«Свеча памяти» — так скорбно назвали израильтяне памятник героям и жертвам блокады Ленинграда. Это верно, что слово «герои» стоит рядом с «жертвами». За рубежом любят сводить роль России в войне к числу погибших, но часто не признают боевую доблесть и победоносную полководческую школу, приведшую Красную Армию к Берлину, Праге, Вене… Вспоминаю лето 1993-го, свой лондонский разговор с редактором лево-оппозиционной Morning Star Джоном Хейлеттом. Простонародно-кругленький и лукаво-улыбчивый, он напомнил мне: «Вы, как правило, ведете отчет о победах в той войне с разгрома нацистов под Москвой. Но ведь еще за пару месяцев до этого вермахт был остановлен на Неве. Ты даже не представляешь, что творилось в те роковые осенние дни 1941-го в моей семье здесь, на Темзе. После трагедий Праги, Варшавы, Парижа, Белграда и других столиц, да еще под бомбежками люфтваффе, почти никто у нас не думал, что маршировавших фашистов можно не то что разбить, а хотя бы остановить. Но вы, ваши отцы, все-таки сделали это!»… И вот прошло три четверти века. На 50-м Всемирном Экономическом Форуме в Давосе немало говорилось о якобы агрессивных стрелах энергоэкспорта, тянущихся (параллельно с некими военными планами) по Балтике на запад из Ленинградской области. Упоминались и среднетоннажный проект «Криоген-Высоцк», и проложенная из-под Питера, но пока неоконченная нить «Северного потока-2», и программа расширения комплекса по фракционированию и перевалке стабильного газового конденсата в порту Усть-Луга… Зачем же все это было названо в давосской речи Дональда Трампа «враждебными намерениями»? Каким образом президент США, испуганно окружив себя в Альпах 50-мильной бесполетной зоной (в то время как Владимир Путин, Эмманюэль Макрон и другие руководители 53 государств и правительств спокойно взирали на сотни серебристых лайнеров в небе над беспокойным Ближним Востоком) разглядел угрозу свободному миру из «российского угла» Янтарного моря? Ведь никто иной, как глава республиканской администрации, заставляет европейцев отвергнуть «недружественных поставщиков энергии»(!). Разобраться в этом, да и во многом другом, позволит нам краткий обзор итогов Давоса-2020.
Пенсионный крах прикрыт климатической перестройкой ТЭК
Осудив в Давосе не только юную шведскую эко-проповедницу Грету Тунберг, но и других «ложных пророков Судного дня в планетарной истории климата», президент США, судя по отклику «Вестей», вызвал «ярость глобалистской элиты». Но якобы «ничто из сказанного Трампом не оказало влияния. Ибо участники форума уже настроены на то, что они избавятся от американского Локи (вероятно, имеется в виду сумасшествие — Авт.)».
Столь радикальный отзыв, увы, не во всем справедлив. Во-первых, сколь бы сумасбродным ни считался в либеральных кругах живущий в Белом доме Loco (исп.), он все же остается президентом Соединенных Штатов Америки; и его не грех выслушать и правильно понять. А во-вторых, Трамп разгадал главную уловку со стороны мировой финансовой олигархии. Ведь это она запугивает землян климатическим коллапсом, оправдывая распечатывание нетронутых денежных фондов в нацбанках и резервных системах. Придется, видимо, скрыть на Западе и эмиссионную панику, когда типографские станки начнут, перегреваясь под предлогом предотвращения экологической драмы, работать день и ночь. Ссылаться при этом власти будут, конечно, на зигзаги глобального потепления, бьющего по Северному полушарию то жарой и пожарами, то паводками и тайфунами, а то… элементарной невозможностью толком собрать минувшей осенью урожай на огромных площадях.
Собственно, уже сегодня такие аргументы сыплются отовсюду. Так, в Америке ранняя зима сорвала косовицу. Чтобы ситуация на полях не очень пугала, статистика жонглирует цифрами. «Чем больше данных поступает, — поясняют СМИ, — тем больше служба USDA меняет прежние отчеты об урожае, дабы ущерб не выглядел сильным. А вот то, на что следует обратить внимание, — это цены на кукурузу в США». Намек ясен. Бескрайнее море спелых початков Среднего Запада, которым восхищался еще Никита Хрущев, было засыпано снегом раньше сезона. Или еще вопрос: случайно ли Москва жестко лимитирует экспорт зерна в первом полугодии? Хорошо еще, что это вызвано не слабой заготовкой собственного хлеба, как это бывало у нас прежде, а страстным желанием пострадавшей от погодных катаклизмов заграницы платить за импорт любые деньги. Ну а Минсельхоз РФ «считает, что приоритетом должна быть продовольственная безопасность страны… Важно, — сказано в его сообщении, — чтобы благоприятные внешние условия не приводили к нехватке зерна на внутреннем рынке. Российский экспорт зерна в этом сезоне сократился на 18% по сравнению с прошлым годом, и экспортные цены на пшеницу из РФ находятся на высоком уровне».
Все это так, но побудительный мотив для того, чтобы под климатическим и агропромышленным предлогами заставить углеводородный ТЭК планеты перестроиться и расщедриться в экологическом смысле, «отстегивая» на это сотни миллиардов не только собственных, но и госбюджетных долларов и евро, — это феномен более комплексный. Речь идет о провале прославленной десятилетиями, но все более разорительной западной модели социального государства в его «постиндустриальном воплощении». Той модели, которая при нынешней демографии и старении населения, да еще при нелегальной иммиграции из тропиков и подкошенных реформами экс-государств СЭВ, уже не может далее поддерживаться в прежнем виде. Высказаться на сей счет прямо, возбуждая панический бунт пенсионеров по белу свету (как это имеет место в Париже) опасаются все ораторы до единого, и Давос это подтвердил.
«Стук в дверь» нельзя ни драматизировать, ни игнорировать
Итак, вместо правды об атаке на старшее поколение землян сгущается наукообразная футуристика про высокую цену природного апокалипсиса — сверх меры! Недаром опытная Кристин Лагард, новая глава Европейского Центробанка, призвала решать проблему изменений климата с помощью дорогостоящих «Зеленых инициатив», стимулирующих денежно-кредитную политику. Примерно так же рассуждает и г-н Курода из Банка Японии.
Однако на реализацию сказанного, отметил Марк Карни из Банка Англии, нужны не миллиарды, а триллионы (которые придется взять из социальных программ, фондов благосостояния и прочих кладовых «будущих поколений» — Авт.). Мартин Армстронг, один из освещающих ВЭФ журналистов, прав: «Любые инвестиции в «зеленые акции» ведут к крупным потерям. Поэтому в том, что сказал Карни, нет логики, если только это не… прикрытие кризиса самих же пенсионных фондов! Правительства приказали, чтобы эти фонды скупили госдолги, а затем снизили процентные ставки до отрицательных. Власти вторят: без улучшения климата пенсии будут бесполезными. Похоже, изменения климата трактуются в оправдание провала пенсионной системы».
Впрочем, ложно-природоохранные объяснения приближающегося кризиса еще не означают, что попавшим в Давосе под разборку нефтяным игрокам позволительно игнорировать все более агрессивный экологизм современных требований. «Сменой вех» в корпоративных стратегиях стал старт правления харизматичного 49-летнего ирландца Бернарда Луни в отмечающей свою 111-ую годовщину ВР. Покидающий пост гендиректора американец Боб Дадли выдержал удар как раз экологических невзгод, обрушившихся на ВР еще в 2010-м. Пришлось расплатиться миллиардами долларов за роковой разлив нефти в Мексиканском заливе. Катастрофа последовала за взрывом и пожаром на буровой платформе Deepwater Horizon, что работала на блоке Макондо. Но Дадли не только выдержал натиск беспрецедентных судебно-штрафных санкций, но и укрепил независимый курс ВР в мировом бизнесе, отстояв солидные акционерные позиции британского топливно-сырьевого гиганта в «Роснефти», да и позиции на российском рынке в целом.
И вот преемник уходящего топ-менеджера взял еще более высокие рубежи по упрочению высокоэкологичного и ответственного имиджа именитого концерна. Задача, как сообщает Reuters, — снизить «парниковый эффект» не только на производственно-сервисных активах ВР как таковых, но и в ходе дальнейшей перевозки, хранения и использования продукции компании. Решено обогнать по этим весьма трудоемким показателям таких соперников, как англо-голландская Shell и испанская Repsol. Будет, конечно, нелегко. На, казалось бы, «непрофильно-посторонние» выбросы в атмосферу по вине уже купивших товары ВР потребителей (т.н. Scope 3) приходится около 90% загрязнения атмосферы отходами нефти, газа и продуктов их переработки. А если где-то (как, например, на «довольно грязных» месторождениях той же ВР в Анголе и Канаде) такая перестройка будет сочтена затруднительной, то такие активы придется продать. Не забыта, конечно, и роль возобновляемых источников энергии. В итоге, если сравнить прогноз на 2025 год с итогами 2016-го, то «выхлопы» и утечки СО2 во всем сегменте бизнеса ВР должны будут сократиться на 3,5 млн тонн, т.е. практически до нуля. Какие в данном контексте понадобятся структурные и иные перемены в самой компании, — об этом г-н Луни объявит в своей «тронно-инаугурационной» речи 12 февраля.
Между молотом и наковальней
Не только ВР, но и другие нефтегазовые «мейджоры» оказались в Давосе словно зажатыми между огульным отрицанием климатического вызова из уст Трампа и, наоборот, адскими пророчествами мнительной Греты.
Недаром даже марш юных экологов и анархистов по дорогам Швейцарии, призванный психологически надавить на глобальный ТЭК, был задуман и осуществлен как «детский крестовый поход» средневековья с портретами шведки Тунберг вместо икон. Судя по сообщениям корреспондента Reuters Дмитрия Жданникова, раздвоенность и даже, пожалуй, «расколотость» форума воспринималась капитанами ТЭК болезненно. «Ощущение такое, будто мы находимся в самом эпицентре этих дебатов, — комментировал исполнительный вице-президент норвежской Equinor Ал Кук. — Слушая давосские выступления, приходишь к такому выводу: одни ораторы говорят, что лишь экономический рост и его энергообеспечение имеют значение. А другие требуют немедленно остановить нефть и газ. Нам надо найти способ уравновесить то и другое. Но проблема в том, что ни с одной из сторон вы не можете получать одобрение постоянно», что бы ни предпринималось.
Так или иначе, Equinor, да и Норвегия в целом, делают в интересах своей природоохранной репутации совсем немало. Зная об авангардной экороли испанской Repsol, Фонд национального благосостояния в Осло удвоил свою акционерную долю в портфеле мадридского энергогиганта. Ну а в самом норвежском офшоре та же Equinor обещает снизить «парниковый эффект» на скважинах почти до нуля к 2050 году. Вместе с британцами финансируется в 10-миллиардном объеме строительство крупнейшей в мире фермы морских ветрогенераторов. Там временем французская Total объявила о своих капиталовложениях в создание тоже крупнейшей на Земле электростанции на солнечной энергии в Катаре, как и об открытии 20 тыс. пунктов для зарядки электромобилей в Нидерландах, да и о подключении к лесопосадкам в далеком Перу, где надо высадить миллионы саженцев. «Декарбонизация» силами европейских отраслевых игроков идет, в общем, полным ходом.
Но глава парижской штаб-квартиры Международного Энергетического Агентства (МЭА) Фатих Бироль все равно недоволен: вклад нефтегазовых гигантов в чистую энергетику пока еще представляют собой минимальную долю в их корпоративных сметах. «В прошлом году, — говорит он, — на чистые энерготехнологии пошел только 1% вложений из бюджетов компаний. Но эти инвестиции будут расти по мере того, как корпорациям придется балансировать между своими краткосрочными целями прибыльности и тем, что мы образно называем долговременной социальной лицензией. Одним звеньям отрасли даже не придется для этого одалживать больше средств, а другим — придется; но в итоге никто не останется не подверженным энергетическому транзиту как таковому».
Разобраться бы в предложении и спросе, а иное приложится
Довольно дешево, на взгляд Бироля, обойдется лишь победа над выбросами метана, обусловившего 15% мирового «парникового эффекта». А вот «более дорогостоящая часть наших усилий будет включать в себя декарбонизацию и «складирование» углекислого газа, как и переход к офшорно-ветровой энергетике и повышенному использованию водорода».
Сопротивление «зеленой энергетике» в целом еще велико. Глобальный консенсус, пишет Жданников, пока отсутствует. Так, в Соединенных Штатах, вышедших из Парижского соглашения по климату и взвинтивших добычу и переработку всех видов углеводородного сырья, даже ведущие «мейджоры» ТЭК отстают по экологии от европейских конкурентов. Chevron уменьшил контрольные цифры по снижению атмосферных выбросов, а у ExxonMobil таких целей вообще не имеется. Страна, увы, на глазах стала лидером по газовым факелам, которые повсюду полыхают над скважинами. Американцы не то что не могут обуздать это зло. Они просто не любят раскошеливаться на те практики, которые совершенно вольготно допускаются тоже мощными, но не страдающими от «природоохранных комплексов» соперниками в двух крупнейших азиатских экономиках — Индии и Китае. «Но проблема в том, — рельефно поясняет гендиректор Crescent Petroleum (ОАЭ) Маджид Джафир, — что крупнейшим потребителям угля, т.е. Пекину и Дели, понадобились бы стимулы для переключения с антрацита как более дешевого энергоносителя».
Со сказанным согласен и вышеупомянутый г-н Бироль: решать этот угольный вопрос «надо так, чтобы не навредить развивающимся странам. Усилия Запада окажутся бесполезными, если не заручиться единством с Азией и Африкой. Ведь они-то как раз и подталкивают общее нарастание как спроса на топливо, так и, увы, загрязнение окружающей среды». Впрочем, не только инерционный фактор Востока может стать препятствием. Помешает, возможно, и технологический сверхрадикализм некоторых западных, пусть даже самых передовых, наметок на ближайшее будущее. «Даже если бы Британия решила завтра превратить в электромобили весь свой автопарк с двигателями внутреннего сгорания, — нам бы потребовалось вдвое больше кобальта, производимого ныне во всем мире, — говорит руководитель отдела исследований Земли в лондонском Музее естественной истории Ричард Харрингтон. — И можно представить себе, что случится, если умножить сказанное на масштабы всей планеты».
…Давос, как видим, обогатил нас сопоставлением добычных ориентиров нефтянки с ее природоохранной ответственностью. Но дал ли тот же форум, зародившийся полвека назад как «каминные посиделки на лыжном курорте», столь же зримый ответ на вопрос о планках и прогнозах углеводородного ТЭК в текущем 2020 году? МЭА заявило, что мировая добыча превысит спрос на 1 млн баррелей в сутки. Это вроде бы поможет сдерживать цены. «Черного золота» выкачивалось бы больше, если бы не был объят хаосом нефтегазоносный Ирак, рвущийся на позиции второго (после Саудовской Аравии) крупнейшего производителя в рядах ОПЕК. Тем временем генсек того же картеля Мохаммед Баркиндо предположил в интервью для CNBC, что спрос может неожиданно подпрыгнуть, ибо у него есть большой и не до конца познанный потенциал роста. Так-то оно так, но в разгар давосских дебатов пришла тревожная весть о том, что тот же спрос, наоборот, рискует обвалиться. Падение, оказывается, способно ударить в первую очередь по Китаю. Давление на цены уже оказала вспышка новой вирусной пневмонии (коронавирус). И вот, несмотря на сокращение поставок на Дальний Восток из Ливии, Ирана и Ирака, опасения воздействия страшной эпидемии на китайскую экономику явно перевесили фактор «горячих точек» и опустили котировки сорта Brent почти на 1,5% — до 64,15 долл за баррель.
Никакого «или — или» по газу нет, это выдумано американцами
Юбилейный Давос, к счастью, камня на камне не оставил от ложной сырьевой дилеммы, лукаво и, вместе с тем, агрессивно подброшенной из-за океана: или Европа будет, мол, закабалена одним лишь трубопроводным газом в «сибирских кандалах», или она расцветет исключительно благодаря «демократическому сланцевому СПГ» из США(!).
Ультимативного выбора между двумя углеводородными субстанциями, что бы ни утверждал с альпийской дискуссионной трибуны Дональд Трамп, не существует. Одна и та же страна, например, Россия, может с успехом поставлять Старому Свету самое чистое ископаемое топливо и по трубам, и СПГ-танкерами; и первое отнюдь не станет противоречить второму. Самое же парадоксальное состоит в том, что для озвучивания этой истины главе «Новатэка» Леониду Михельсону даже не пришлось выходить в Давосе на пленарный подиум. Его разошедшееся по миру интервью прозвучало… в кулуарах ВЭФ! Пионер арктической мега-программы транснационального СПГ-бизнеса РФ выступил, иными словами, в свободной, а не протокольной, манере. Он предметно и доказательно исключил любые предположения, будто в России проявляются некие трения между традиционной идеологией магистрального газоэкспорта и свежими веяниями с танкерным маршрутов.
«У нас никаких сложностей с «Газпромом» нет, — сказал топ-менеджер. — Любой потребитель не хочет покупать у одного производителя: хочет купить у «Газпрома», Алжира, норвежцев… Все потребители сейчас в свои портфели включают СПГ. Будет «Новатэк» или нет, — они все равно станут покупать СПГ, так пусть это будет лучше российский СПГ. «Газпром» это понимает». После таких взвешенных оценок невольно возникает вопрос: так где же царит более цивилизованная, спокойно-уравновешенная конкуренция разных — технологически и географически дифференцированных подходов к поддержанию мирового энергобаланса: у нас в России или где-нибудь еще?!
Наряду с домыслами о якобы «стопроцентно-трубопроводной и потому по сути архаичной агрессии Кремля», рушится и версия о том, будто Москва целиком сосредоточилась на энергетическом захвате ареала ЕС, чтобы там опередить заокеанский топливный десант. Истина же такова: поставляя СПГ уже в 28 стран мира, «Новатэк» направил более 50% вывозимых объемов на рынки Азии, а не Европы. Или, быть может, там, на Дальнем Востоке и на Южноазиатском субконтиненте, сланцевикам Техаса и Дакоты тоже не по нраву с нами состязаться? Что же касается бытующей на сей счет статистики, то она попросту некорректна. Ведь значительная часть поставок «Новатэка», поступившая, казалось бы, в Евросоюз, имеет совсем иные пункты конечного назначения. Так, после перегрузки в Европе арктический СПГ отправляется далее через Суэцкий канал в Азию. Правда, определенная доля все-таки перевозится в Испанию, куда нет доступа трубопроводного газа из России.
Вспомнить в деловых и журналистских кругах Давоса пришлось и о том, что тот же «Новатэк», назло завистливым критикам, — не «государственный монстр», как хотелось бы любителям размашисто-плакатных характеристик, а частная корпорация с совершенно прозрачной имущественной структурой и, кстати, 19,4-процентным участием французской Total. Стартовый и уже действующий проект той же компании в Заполярье, знаменитый «Ямал СПГ» (мощностью 18,5–19 млн тонн), сплотил еще больший круг участников из-за рубежа: Total и CNPC — по 20% и Фонд Шелкового пути (КНР) — 9,9%. На очереди — не вызывающее сомнений подключение сообщества иностранных инвесторов и кредиторов с совокупными капиталовложениями в Ямал и Гыдан в объеме 9–11 млрд долл. Так стоит ли, спрашивается, удивляться тому, что российский первопроходец серийного СПГ-бизнеса за Полярным кругом (со сборочной площадкой целых заводов под Мурманском) заметно дополнил пробную сахалинскую «СПГ-увертюру» «Газпрома» и уверенно занял уже 5-процентную долю в мировой торговле сжиженным газом?..
Павел Богомолов