Невероятный августовский зной в Старом Свете ударил раскаленным молотом не только по планам отпускников, вокзальным расписаниям и графикам курортов. Он еще и подкорректировал наше энергетическое и экологическое самосознание, освободил европейцев от многих иллюзий. Швеция, эта типично северная страна, отключила из-за перегрева часть энергоблоков на своих АЭС, подвергнутых климатической атаке силой в 33,7 градуса. Испания и Дания, эти чемпионы в сфере усеявших морскую гладь ветряных генераторов, стали их останавливать под воздействием полузабытых врагов металла – сверхтемператур. 48-градусный пик 1977 года, зафиксированный в Греции, побит нынче высокими полуденными значениями на Пиренеях. Восторженным футурологам альтернативных энергоносителей до боли ясно: при нынешних, крайне ограниченных в своем применении технологиях ТЭК, не дано обойтись без приоритета обычного топлива — главным образом, углеводородов. Спрос на российский газ в ЕС несказанно вырос за считанные дни, а противоположные оценки киевского «Нафтогаза» в интервью для германских СМИ выродились в карикатурный гротеск. В канун учебного года пришлось исправлять даже новомодно-прогрессивные программы вузов, по которым критика нефти и «голубого топлива», как и восхваление возобновляемых источников энергии, считались у студентов и профессоров правилом хорошего тона.
Персидские мотивы
Главный итог минувших недель в энергетической политике, аналитике и дипломатии — это гулкий провал прогнозов значительного удешевления «черного золота» на мировых рынках. Произойти же это должно было под якобы роковым воздействием недавнего перехода ОПЕК+ от ограничений к подъему добычи. В действительности же нефть как была, так и остается достаточно дорогим и устойчиво востребованным товаром повсюду.
Тем самым выбита почва из-под ног оракулов рыночного апокалипсиса из-за мнимого предательства россиянами и саудитами жизненных интересов ряда государств «третьего мира». Речь, конечно, идет о тех развивающихся странах, которые блокированы или по-иному репрессированы заокеанским гегемоном; и поэтому не могут увеличить производство и, главное, экспорт углеводородов. В измене идеалам национального освобождения мировой периферии, как и в подрыве основ антиимпериалистической солидарности, Москву обвиняли радикально-левые силы. Те, кто разглядел в венских соглашениях ОПЕК+ от 20–23 июня с.г. позорный залог катастрофического падения цен на сырье. Утверждалось даже, что два с половиной десятка нефтедобывающих государств повышают объемы добычи под нажимом России и «королевства пустынь» ради того, чтобы обидеть стонущих под санкциями США иранцев и венесуэльцев и, одновременно, удешевить под давлением Дональда Трампа бензин на американских бензоколонках!
Да, действительно, узнав перед венской встречей о готовящемся решении 25 производителей увеличить совокупную добычу на 1 млн баррелей в сутки, Тегеран вначале расстроился. В преддверии вашингтонского эмбарго на его нефтеэкспорт и инвестиции в ТЭК, вступающего в силу 4 ноября, Исламская Республика вправе беспокоиться: не навредят ли многовекторность, широта и конструктивизм других энергопоставщиков, их продолжающийся диалог с Соединенными Штатами? Иранский министр нефти Бижан Зангане недаром напомнил: «ОПЕК не должна получать инструкции от Трампа и следовать им». Но в конце концов, как отозвался со ссылкой на надежные источники телеканал CNBC, «Россия использовала дипломатические уловки и свою близость к Ирану, чтобы уговорить его принять новую сделку». Почему же, интересно, это удалось Москве без долгих споров?
Да потому, что никакого предательства интересов дружественной страны на Среднем Востоке с нашей стороны не было и нет. Вопреки нажиму США и просьбам Израиля Кремль, судя по всему, не собирается настаивать на «очищении» всей территории Сирии от иранских офицеров-инструкторов, других военнослужащих и добровольцев, отчасти восполнивших 100-тысячные потери Дамаска в личном составе 300-тысячных вооруженных сил республики. Нет речи и о принятии — с нашей стороны — необоснованных антииранских санкций США. Не отменен российско-иранский меморандум 2014 года «Нефть в обмен на товары». Более того, к бартерной стратегии с Тегераном присоединился Минск. Да и в целом интеграционный альянс ЕАЭС, объявивший в Сочи о создании зоны свободной торговли с Ираном, верен долговременному курсу на развитие добрососедства и сотрудничества вопреки всем угрозам с берегов Средиземного моря и Северной Атлантики.
Ну а то, что на определенном историческом отрезке чисто отраслевые, т.е. рыночные, интересы Москвы, Эр-Рияда и Вашингтона по сдерживанию цен на «черное золото» объективно совпали, — ничего не значит ни для контекста, ни для динамики российско-иранских отношений. Саудовская Аравия, этот ведущий клиент и союзник США на Ближнем Востоке, была и останется закоренелым противником такого прочного оплота антиимпериалистической исламской революции и антиизраильской политики, как Иран. Но ни то, ни другое не совпадает с курсом РФ, в основе которого — полная независимость, политическая самостоятельность и безусловный суверенитет. Действительно, «Роснефть» и другие отечественные компании поддержали коррективы в формате ОПЕК+. Но делается это не потому, что министр энергетики США Рик Перри высказал в беседе с Александром Новаком комплимент Москве за наращивание добычи, а ради этого наращивания в интересах самой России.
Да, The New York Times и впрямь отметила: «Это так необычно — видеть, как США, Саудовская Аравия и Россия находят точки соприкосновения». Но такие точки нередко нужны нам самим, ведь под предлогом кремлевского отхода от ОПЕК+ Америка начала бы еще больше вредить интересам топливно-энергетического сектора РФ. Вредить на самых разных широтах и меридианах. А это крайне нежелательно.
Свои же деньги — и то не получишь!
Затронув «персидскую тему», мы, таким образом, пришли к важному выводу. Не мнимое двуличие Москвы и некоторых других партнеров по ОПЕК+, а нарастающая агрессивность Вашингтона — виной всему. На острие событий — все тот же старый противник Исламской революции 1979 года, не дающий покоя шиитской республике и сталкивающийся с ее контрударами. Взвинченный градус всего, что мы называем зигзагообразным внешнеполитическим трампизмом, обусловил резкое усиление угрозы миру на Ближнем Востоке.
Эта угроза, в свете последних дней, — ни что иное как ударное и аморальное по своей сути введение блокадных санкций против непокорного Ирана. Своевольно выйдя в мае из ядерной сделки пяти держав с этой страной в одностороннем порядке, Соединенные Штаты нарушают не только международное право. Они же игнорируют и стандартное коммерческое право. Постановив сдавить тисками эмбарго иранскую нефтянку, электроэнергетику и финансовый сектор своими санкциями не ранее 4 ноября, Белый дом, судя по всему, тут же потребовал от европейских союзников заняться этим неблаговидным делом гораздо раньше — прямо сейчас. И вот уже Deutsche Bundesbank (Центробанк ФРГ) услужливо запрещает Тегерану перечислить себе свои же деньги из своего же гамбургского банка EIH. На каком же, спрашивается, основании нельзя перевести в Иран принадлежащую ему же наличность на сумму 400 млн долл, причём за три месяца до вступления в силу американского запрета на такие транзакции?
И ещё вопрос: чего теперь стоит веллингтонское (Новая Зеландия) заверение представительницы ЕС по иностранным делам Федерика Могерини, заявившей, что «мы полны решимости защищать европейские хозяйствующие субъекты, ведущие законный бизнес с Ираном в соответствии с законодательством ЕС и резолюцией 2231 Совета Безопасности ООН»? А я вам отвечу, чего оно стоит. Крупные банки и корпорации Старого Света, имеющие интересы в США и опасающиеся удара Трампа по этим интересам, ни гроша не дадут за такие слабые гарантии Евросоюза. Они скорее прогнутся под проклятьем президентского твиттера, ставшего шедевром лаконичности за океаном: «Всякий, кто ведёт дела с Ираном, не будет вести дела с Соединенными Штатами».
Вот и г-жа Могерини хорошо знает: скорее всего под защитное крыло брюссельской штаб-квартиры встанут те небольшие европейские производители и малоизвестные поставщики, у которых и дел-то нет с Америкой. И поэтому доносящиеся из Вашингтона предвестия вселенских кар попросту смехотворны для мини-субъектов германской, французской или голландской экономик. Собственно, сама же сеньора Могерини уже выдала, пусть невольно, этот нюанс: «Мы приветствуем расширение компаниями, в частности, мелкими и средними, бизнеса с Ираном как части того, что является для нас приоритетом в сфере безопасности».
Санкционный синдром, обуявший Белый дом и Капитолий с новой силой, все чаще имеет двойной подтекст, невидимый подчас на поверхности. Вот, к примеру, молох внешнеэкономических репрессий, ударивший по союзнице США в НАТО — Турции и обрушивший ее национальную валюту — лиру. Говорится, будто причина этого — возмутившая Трампа отсидка в турецкой тюрьме священника/американца, который близок к давно уже осевшему в США проповеднику Гюлену. К тому самому Гюлену, которого Анкара обвиняет в причастности к попытке госпереворота 2016 года с целью свержения и убийства президента Реджепа Тайипа Эрдогана. А вот финансовые эксперты утверждают, что в действительности Турцию наказывают, главным образом, превентивно. Бьют, иными словами, за то, что она может вскоре стать «задней дверью» для смягчения валютных проблем соседнего Ирана — своеобразным каналом перекачки хотя бы средних по своим объемам капиталов если не напрямую, то через Сирию.
Кризисы повсюду
Да уж, плохи у Запада дела с Ираном и Турцией. «Инвесторы опасаются, — пишет Кристофер Уиттолл в The New York Times, что Анкара задрожит на грани финансового кризиса вслед за драматичными падением курса своей валюты, набравшим скорость на минувшей неделе. Лира (турецкая денежная единица) обесценилась с начала года на 36 процентов…».
«Санкции США против высших должностных лиц этой страны, — продолжает автор той же статьи, — и неортодоксальная экономическая политика президента Эрдогана всколыхнули рынки… К тому же Турция сильно зависит от привозной нефти. И это теперь большая проблема, ибо «черное золото», оцениваемое в долларах, в течение нынешнего года дорожает. Дорожает на фоне ослабления лиры. Необходимость платить за импортируемую нефть в долларах стала одним из факторов истощения валютных резервов Анкары. А они уже сейчас считаются недостаточными для того, чтобы выдержать полномасштабный шторм, способный — по стандартам МВФ — стать сильнейшим финансовым кризисом».
Каковы же, интересно, сегодняшние отношения Запада с нефтяным лидером «третьего мира» — Саудовской Аравией? Хуже некуда! Вмешавшись опять-таки под правоборческим предлогом в ее внутренние дела, самоуверенная Канада получила от Эр-Рияда дипломатический нокаут. Посол Страны кленового листа выслан из «королевства пустынь». А тем временем многие тысячи саудовских студентов немедленно возвращаются из Канады домой.
Ну а в другой плоскости мировой политики обостряется торговая война Соединенных Штатов с Китаем, а вербально-дипломатическая — с Северной Кореей. Госсекретарь США Майк Помпео готовится вылететь в Пхеньян для нелицеприятного разговора с Ким Чен Ыном: «Как же могло случиться, что после стольких улыбок с обеих сторон на саммите в Сингапуре вероломная КНДР снова взялась нарушать дух и букву совместных заявлений?».
А ответ-то проще пареной репы: к северу от 38-у параллели верно и дословно поняты взаимные намерения по началу денуклеаризации. Это значит, что не должно быть ядерных испытаний и создания новых смертоносных зарядов. А вот про баллистические средства доставки пока ничего не сказано. Точно так же понимал свои обязательства Иран: прекратить обогащение урана и впрямь следует, а о ракетах даже не упомянуто. Но американцы все трактуют в расширенном ключе: ни бомб, ни ракет, ни лабораторий, ни конструкторских бюро, ни вооруженных контингентов за рубежом, ни шиитских общин в Ливане, Сирии и т.д., ни какого-либо иранского влияния в регионе.
Америка рискует вновь столкнуться с гигантским наркотрафиком
Итак, куда ни кинь, всюду клин, как говорилось в старой русской пословице. Уж не надеются ли в Вашингтоне урегулировать все эти локальные кризисы одновременно? Кто они там — неужели геополитические гении?
В таком случае, почему не видят, что даже не сумма всех этих неурядиц, а всего лишь одна из них способна, образно говоря, прижать Америку к стене безысходности? Да с такой силой, что вашингтонский истеблишмент почувствует самое горькое разочарование. Например, Белый дом опрометчиво сталкивает лояльную себе Колумбию с ее соседкой — бьющейся в тисках социальных бедствий Венесуэлой. А ведь дело запросто может закончиться плохо, даже очень плохо для США.
Вполне возможная потеря новым колумбийским президентом, 42-летним Иваном Дуке, эффективного контроля над мятежными районами страны не сулит ничего хорошего. Да и ставка разочаровавшихся в перемирии 2016 года повстанцев FARC и другой партизанской группировки — ELN на необходимую им помощь Каракаса, воспламенила бы страну заново и привели бы к кошмарным для Белого дома последствиям. Соединенные Штаты оказались бы через пару лет заваленными такими нелегальными поставками дешевых, почти общедоступных наркотиков, что память о кокаиновой агрессии 1980–1990-х годов из Медельина и Кали показалась бы всего лишь неприятным эпизодом. Имена наркобаронов Пабло Эскобара и Сесара Гавириа будут, в таком случае, ретроспективно звучать как клички фольклорных героев сродни Робину Гуду. И никакая железобетонная стена Трампа на мексиканской границе не поможет: ожившие картели найдут множество других маршрутов.
Уже сегодня данные воздушного наблюдения указывают на то, что под плантации коки занято впятеро больше колумбийских земель, чем было на гангстерском старте 1990-х! То, что сырьё для контрабандного зелья выращивается в республике уже на 200 000 гектарах, говорит о засилье, а не просто о распространении, организованной преступности. Вплоть до 2015 года официальная Богота боролась с «медленной смертью» путём разбрасывания пестицидов самолетами сельхозавиации. Но начались фатальные проблемы со здоровьем десятков тысяч крестьян, и от воздушно-химических атак на угодья подпольной наркоимперии пришлось отказаться. Не хотелось бы думать, что сейчас, опасаясь взрыва наркотрафика и отравления американской молодежи, Белый дом подтолкнёт Ивана Дуке к возобновлению химической войны с мафией.
Заметьте: угроза пестицидных облаков над Южной Америкой нависает в тот самый момент, когда Вашингтон мотивирует новую волну санкций против России пресловутыми злоупотреблениями Кремля химоружием(!). Такое уж совпадение если не в пространстве, то уж, во всяком случае, во времени. Сами же не выполнили обязательств по уничтожению химических арсеналов; а нас, сделавших это стопроцентно под строгим международным контролем, торопятся наказать. Вот ведь какие времена настали…
Борьба с факелами и многим другим
С начала 2017 года, когда почти все участники венского соглашения от ноября-декабря 2016-го об ограничениях на нефтедобычу в формате ОПЕК+ приступили к имплементации договоренностей, Нигерия была благосклонно исключена из списка стран, обязанных выполнять эти решения. Считалось, что из-за сепаратистских междоусобиц, разгула преступности, нападений местного филиала запрещенной в России ИГИЛ и тяжелого социального кризиса, это африканское государство, хотя и будучи членом экспортного картеля, может все же рассчитывать на немалые поблажки.
Любопытно, однако, что в сфере внутреннего топливно-энергетического законодательства та же Нигерия выглядит ныне куда строже. В отраслевой обиход вводится все больше жестких мер, жестких отраслевых правил и экостандартов, подлежащих непременной реализации. Только что президент республики Мухаммаду Бухари подписал рамочный декрет о коренном снижении объемов сжигания попутного газа на нефтепромыслах. Уже сейчас, до конца 2018 года, правительство уполномочено брать под свой контроль те скважины и блоки, на которых инвесторы так и не справились со своим же обещанием: избавиться от факелов, в которых сгорает «голубое топливо».
Причем некоторые из «как бы национализированных» объектов будут выставлены на повторные лицензионные тендеры опять-таки до истечения нынешнего года. И уж во всяком случае кабинет получил право бесплатно, не внося даже пропорциональной доли роялти, забирать попутный газ в свою пользу. Делать это намечено не только на крупных, но и на маргинальных месторождениях. Профильное министерство уполномочено назначать в каждом случае компанию для исполнения сказанного по мандату властей. Недооценки быть не должно: на 178 факельных площадках страны ежедневно уничтожается 800 млн кубических футов газообразного сырья, и терпеть это далее столичные власти в Абудже не намерены.
Сказанное актуально тем более, что электроэнергетический сектор экономики не справляется с подачей достаточных объемов газа на турбины ТЭС, мощность которых, казалось бы, не очень велика. Она не достигает и 7 тыс. мегаватт! При таких диспропорциях более жесткое законодательное регулирование факельной проблемы становится и впрямь необходимым. В интересах поддержания минимального баланса в рамках всего того, что известно как «Нигерийская нефтяная экосистема», вводятся, помимо прочего, повышенные штрафы для нарушителей, злоупотребляющих «небесными кострами над дельтой Нигера» постоянно.
На подачу правительству полноценной информации о причинах и объемах незаконного «избавления» от ценных отходов нефтедобычи отводится всего 30 календарных дней. Неверные или неточные сведения ведут к уголовному преследованию провинившихся. Многое в этих подходах созвучно правилам, действующим в других странах Гвинейского залива по отношению не только к попутному, но и к природному газу, ради добычи которого тоже вводится в строй ряд объектов. Так, целый комплекс природоохранных мер применен в Гане на шельфовом месторождении Санкофа, где 2 из четырех скважин уже дают «голубое топливо» при решающем инвестиционном вкладе итальянской Eni. Общий объем производства, замкнутого на плавучие буровые, очистные, складские, сжижающие и отгрузочные мощности на специализированном судне John Agyekum Kufuor, — 9 млн кубических футов газа.
Та же Eni следует экологическим нормам предотвращения утечки отходов не только в Гвинейском заливе, но и на Средиземном море. Всего через три года после принятия окончательного инвестиционного решения по второй очереди ливийского шельфового блока Bahr Essalam итальянский гигант дал коммерческую продукцию на одной скважине. Две другие — уже на подходе.
Павел Богомолов