Недруги общеевропейской энергетической интеграции потеряли чувство меры и даже… календарную ориентацию. Раньше, помнится, они никогда не затевали антитрубопроводных демаршей против Москвы и ее партнеров в канун отопительного сезона. Ждали до весны. Но сейчас, после полученного от Дании разрешения на прокладку итогового участка «Северного потока-2» близ Бонхольма, надо действовать даже на фоне сияющих по берегам Балтики рождественских елок — решили в Польше. И оштрафовали одну из пяти европейских компаний, инвестирующих в мегапроект «Газпрома» — Engie Energy. Варшавский антимонопольный регулятор UOKIK приговорил ее к выплате 172 млн злотых (44 млн долл). За что? За то, что в апреле 2018-го французы подключились к «созданию совместного предприятия без получения предварительного согласия от президента UOKIK». Нет, все мы, конечно, понимаем важность статуса президента UOKIK для судеб энергетики ЕС. Но в классическом смысле слова никто и не создавал на российско-германской трассе никакого СП. Французы, немцы, австрийцы, англичане и голландцы не владеют долями в Nord Stream 2 AG — они просто вкладывают средства в строительство важнейшей для Европы газовой трассы. Именно из-за деструктивной польской позиции «Газпрому» и его партнерам не удалось сформировать совместную компанию-оператора; и они, как всем известно, пошли иным путем. Интересно другое: коль скоро Варшава уже подписала контракт о норвежском газопроводе, пересекающем «Северный поток-2», и, кроме того, заключила с Вашингтоном и Киевом соглашение об американо- польско-украинском СПГ-треугольнике на годы вперед, — то о чем теперь беспокоиться? Живете сами — дайте же хорошо пожить и другим. Так нет, дрожащие ладони крохоборов, которым хочется выжать хотя бы 44 миллиончика, все равно тянутся к сейфам чужого проекта. Тянутся под заклинания «штрафных громовержцев» о том, что «Газпром» будет вскоре наказан еще тяжелее! Ей-Богу, так и хочется в этих условиях забыть хотя бы на несколько минут о подобных дрязгах — и поговорить о стратегических тенденциях на глобальном рынке углеводородов.
Жидкие углеводороды, увы, дешевеют
К 6 ноября цены на нефть, как справедливо отмечали «Вести», взлетели до максимумов с конца сентября. «Рост происходил на фоне всеобщего оптимизма на мировых рынках, связанного прежде всего с запуском печатных станков крупнейших центробанков, а также с надеждой на заключение торговой сделки между Китаем и США».
Однако, как показала дальнейшая биржевая хроника, «ценовое ралли» первой ноябрьской недели было нездоровым и, можно добавить, во многом искусственным. «Похоже, — писали те же «Вести», — спекулянты пытаются затащить цены как можно выше, а зачем начать игру на понижение». Но дело не только в банальных спекулянтах. Даже крупные и ответственные игроки — и те вопреки логике поднимали индексы. Толкали цены вверх «мейджоры». Повысила котировки Саудовская Аравия, обидев главных своих клиентов (азиатов) рекордной аж с 2014-го премиальной надбавкой к текущему рынкув Индии. Вообще выигрывали все производители легкой нефти. Содержание серы в судовом топливе, а это все же крупный сегмент бизнеса, снижается с января 2020-го с 3,5% до 0,5%. Это предписано, в целях снижения вредных выбросов в атмосферу, Международной морской организацией ООН.
В общем, все имевшиеся рычаги нефтяной дороговизны (если забыть о российском сорте Urals и иных высокосернистых марках) продавливались до 7 ноября. Но уж в этот день, являющийся революционным для «пролетариев всех стран», сдерживать плотину «рыночного естества» стало невозможно. Ну нет у мировой экономики столь высоких запросов на «черное золото» на исходе 2019-го — попросту нет! И никакие трюки не остановят затоваривание стратегических резервов нефти в США и ряде других стран — этого главного барометра, определяющего прогнозы топливно-энергетического климата на планете. Кроме того, именно на прошлой неделе стало известно, что Штаты впервые за четыре десятилетия стали нетто-экспортером нефти, продолжая отвоевывать долю рынка, прежде всего, у стран Персидского залива. И, наконец, 11 ноября краткосрочный, но показательный мини-цикл спада был довершен появившимися везде сомнениями в достижимости долгожданной американо-китайской примирительно-торговой сделки. Цены, как оповестило утром из Токио агентство Reuters, упали еще более чем на 1%.
Даже ОПЕК, призванная быть хотя бы немного оптимистичной «по долгу службы», вынуждена была признать в своем ежегодном докладе World Oil Outlook сам факт невеселых для нефтяников мира ожиданий. Ожиданий чего именно? Естественно, замедления спроса на углеводороды. И это не просто краткосрочная корректировка в сторону понижения на какую-то пару лет. Даже за горизонтом, то есть в 2040 году, как ныне полагает та же ОПЕК, глобальный спрос на нефть будут составлять не 111,7 млн баррелей в сутки, как считалось недавно, а 110,6 млн баррелей. Если в Индии и Китае закупки возрастут, то в странах ОЭСР ожидается существенное сокращение спроса.
И вот, суммировав это и многое другое, агентство Bloomberg сообщило 7 ноября со ссылкой на достоверные источники: рыночному оживлению, как и шаткому ажиотажу вокруг него, приходит конец. Страны ОПЕК+ не будут настаивать на усилении режима снижения добычи на своей венской встрече 5-6 декабря с.г. Общий инструмент квотного регулирования сохранится, но на сей раз использовать его в качестве пресса на объем добычи не намечено. Реакция биржевиков оказалась незамедлительной: буквально за считанные минуты цена барреля марки Brent опустилась с 63,30 долл до 61,50 долл. Иными словами, бурный, казавшийся кое-где даже азартным рост котировок уже сменился, не дожидаясь предрождественского рандеву министров энергетики 24 государств на Дунае, не просто уменьшением, а обвальным падением. В этом смысле наступающий Новый Год, увы, нас пока не радует.
От Эр-Рияда до Рио
Два события на мировом рынке нефти, происшедших на минувшей неделе в Эр-Рияде и в Рио-де-Жанейро, видятся очень разноплановыми и, даже пользуясь техническим жаргоном сервисников, разнокалиберными. Но в каждом из этих событий есть нечто общее — взаимоперекликающееся.
В Саудовской Аравии сообщили о том, что китайские инвесторы готовы вложить в покупку доли Saudi Aramco (в русле уже начатого в «королевстве пустынь» процесса первоначального размещения акций национального топливно-энергетического гиганта) от 5 до 10 млрд долл. Как комментируют лондонские The Times и The Sunday Times, налицо — вклад в поддержание на плаву осторожного процесса IPO. А ведь это и впрямь поэтапно-замедленный сюжет, который, во избежание неожиданных «обломов», был запущен в ограниченном формате скромного старта. Речь — о приватизационном выходе на биржу не 5-процентного (как думалось ранее), а только однопроцентного пакета государственных ценных бумаг — в расчете, главным образом, на вполне лояльных отечественных инвесторов. Во всяком случае, поначалу.
Но, думается, китайцы готовы вложить 5-10 млрд не только потому, что у Saudi Aramco — воистину астрономические активы, намного превышающие триллион долларов. Сказывается и заметно повышенная в эти же осенние дни планка взаимного доверия между топливно-сырьевыми комплексами лидера ОПЕК и Поднебесной. Почему? Одновременно с биржевой заявкой Пекина стало известно и о досрочном подписании контрактов между Saudi Aramco и покупателями ее сырья в тихоокеанской державе на весь 2020 год. Клиентов в КНР числится пять. И вот адресованные «великолепной пятерке» поставки возрастут, по сравнению с 2019-м, на 151 тыс. баррелей в день. Не правда ли, при столь полной ясности по танкерам не грех и провести параллельную акцию — распахнуть ворота для вхождения китайских фондов в акционерный капитал Saudi Aramco. В общем, торговля — двигатель капиталовложений.
А теперь давайте, уважаемый читатель, для сравнения хотя бы мысленно перенесемся на нефтегазоносное побережье Бразилии, где на прошлой неделе состоялось тоже заметное — для судеб ТЭК — событие. Речь идет о долго готовившемся лицензионном раунде на целой группе шельфовых блоков в акватории ряда многообещающих подсолевых месторождений в Атлантике. Президент страны Жаир Болсонару всерьез рассчитывал на то, что вышедшая из полосы коррупционных скандалов и отчасти возродившая свою прежнюю деловую репутацию госмонополия Petrobras сможет по-доброму отличиться, вступая на глубоководье в выгодные для госбюджета партнерские альянсы с 14 заинтересованными корпорациями мирового класса. Ожидалось, что легко разойдутся выдвинутые на тендер участки, и суммарный объем полученных бразильской казной вступительных бонусов превысит 26,4 млрд долл.
Итог же, увы, оказался разочаровывающим. Похоже на то, что всего два блока обрели владельцев — бразильцев и китайцев. Но неужели вся проблема заключена в дороговизне упомянутых бонусов? Отчасти да, но есть и другие — глубинно-философские причины. В отличие от Саудовской Аравии, гигант Южной Америки, вышедший на уровень добычи 3,1 млн баррелей в сутки, не идет путем регулируемого госкапитализма — он ориентируется в основном на обезличенно-спотовые рынки, а не на железные главы межгосударственных или хотя бы межкорпоративных соглашений. Иной раз бразильцы ведут себя так, будто инвестиционное партнерство и экспортно-импортные операции — совершенно разные темы. А они в волатильном мире XXI века становятся очень даже близкими, взаимосвязанными. Входя в чей-то акционерный капитал или проектный портфель, современный вкладчик денег и буровых секретов должен задуматься и над сбытовыми аспектами завтрашнего дня. Растет потребность пусть в невидимом и неофициальном, но подспудно влияющем международно-интеграционном Госплане, без которого, похоже, дальше дело не пойдет. Иные эксперты возразят: достаточно, мол, ОПЕК+ и МЭА; а остальное доделает Его Величество рынок. Так-то оно так, но…
Женские чары над энергетической политикой США
Известно ли читателям «Нефтянки», кому президент Соединенных Штатов Дональд Трамп поручил запустить 4 ноября процедуру поэтапного выхода страны из Парижского соглашения о климате? Эту славную и обаятельную блондинку зовут Келли Крафт. Работает она в Нью-Йорке постоянным представителем США при Организации Объединенных Наций.
С каких же позиций собирается г-жа Крафт доказать эфемерность вредных выбросов СО2 в атмосферу, выразить сомнение в глобальном потепления и — заодно — вывести сверхдержаву из числа «подписантов» главной всемирной хартии борьбы против изменений климата? Эти позиции, поверьте, весьма прочны и подкреплены деньгами. «Социально незащищенная» госслужащая вложила в уголь, газ и нефть 63 млн долл своих трудовых сбережений. Так уж получилось, что она вышла замуж за исполнительного директора одной из ведущих угольных корпораций США — Alliance Resource Partners. Отсюда, собственно, ее внушительные инвестиции в антрацит. Нетрудно понять, как настроена г-жа Крафт на фоне нечеловеческих усилий команды Трампа по «снятию демократических пут и экологических запретов» в раскрепощении сырьевого потенциала американских недр. Трое сенаторов-демократов умоляют правящих республиканцев: поручить генпредставительнице в ООН… вообще никак не участвовать в мероприятиях по выходу США из Парижского соглашения — очень уж несуразно выглядит ее активность перед лицом мировой общественности, особенно в свете биографических данных.
В общем, все, что нужно, по мнению оппозиции, сделать г-же Крафт, — это временно самоустраниться — покинуть некоторые встречи и дискуссии. Выпить, иными словами, лишнюю чашку кофе во время диссонансных для ее кровных биржевых интересов (как и кошелька) международных заседаний. Но, похоже, Белому дому, наоборот, по душе, что «королевы бензоколонок» и «генеральши угольных карьеров» — в наступлении. Да и в целом стрелы межпартийных интриг в канун избирательных боев 2020-го в Соединенных Штатах протянулись между воюющими друг с другом представительницами прекрасного пола. Общая схема выглядит следующим образом:
Если говорить о тех американках, которые не занимают официальных постов в партийных иерархиях, то здесь дуэль продолжается (или, во всяком случае, тлеет) между двумя главными героинями прошлых выборов. Это — экс-госсекретарь Хиллари Клинтон и «экологистка номер один» — экс-лидер партии зеленых и главная оппонентка угля и нефти в США — д-р Джилл Стайн. Далее, противоборство между действующими законодательницами на Капитолийском холме (опять-таки с истинно женской изощренностью) идет между спикером нижней палаты конгресса и известной русофобкой Нэнси Пелоси и выставившей кандидатуру на пост президента Тулси Габбард, убежденной в том, что к нынешним, в том числе экологическим, бедам США Россия непричастна. Еще одно женское поле боя между «Энергетической стратегией» хозяина Белого дома и требованием демократов вернуться к природоохранным лимитам на бурение, трубопроводы и электроэнергетику пролегает рядом. Если не в карьерном, то в смысловом плане оно стелется между лагерями оппозиционной претендентки на Белый дом из сената — Элизабет Уоррен (именуемой в СМИ борцом за высокое роялти на нефть) и, конечно, амбициозной Иванки Трамп — адепта отцовского курса в ТЭК.
«Да и незачем удивляться этому женскому засилью, — нетвердым голосом сказал мне на днях в подмосковной электричке один «знаток» заокеанской политики в потертом ватнике. — Мужики-то ведь у них все проворовались!». Не станем, конечно, никого оскорблять попусту. И все же отставка министра энергетики Рика Перри, вашингтонские «допросы» бывшего представителя Трампа по Украине Курта Волкера, «семейно-подрядный» позор бывшего вице-президента Джо Байдена и иные события в энергетическом сегменте курса США красноречивы. Быть может, в политическом чреве единственной в мире сверхдержавы и впрямь есть «дьявольский план»: начисто поменять гендерно-кадровую раскладку перед избирательным марафоном и порадовать уставший от мужской ругани электорат более женственными и, я бы сказал, изящными столкновениями хотя бы по климату и углеводородному ТЭК?!
К счастью, мы не страдаем от трещин натовского типа, но…
Российские СМИ справедливо говорят и пишут о трещинах в НАТО. Так, слова французского президента Эмманюэля Макрона о «мозговом параличе» Североатлантического альянса и о его «коматозном состоянии», которые не захотел комментировать из Кремля Дмитрий Песков, симптоматичны.
Так или иначе они подсказывают: в рядах агрессивного блока, созданного в 1949 году для отбрасывания Москвы из Европы, далеко не все ладно. За кулисами внешне монолитного альянса свирепствует глубокий философский кризис, причем не только из-за Турции. Это разлад не каких-то частных схем и отдельных обязательств и механизмов, будь то бюджетные, снабженческие и вооруженческие. Это — наглядное проявление того, что и в брюссельской штаб-квартире, и вокруг нее, как с грустью говаривал датский принц Гамлет, «распалась связь времен». Но вот вопрос: сообщая о тектонике внутренних противоречий в НАТО, — разве не видим мы досадных расхождений по очень важным вопросам в рядах собственного оборонного сообщества под эгидой Москвы — Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ)?
Нет, мы, конечно, свободны от таких фундаментальных расхождений, как трещины в НАТО. Свободны к счастью. Но некоторые разночтения все-таки сказываются. Так, в открытой информации об ОДКБ не чувствуется подчас единого понимания всей глубины энергетических угроз по периметру наших общих границ. Иные кадровые эшелоны, судя по всему, не везде готовятся в осознании того, что само выживание ядра былого интеграционного ТЭК в 1990-е годы стало чудом, на которое наши противники не надеялись. Вместе с Советским Союзом и СЭВ из единого восточноевропейского топливно-сырьевого, перерабатывающего и транзитного ареала выпали Лисичанск, Мажейкяй, Гданьск, Шведт, Бургас, Вентспилс и десятки других адресов. Ни одна из разрекламированных западных экономик ни за что не выдержала бы такого удара. А вот Россия и ее друзья не просто выстояли, но и развиваются.
При этом нам не безразличны не только звенья «внутриблокового» ТЭК в рядах ЕАЭС, идущего к созданию в 2025-м единых рынков нефтепродуктов и газа. Не безразличны и внешние ситуации, сложившиеся вокруг энерготрасс близ границ нашего альянса. И неважно, идет ли там речь о российских или, скажем, о казахских поставках, либо о сырье из других источников. Главное — мир и спокойствие на всех этих маршрутах. Но, к сожалению, в последнее время в ОДКБ возникают несовпадения в анализе нефтяного эмбарго против Ирана, осажденного Вашингтоном. Кажется, независимо от одобрения или критики нюансов внутреннего или внешнего курса Тегерана, РФ и союзные с ней южные партнеры в экс-советском ареале должны осознать нечто базовое. Понять, что подрыв Белым домом свободы навигации на нефтеэкспортной трассе в Персидском заливе — удар по мировой энергобезопасности. Выход США из ядерной сделки с Ираном и запрет на вывоз его сырья осуждены не только Россией и Китаем. Не согласна с диктатом даже лояльная Америке Британия. Критикует антитанкерный беспредел страна галлов. Не приемлет нефтяные войны и ФРГ. Однако, представьте себе, фактически благоволит антииранскому курсу (в целом) столь важное звено ОДКБ, как Таджикистан!
…Зато кое-кто в ОДКБ невзлюбил блокированный Иран
Нет, вы только не волнуйтесь: вполне себе внутриконтинентальная и не имеющая выхода к морю экс-республика СССР пока еще не направила к Ормузу крейсеров на помощь США. Но нагрянувшая с Запада делегация иранских эмигрантов-оппозиционеров, многих из которых не пускают на родину, уже побывала — и поджигательски выступила в Душанбе.
Там прошел симпозиум, имевший, по оценке эксперта по Средней Азии Сергея Кожемякина, «не только пропагандистский, но и ярко выраженный политический подтекст». Нападки на Тегеран из Душанбе, — дело недоброе. Таджикистан ведь — единственная страна, чьи этнорелигиозные, культурные и языковые корни идентичны облику Ирана — созвучны колоритному миру фарси. Атаковать ближайших родственников — дело рискованное и чреватое каскадом негативных последствий. Неужто из США или Австралии, где проживают «идейные борцы с затяжными итогами исламской революции 1979 года», виднее: что и как надо перестраивать по обе стороны Памира?!
Иран, правда, тоже не безгрешен в своих связях с таджикскими боевиками в прошлом. Но в последние годы диалог с Душанбе, казалось бы, наладился. После визита министра иностранных дел Таджикистана Сироджиддина Мухриддина в Тегеран президенты Рахмон и Роухани провели ряд встреч. Авиарейсы возобновлены, идет реконструкция Сангтудинской ГЭС-2, взят курс на передачу порта Чабахар на Индийском океане в общее пользование. Сообща будет обновлен туннель «Истиклол», соединяющий юг и север среднеазиатской страны… И вот вдруг — душанбинская сходка политиков, действующих против Ирана по рецептам Белого дома. В чем же дело? 21–22 октября в Вашингтоне состоялись встречи первого заместителя министра экономразвития Таджикистана Завки Завкизоды с торговым представителем США Робертом Лайтхайзером и группой бизнесменов. В итоге, судя по всему, таджикам надо… аплодировать Белому дому за готовность исключить Душанбе из поправки Джексона-Вэника, урезавшей торговлю Вашингтона с рядом стран полвека назад! Напомним: поправка вводилась для отпора советским властям, ограничивавшим еврейскую эмиграцию из СССР. Сколь актуально это вообще для нынешнего Таджикистана, — трудно сказать.
Впрочем, в помощи Эмомали Рахмону, его социально-экономическим и технологическим планам содержится немало ценного; и никто не осуждает суверенное дружественное государство за многовекторность внешних связей на ряде конкретных направлений. Так, при содействии USAID (агентство США по международному развитию) реализуется проект «Продовольствие во имя будущего». Одновременно кое-что предпринимается и в плане борьбы с терроризмом: посольство США передало аэропорту Душанбе приборы для обнаружения радиации, а погранвойска Таджикистана получили радарные системы стоимостью около 4 млн долл. Все это, быть может, хорошо, но… не пришлось ли таджикам расплачиваться за помощь путем своего подключения к тому, что сочтено за океаном борьбой с исчадием ада на Среднем Востоке?
Имеются и сопряженные с этим вопросы, злободневные и для Душанбе, и для Москвы. Уж не трактуется ли, паче чаяния, морально-психологическая ответственность участия в ОДКБ только как согласованная дислокация баз и совместные войсковые учения антирадикальной направленности? А где же общность или хотя бы созвучие в самом восприятии ключевых проблем региона, их видении? Ведь даже если Тегеран и не во всем безупречен, то главная вина за обострение ситуации в Персидском заливе (а это не так уж далеко от все более тревожной Ферганы) лежит совсем не на нем.
Павел Богомолов