В 48 выпуске передачи «Энергосреда» Алексей Авдеев, кандидат экономических наук, руководитель направления инновации в данных и платформах компании Refinitiv расскажет о Макроэкономической модели рынка нефти. Ведет передачу Мария Кутузова.
Мария Кутузова: Добрый день! С вами «Энергосреда» на канале «Нефтянка» и я — Мария Кутузова. Сегодня у нас в гостях Алексей Авдеев — руководитель направления инноваций в данных и платформах компании Refinitiv. Мы сегодня обсуждаем тему макроэкономической модели нефтяного рынка.
Алексей Сергеевич, как работает рынок нефти с точки зрения макроэкономики?
Алексей Авдеев: Добрый день! Спасибо большое за вопрос. Вопрос очень большой и широкий, и я бы хотел, на самом деле, разбить его на несколько частей. В первую очередь, надо понимать, что с точки зрения макроэкономики мы рассматриваем рынок нефти в долгосрочном периоде, потому что в краткосрочном периоде цена нефти очень подвижна с точки зрения спроса и потребления. Поскольку достаточно часто у нас вами законтрактованные объемы идут по долгосрочным контрактам, и любые подвижки будь то, как сейчас, санкционная ситуация, будь то резкий спад экономического роста, мы видим очень чувствительное изменение цены на эти факторы.
В долгосрочной же перспективе у нас с вами цена на нефть более эластична, менее подвижна в зависимости от влияния спроса и предложения на рынке. Говоря о макроэкономической модели рынка нефти, мне бы хотелось сфокусироваться на основных ограничителях, а также драйверах спроса и предложения, поскольку именно они будут в долгосрочной перспективе определять рынок нефти и стоимость этого ресурса.
Здесь можно было бы сказать с самого начала о различных теориях, которые связаны с этим рынком. Например, теория ограниченности ресурсов. Мы все знаем о том, как предсказывали разные пиковые уровни добычи нефти на разных горизонтах. Кто-то говорит, что в 2029 г. мы достигнем своего пика, после чего у нас дебет будет падать очень существенно. Кто-то говорит о 2034 г., кто-то предсказывал это еще раньше. Но, тем не менее, геологический фактор является одним из ограничителей предложения на рынке нефти.
С другой стороны, мы могли видеть и видим сейчас, как активно открываются и закрываются новые вышки, что связано с развитием новых технологий добычи нефти. Здесь есть технологический фактор, который, конечно же, положительно влияет на возможности расширения предложения на этом рынке. Вопрос заключается в том, насколько потребление сможет соответствовать и пользоваться этими гибкими условиями. Например, если мы говорим о потреблении вообще в целом, мы, конечно же, будем с вами иметь в виду деловые циклы и будем иметь в виду мировой ВВП. Когда у нас с вами экономика глобально развивается, глобально растет, то, конечно, в первую очередь все будут смотреть на Китай и Соединенные Штаты, на быстрорастущие развивающиеся рынки, то, конечно, спрос на энергоресурсы растет. Важно, чтобы предложение не ограничивало этот спрос с помощью ценовых факторов.
Все мы с вами помним историю роста в 2004–2005 годах и до 2008 г. включительно, когда и запасы уже исчерпались под конец 2007 г., и цена сильно выросла, резкий кризис 2008 г., снижение экономической активности, замедление темпов роста мировой экономики. Цена на нефть резко тогда упала, правда, потом восстановилась. Но, тем не менее, мы прекрасно понимаем, что предложение играет здесь не менее существенную роль, чем спрос.
Здесь нужно сказать, немножко забегая вперед, что с точки зрения рынка нефти и рынка ресурсов очень важную роль будут играть новые технологии, которые выступят ограничителем для рынка нефти, но драйвером для роста других сегментов рынка. В первую очередь, мы сейчас это можем наблюдать на примере природного газа. Смещение фокуса и баланса с точки зрения используемых энергоресурсов на возобновляемые источники энергии, повышение эффективности использования ресурсов.
У меня есть пример из моей собственной жизни и, наверное, из жизни наших зрителей тоже. Возьмем автомобиль выпуска 2008–2009 гг. В городском цикле он расходует примерно 10-12 л бензина на 100 км. Современные автомобили, более молодые, расходуют уже 5-6 л на 100 км. Эта эффективность повышается везде и на всех уровнях. В этом смысле спрос, наверное, будет более сдержанным, чем мы могли бы ожидать при линейном прогнозировании.
Мария Кутузова: Если мы с Вами говорим о спросе и предложении, каковы главные драйверы и ограничения в современной ситуации на рынке?
Алексей Авдеев: Давайте рассмотрим как основной драйвер на рынке все-таки уровень экономического развития, как отдельных стран, так и мира в целом. Развитие производства, требующее большего количества энергоресурсов, конечно, будет стимулировать спрос на нефть и на другие виды топлива. Если мы будем говорить про ограничения, то технологические моменты выступят как раз ограничителями этого растущего спроса. Если мы будем говорить о ресурсной базе, то я приведу цитату одного из бывших министров Саудовской Аравии, который заявил о том, что каменный век закончился не от того, что была нехватка камней, точно также век нефти закончится не от того, что ее не станет. Просто придут новые технологии, которые в свою очередь могут ее заместить, и мы будем наблюдать падение спроса на нее. Если мы будем говорить с точки зрения альтернативных источников энергии, например, возьмем возобновляемые источники энергии, то сейчас этот рынок только-только начинает развиваться.
Благодаря большому движению, большой работе на развитых, в первую очередь, рынках, в направлении стабилизации, есть такое модное определение sustainability (устойчивость, стабильность), то есть устойчивому и ответственному отношению к ресурсам, по построению устойчивой экономики. С этой точки зрения возобновляемые источники энергии — это отличный драйвер, тогда как традиционные источники энергии, нефть, а в некоторых странах еще и уголь — это, конечно, ограничители. То есть, баланс будет меняться. В общем и целом, если мы будем говорить про текущие тренды, то спрос на электроэнергетику, спрос на энергию растущий, что является очень позитивным фактором в целом для энергетического рынка и мировой экономики, я бы так сказал.
Мария Кутузова: Расскажите, пожалуйста, о влиянии рынка нефти на ВВП. Как меняется структура потребителей на нефтяном рынке?
Алексей Авдеев: Это очень хороший и, наверное, своевременный вопрос. Вы знаете, было проведено очень интересное исследование, когда изучали, насколько каждый дополнительный баррель нефти приносит валового продукта в мировой экономике. Надо сказать, что значимость нефти как таковой постепенно снижается.
Если мы рассмотрим в стоимостном, например, выражении на динамику доли добычи нефти в глобальном ВВП, валовом внутреннем продукте, то она непостоянная, конечно, потому что она меняется в зависимости от стоимости нефти в том числе. Добыча у нас постоянно растет, а стоимость нефти остается волатильной. В стоимостном выражении можно отметить то, что с середины 1980-х годов по текущий момент эта доля потихонечку снижается. Пиковый момент был, наверное, в начале 2008 г., когда цена на нефть была очень высокой, при этом глобальный ВВП вошел в цикл снижения. Тогда доля составила около 6%, а сейчас эта доля снизилась до 2% в стоимостном выражении.
Если мы возьмем объемные показатели и проиндексируем, например, динамику глобального ВВП с 1970 г. по текущий момент и возьмем глобальный опять же объем производства нефти и также построим индекс с 1970 г., то мы увидим, как постоянно идет снижение значимости нефти. В том смысле, что все больше продукта производится из одного барреля нефти. Повышается эффективность, меняется структура потребления среди источников энергии. По оценкам МВФ, значимость нефти значительно упала, если мы примем индекс за единицу в 1970 г., на текущий момент этот индекс упал с 1 до 0,5, и этот тренд развивается.
С точки зрения структуры потребителей нефти есть очень интересный момент. Давайте разделим грубо всех потребителей на две большие группы – развитые и развивающиеся рынки. Развитые рынки – это будут страны-члены Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), а развивающиеся рынки у нас с вами будут все остальные. Если еще 10 лет назад доля стран ОЭСР в глобальном потреблении нефти была выше 50%, то сейчас она уже ниже 50%, и потребление в основном переходит на развивающиеся рынки. Безусловно, развивающиеся рынки, наверное, еще какое-то время будут «драйвить» рынок нефти. Из-за того, что технологии приходят на развивающиеся рынки зачастую с запозданием по сравнению с развитыми рынками, производство также переносится зачастую из развитых рынков на развивающиеся.
Мария Кутузова: Это, прежде всего, Китай и Индия, насколько я понимаю.
Алексей Авдеев: Китай, Индия. На самом деле не стоит забывать и про рынок Африки, потому что сейчас мы можем говорить, что есть определенный тренд переноса производств из Китая в африканские страны, на Ближний Восток, в Среднюю Азию опять же. Например, идея Великого шелкового пути, которая сейчас очень популярна в Китае и благодаря которой они сейчас заключают большое количество разных контрактов, в том числе инвестиционных. Китай уже выступает в качестве инвестора в экономику этих стран. Это говорит нам о том, что развивающиеся рынки, безусловно, будут преобладать с точки зрения потребителей нефти.
Мария Кутузова: А как Вы оцениваете перспективы Китая в этой связи? Будет ли замедление экономики страны и как это повлияет на рынок нефти?
Алексей Авдеев: Вы знаете, когда говорят о Китае, мне всегда очень это интересно. Когда говорят: экономика КНР замедляется, замедляются темпы роста, надо понимать, что речь идет о приросте в 5, 6, 7% ВВП Китая, если мы возьмем только эту дельту, это сопоставимо с ВВП хорошей развитой европейской страны, например, Франции. Поэтому говорить о том, какие сейчас перспективы у Китая, с одной стороны, сложно, потому что это гигант. Опять же Великий шелковый путь и большие амбиции, которые сейчас есть. Но я не верю в то, что Китай как-то будет способствовать развитию кризисной ситуации в мировой экономике, например. Я не верю в то, что КНР, пусть даже с замедлением экономического развития, которое мы наблюдаем вот сейчас по текущей статистике, я не верю в то, что это должно быть поводом для беспокойства. Все-таки Китай — это очень крупная экономика. Здесь куда интереснее было бы посмотреть на опыт и историю Индии, а также на новую историю Африки, я бы так сказал, поскольку, мне кажется, именно там мы увидим новые точки развития, новые точки роста. Благодаря тем же самым инвестициям, которые мы сейчас наблюдаем.
Мария Кутузова: Как влияет динамика цен на энергоносители на инфляцию?
Алексей Авдеев: Спасибо. Действительно, раз мы говорим про мировой ВВП, это валидный вопрос с точки зрения инфляции. Опять же в 1970-е годы была пара кризисов на глобальном нефтяном рынке, которые спровоцировали инфляцию в ряде стран. Если же мы будем говорить о современном рынке и современной волатильности, то возьмем два крупных кризиса. Это — кризис в Персидском заливе в 1990-х годах и кризис на нефтяном рынке в 2008–2009 годы, когда цена на нефть колебалась очень сильно. Там было драматическое снижение цены.
Сейчас даже в нашей стране, когда мы видим рост цен на нефть, рост цен на бензин, мы ожидаем повышение инфляции. Если мы посмотрим глазами макроэкономистов глобально, возьмем порядка 30–40 стран, проанализируем статистические данные. К сожалению, статистика несовершенна, потому что инфляция везде дробится по-разному. Нет возможности выделить, где там, например, государство приняло какое-то участие с точки зрения субсидирования, например, внутренних потребителей энергоресурсов. Тем не менее, мы всегда можем провести параллели, поскольку 57–58% всего потребления нефти это – транспорт, производство топлива. Мы будем пытаться провести параллель с инфляцией и как основной фактор выделить транспортную инфляцию, повышение стоимости транспортных услуг и роль в инфляции страны в целом.
Вы знаете, собрав статистику с 1990 г., можно прийти к очень интересному выводу. Снижение цен на нефть и на развитых, и на развивающихся рынках не влияет на инфляцию вовсе, то есть, мы не наблюдаем ни снижения, ни роста из-за этого фактора. А вот рост цен на нефть вызывает рост инфляции, причем развитые страны не сильно отличаются от развивающихся рынков. Если мы попробуем выявить этот фактор с помощью математических моделей, то мы увидим, что на горизонте в два-три года эффект от роста цен на нефть уже нивелируется. В принципе максимальный эффект, который можно было заметить в среднем по миру, это приблизительно 0,04-0,05% в первые два года. Это эффект от роста цен на нефть на 10%. То есть, может быть, это покажется нам немножко парадоксальным, но, тем не менее, математические модели говорят нам именно об этом, что инфляция не очень сильно зависит от цены на нефть, что все-таки рынок более или менее сбалансирован. Тем не менее, интересно наблюдать тот факт, что снижение цены на нефть не оказывает никакого влияния.
Мария Кутузова: Согласно Вашим оценкам, каковы в долгосрочной перспективе, 2040 г., роль и место нефти и газа в мировой экономике.
Алексей Авдеев: Вы знаете, про 2040 г. и вообще взгляд в будущее, есть много исследований, которые посвящены этому вопросу. Я же хотел бы обратить внимание на оценки Международного энергетического агентства, которое говорит о том, что, конечно же, роль нефти в дальнейшем будет снижаться, а роль газа как источника энергии будет возрастать. Также будет возрастать роль возобновляемых источников энергии и перехода к новым и более эффективным технологиям.
У какой темы сейчас основной хайп? Электромобили, например, все вот эти вот аккумуляторы. Вы знаете, что первые электромобили на самом деле появились более века назад? В начале 1900-х годов электромобили начали успешно вытеснять повозки, которые были запряжены лошадьми. Если мы посмотрим на кривые принятия нового продукта на рынке, когда продукт только запускается, у него кривая выглядит приблизительно вот так (экспоненциально), то есть, по мере насыщения рынка, то электромобили тогда полностью повторяли кривую нового продукта. Соответственно, для доминирующих на тот момент товаров, скажем, гужевых повозок потихоньку пришел спад.
Почему электромобили тогда не «взлетели»? Потому что были открыты новые месторождения нефти, которая стала дешевым топливом. Во многом благодаря Генри Форду, который выпустил на рынок массовый автомобиль, который был на 40% дешевле электрических аналогов. Сейчас мы наблюдаем похожую картину, электромобили снова появились на рынке, снова популяризируются. Более того, опять же, эта кривая повторяется. Постепенно рынок воспринимает электромобили как полноценную альтернативу автомобилю с двигателем внутреннего сгорания.
Мария Кутузова: Наиболее экологичное решение по сравнению с традиционным ДВС.
Алексей Авдеев: Абсолютно. В первую очередь, конечно, как Вы правильно говорите, здесь факторы влияют совершенно другие. Это — факторы экологичности, фактор вклада в устойчивое развитие экономики. Даже просто фактор того, что это стало модным. Тот факт, что современные производители находят возможность делать эти автомобили более дешевыми, только увеличивает их популярность.
Я должен сказать, что не только электромобили начинают развиваться. Также и автомобили на водородном двигателе получают сейчас развитие, например, в Китае. Буквально недавно было объявлено о том, что в одном из регионов будет построен целый завод, где будут производить такие двигатели и выпускать такие автомобили, и рассчитывают на рынок емкостью в 14 млрд долларов. Китаю это необходимо, учитывая их текущую ситуацию с экологией, с тем, насколько загрязнен воздух. Им это жизненно необходимо для того, чтобы выжить и сохранить себя и свою природу.
Возвращаясь к цифрам, прогнозам Международного энергетического агентства, важно сказать, что в энергетическом балансе к 2040 г. они прогнозируют, что доля нефти сократится до 24–25%, доля газа вырастет приблизительно до 19%. За счет чего мы можем это предполагать? Опять же возьмем Китай как одну из крупнейших экономик мира. Энергетический баланс там больше даже в пользу угля, чем нефти или газа, хотя КНР и один из крупнейших импортеров нефти. Тем не менее, это открывает перед ними возможность инвестировать не в энергетику, связанную с нефтью, а в новые виды энергетики. В ряде стран можно ожидать такой качественный скачок. Это, на самом деле, паттерн, который присутствует повсеместно.
Возьмем нашу страну, когда мы переходили от плановой экономики к рыночной. Безусловно, в развитых странах этот процесс протекал постепенно, были более затяжные кризисы. У нас кризисы были менее затяжные, они были короче и масштабнее, безусловно, при всем при этом мы сразу переходим на другую ступень развития. Мы сразу переходим к более широкой линейке финансовых инструментов, например, которых бы не было, если бы мы шли по традиционному пути, более длительному пути развития, когда есть уже новые технологии, и когда они где-то уже применяются, и где-то они переходят, скажем, в стадию взросления. Их намного проще и дешевле получается внедрить тем компаниям и тем странам, которые были даже при создании этих технологий менее подготовленными.
Еще раз повторю, что все равно это не говорит о том, что спрос на энергию сократится. Он все равно будет расти вместе с мировой экономикой. Для того чтобы произвести больше продукта нужно будет больше энергии. Другой вопрос, что у нас с вами будет повышаться эффективность и просто поменяется баланс между нефтью, газом и возобновляемыми источниками энергии. Точно так же, как это происходило в начале и первой половине XX века, например, когда нефть вытесняла уголь. Или во второй половине XIX века, когда уголь вытеснял дерево. Я думаю, что здесь история повторится. Другой вопрос, насколько быстро это произойдет.
Мария Кутузова: Как Вы думаете, миру нужна дорогая или дешевая энергия?
Алексей Авдеев: Буквально перед поездкой сюда я посмотрел ряд графиков зависимости динамики мирового валового продукта от цен на нефть. Я бы сказал так, здесь все-таки нужен определенный баланс, потому что дорогая энергия будет нас сильно ограничивать, а дешевая энергия, безусловно, даст хороший толчок для развития мировой экономики. Но производители этой энергии пострадают, потому что в текущем мире дешевая энергия означает, что этой энергии слишком много, а складировать ее может оказаться, что и негде. Поэтому во всем нужна какая-то умеренность, как мне кажется.
Не стоит забывать о таком важном факторе, как роль государства в экономиках стран, добывающих государств. Если мы возьмем наших производителей нефти и газа сейчас, возьмем «Газпром», возьмем то, как регулируется экспорт в нашей стране. Насколько эффективно на самом деле мы регулируем наш экспорт? Насколько мы эффективно балансируем экспорт с внутренним потреблением? Что нам на самом деле дает создание тех дополнительных резервов, которые мы получаем от высоких цен, например? И низкие цены, наоборот, как они влияют на нашу экономику? Каким образом государству приходится вставать на защиту наших потребителей, на защиту наших производителей для того, чтобы сбалансировать эти экономические шоки? Поэтому, на мой личный взгляд, и очень высокая цена на энергоресурсы, и очень низкая цена на энергоресурсы не полезны. А какой это должен быть баланс, какая должна быть справедливая цена? Об этом нам скажет долгосрочный баланс спроса и предложения, которые, как мы уже говорили, меняются под воздействием многих и многих факторов.
Мария Кутузова: Если посмотреть на историю и на различные прогнозы, мы видим, что век угля сменил век нефти, далее мы говорили о веке газа, что мы собственно сейчас и наблюдаем. Что будет с миром после 2040 г., что это будет – век, столетие электрификации или что-то другое такое будет дальше, согласно Вашим прогнозам?
Алексей Авдеев: К сожалению, здесь у меня прогнозов как таковых явных нет. Какая новая технология появится через 20, 30, 40 лет, мы сейчас не можем это предугадать. Важно то, что мир не стоит на месте. Будет ли это век атомной энергетики, будет ли это век устойчивой энергетики, когда мы сможем эффективно использовать возобновляемые источники энергии, эффективно хранить эту энергию с возможностью ее дальнейшего использования, когда нам это необходимо, сказать сложно. Но то, что век невозобновляемых ресурсов не вечен, это, конечно, нам с вами очевидно. Как оно поменяется, я думаю, поживем – увидим, либо это уже увидят наши с вами дети.
Мария Кутузова: Алексей Сергеевич, спасибо за Ваши ответы.
С вами была «Энергосреда» на канале «Нефтянка». Мы с вами прощаемся.
До новых встреч!