым по величине импортером сжиженного природного газа.
Психология сланцевиков Техаса и Северной Дакоты понятна. Поставляя свой СПГ в возрастающих объемах другим странам Азии, а также Европы и Южной Америки, они довольны выходом на позиции третьего (после Катара и Австралии) экспортера этого вида топлива на планете. С другой стороны, многократное падение продаж того же сжиженного сырья в Китай из-за недавней торговой войны не могло не разочаровать капитанов заокеанского ТЭК. Недаром Джек Фуско, этот присутствовавший в Белом доме на подписании двустороннего соглашения гендиректор лидера американского СПГ-бизнеса под вывеской Cheniere Energy, отозвался на примирительную церемонию с облегчением. «Это шаг в правильном направлении, — сказал он, — который, как мы надеемся, восстановит… торговлю между США и КНР в сфере сжиженного газа». «Но и нефти это тоже коснется, — добавил основатель и глава китайской консалтинговой фирмы SIA Energy Ли Яо, — поскольку поставки выглядят масштабнее других в стоимостном выражении, да и быстро выполнять их тоже гораздо проще».
10 января аналитический обзор, вышедший в Goldman Sachs, исходил из того, что четкая реализация сделки будет означать: КНР, возможно, нарастит свой нефтеимпорт из США в 2020 году до уровня 500 тыс. баррелей в сутки. А в 2021-м эта цифра, опять же при прочих благоприятных условиях, взлетит до 800 тыс. баррелей. В том же документе прогнозируется, что в текущем году поставки американского СПГ в Поднебесную достигнут 10 млн тонн, а в будущем году окажутся в полтора раза больше, что в совокупности составит 38,2 млрд долл. Данные специалистов Refinitiv, Kpler и Vortexa указывают: если такой энерготрейдер, как Vitol SA, зафрахтовал уже в текущем месяце 4 супертанкера для целевой доставки востребованного СПГ-груза на Дальний Восток, то Trafigura арендовала вдвое больше супертанкеров! Да и чему тут удивляться, если, по свидетельству одного опытного сингапурского эксперта, фрахтовые тарифы – в ходе недавних томительных опасений мирового спада – теперь сильно упали. А прирост сланцевой добычи в США дает тамошнему сырью по отношению к бенчмарковому сорту Brent премиальный дисконт.
Замедлять глобальное потепление, но без перегибов
Стремление вывозить как можно больше сырья контрастирует в Америке с разительным феноменом. Это мнение половины «анти-углеводородных» регионов, настроенных оппозиционно-демократически, то есть против «топливной архаики Трампа». Речь идет о борьбе с внутренней добычей и потреблением нефти и газа — со всем тем, что ненавистно левому флангу тамошней политики и общественной жизни.
Но другая половина Соединенных Штатов по-прежнему стоит за доверие к добрым старым видам ископаемого сырья. Среди консервативных СМИ, возглавивших отпор экологистам и всем зеленым прогрессистам, значится — под флагом защиты энергетической традиции — The National Interest. Лос-анджелесский консультант этого издания по имени Тодд Ройал считает, что в национальной структуре ТЭК нет ничего предосудительного. Так, ни в 2015-м, ни в 2016-м, ни в 2017-м году выбросы газовых отходов в США вообще не возрастали. Поднялись же они на 2,7%, по данным Службы энергетической информации Минэнерго, только в 2018-м, да и то в связи со сверхактивным подъемом экономики. При этом парниковый эффект от сжигания угля, вопреки буму эпохи трампизма, даже снизился на 4%. А ведь в целом по «третьему миру» вредный по своему атмосферному воздействию «уголек» бурно сжигался, достигнув в 104 странах 47% выработки электричества!
Между тем широкий спектр политических сил планеты, особенно на местных уровнях, делает из этого анализа неверные выводы. Атомный ТЭК, этот единственно-практичный выход из ситуации, всячески очерняется, в то время как возобновляемые, но «математически нестабильные» источники энергии превознесены сверх меры. Ультрасовременные электросети, которые почему-то считаются здоровой альтернативой углеводородам, в действительности то и дело подпитываются — по несколько раз в сутки — подключением к ТЭС ради своего бесперебойного функционирования. Это заставляет, по данным знатока окружающей среды Майкла Шелленбергера, компенсационно жечь еще больше мазута и антрацита. Утилизация лопастей ветрогенераторов и отслуживших солнечных батарей тоже требует огромных расходов энергии, поскольку речь идет о трудоемком захоронении высокотоксичных элементов.
В одном из городов Техаса жители платят все больше коммунальных взносов из-за 100-процентного перехода местной энергосистемы на ВИЭ. В целом по планете население ряда регионов ежегодно переплачивает 6 млрд долл в виде безмерно возрастающих тарифов, ветровых субсидий, наценок. При этом массовые отключения света уже происходят в Австралии, Англии, Нью-Йорке… И в то же время все как один кандидаты на пост президента США от демократической партии выступают, по призыву климатического активиста Пола Дриссена, за отмену углеводородного топлива на своих территориях без осознания всех последствий такой спешки. Законодатели ряда городов — от калифорнийского Беркли до массачусетского Бруклина — проголосовали за якобы нужный запрет природного газа. И это несмотря на то, что в Массачусетсе 50% потребностей в электричестве удовлетворяется «голубым топливом», да и его не хватает из-за отмены прокладки всех газопроводов. Это — удар еще и по российским экспортерам, наполняющим как минимум 12% потребительского спроса на газ в том же Массачусетсе. Но, конечно, чего ни сделаешь ради конфронтации!..
Да, в нашем несовершенном мире, где два миллиарда человек вообще вынуждены обходиться без тепла и света в своих жилищах, — еще не настало время сворачивать углеводородный сектор глобальной экономики. Об этом, собственно, не раз говорилось с трибуны Российских энергетических недель. Стартующий в заснеженном альпийском Давосе Всемирный Экономический форум призван дать, в том числе, ответы на остро обозначившиеся и даже перезревшие вопросы поэтапной эволюции энергобаланса планеты. Впрочем, долгосрочно-философское измерение этой коренной проблемы не означает нашего безразличного равнодушия к конкретно-тактическим примерам повседневно-рабочего характера. Примерам совсем неплохим и поучительным, как свидетельствует, в частности, опыт Великобритании.
Брекзит — не помеха в борьбе с парниковым эффектом,..
Природоохранное обязательство перед миром, которое приняла в 2019-м Британия в борьбе с глобальным потеплением, осталось, увы, не замеченным многими землянами. А ведь речь идет, как справедливо напоминает CNN, о первой из крупных экономик планеты, которая пообещала: выпускать — уже сегодня — в атмосферу не больше загрязняющих ее отходов, чем весь объем будущего сокращения вредоносных выбросов к 2050 году!
Прошло немного месяцев, но модели Лондона последовали десятки стран! Почин «зеро-нетто» (приходно-расходное равенство экологического баланса) шагает по свету несмотря на то, что до теста его отдачи и подведения итогов остается целых три десятилетия. Вероятно, шагает потому, что нет причин усомниться в ясности природоохранных целей самого Альбиона. Подчас его можно критиковать за что угодно: от шатких подходов к ЕС до вассальной подчиненности порочному вашингтонскому курсу в «третьем мире». Или от раздувания антироссийской шпиономании до подстегивания экспансии НАТО на восток. Но уж в чем-чем, а в пользе самокритичного осмысления топливных императивов постиндустриального века зорким топ-менеджерам бывшей «мастерской мира» ни за что не откажешь! В этом смысле даже брекзит не только не отрывает страну от глобального «экопроцесса», но и, наоборот, идет на завидной параллели с природоохранным лидерством.
Уже в 2018-м углеродные и аналогичные выбросы в воздух над Британией были на 44% меньше того объема «выхлопов», которые допускались в стране в 1990 году. 33% используемых в королевстве источников энергии относятся к возобновляемым. Доля угля в получении тепла и электричества опустилась до 5%. Это означает нечто важное: офшорные ветрогенераторы наступают с Ирландского и Северного морей на родину Шекспира все сильнее. В отличие от реалий ФРГ и и Франции, наступает еще и атомная энергетика. Но строгий Комитет по изменениям климата, независимый от властей орган по научному экологическому контролю, говорит о новом вызове. Реализуя очередные природоохранные цели на этапе 2023-2027 годов, англичане, шотландцы, валлийцы и североирландцы должны будут сделать больше, чем до сих пор. Причем главной проблемой ТЭК станет то, каким образом отапливаются школы, больницы и, наконец, само жилье миллионов британцев.
Начать можно с того, что, в отличие от Центральной Европы, островное государство за Ла-Маншем все еще нередко смотрит на мир сквозь старые раздвижные окна, теряющие столько тепла, что электростанции обречены генерировать ток с перенапряжением мощностей. Экономная концепция и дизайн современных «евроокон», к которым люди привыкают даже в далекой российской глубинке, пока еще не обосновались в ряде графств Британии. Но это лишь часть наслоенных препятствий. К углеводородам, по словам главы газового сектора национальной энергосистемы Grid Иана Рэдли, привязан не просто сегмент, а целых 80% отопительных сетей. Можно сколько угодно хвалить «голубое топливо» как наичистейшую разновидность ископаемого сырья для ТЭК. Можно и вкладывать, как это делает британский кабинет, 1,5 млрд фунтов стерлингов в снижение газовых выбросов на транспорте. Но не потоки автомашин, а домашние бойлеры и батареи съедают львиную долю продукции тамошнего ТЭК. Половина всего атмосферного массива СО2, клубящегося над страной, коренится в струящемся без конца из зданий и энергоблоков тепле. Во всяком случае, таковы цифры концерна HyDeploy, конечная цель которого — переход энергетики от углеводородов на водород.
…Но тот же брекзит уже мешает устойчивости энергобаланса
Светлые ориентиры отдаленного будущего замечательны, «но как вы собираетесь отапливать свой дом завтра утром и разогревать еду без газа?», — недоумевает профессор энергетической политики в Оксфордском университете Дитер Хелм. — Ответ может быть лишь один: если это и достижимо, то лишь со значительным перерасходом средств».
Согласно подсчетам вышеупомянутого Комитета по изменениям климата, всеобщая декарбонизация Британии, т.е. полное сворачивание былой опоры на углеводороды, обойдется стране в 1,3 трлн фунтов стерлингов. Что же касается правительственной инстанции — т.н. Национальной комиссии по инфраструктуре, то она еще в 2018 году оптимистично прогнозировала втрое меньше расходов на эту же цель: 450 млрд фунтов. Но ведь и это много, так что сразу отстегнуть такую сумму просто неоткуда. Вывод неопровержим: сохранение добычи, импорта и потребления газа на Альбионе надо осуществлять осторожно. Британцам не по нраву идея «экорадикалов»: отказаться от собственных углеводородов чуть ли не в одночасье, полагаясь лишь на ввоз зарубежного сырья или уже готовых энергоемких товаров. Ведь можно закрыть все свои скважины, но при этом слой теплонепроницаемого метана и углекислого газа над планетой в целом сгустится еще больше.
«Действительно, — говорит уже процитированный выше профессор Хелм, — если парниковая эмиссия в королевстве снизится простым путем закрытия наших крупнейших производств и компенсационного импорта всевозможных товаров из Китая, то глобальное потепление ухудшится еще больше. Истина «карбонного эффекта» состоит в том, что место его происхождения ничего не значит». Наносить удар по собственно-британскому апстриму и даунстриму было бы несвоевременно, лишаться нефти и газа, пусть и на истощающихся месторождениях Северного моря, никак нельзя. Но, с другой стороны, как же их не лишаться, если Шотландия, возмущенная брекзитом и не желающая отрываться от Единой Европы, требует повторного проведения референдума о самоопределении вплоть до раскола Соединенного Королевства? Понятно, что премьер-министр Борис Джонсон посвятил на минувшей неделе немалую часть своего рабочего графика борьбе против подобных сепаратистских поползновений, исходящих из Эдинбурга.
«Тщательно ознакомившись» с письмом главы правительства северной автономии г-жи Николы Стержен с призывом разрешить новый плебисцит, Джонсон ответил ей негативно: никакого голосования о независимости не будет допущено! Суверенитет, мол, привел бы лишь к подрыву шотландской социальной сферы, субсидируемой Лондоном в немалой мере. «Еще один референдум о независимости, — утверждает лидер консерваторов, — усугубит политическую стагнацию, которая и без того уже наблюдалась в регионе на протяжении последнего десятилетия. И ведь снова пострадают шотландские школы, больницы, рабочие места — пострадают из-за кампании по отделению от Британии. А между тем уже настал момент для нашей объединенной работы по сплочению всех частей Соединенного Королевства».
В отличие от воспетых Робертом Бернсом кельтских «хайлэндсов» и «лоулэндсов», находящаяся за морем Северная Ирландия, эта беспокойная часть британского ареала, не известна сколь-либо крупными залежами нефти и газа. Но сепаратистских веяний там немало. Открытый рубеж с Ирландской Республикой гарантирован этому региону, то есть Ольстеру, — он обещан рядом договоров и законов. Это значит, что порвать с ЕС тот же Ольстер не может, да и не хочет. Но тогда каким путем сохранить доступ как собственных, так и транзитных товаров и услуг из Северной Ирландии на общебританский рынок? Отвечать Джонсону приходится и в независимом Дублине, где к восприимчивы к североирландским болям, и под сводами Вестминстера, и, наконец, в самом Ольстере, где недавно была восстановлена хрупкая правительственная коалиция между сторонниками и противниками власти британской короны. Среди основных вопросов — энергетическая тема и весьма проблематичное для тех взрывоопасных мест водоснабжение.
Павел Богомолов