Ох и «веселенькие», доложу я вам, времена настали в нефтегазоносных ареалах планеты! Ливийская армия парламентского выдвиженца — фельдмаршала Хафтара наступает на обороняемую исламистскими радикалами из правительственного лагеря столицу страны — Триполи. Фьючерсные биржи задрожали от ударов со стороны этого члена ОПЕК — в последние дни не столь уж эффективного, но зато стратегически важного. Такие звенья экспортного картеля, как подвисший в клинче перед выборами Алжир или блокируемый Трампом Иран, подобны по своей общественно-отраслевой атмосфере… сверхнапряженным ЛЭП. Ну а нам уже известно грубое требование США, предъявленное Москве: убраться из богатой нефтью Венесуэлы! Но известно ли россиянам еще и это: пекинский МИД отбивается от таких же обвинений Белого дома. Обвинений в том, что якобы еще и китайские солдаты находятся и бесчинствуют в Каракасе! Во всяком случае, из Поднебесной прозвучало гневное опровержение. Тем временем в рупор нападок НАТО на кабинет Николаса Мадуро были превращены еще и… вашингтонские торжества по случаю 70-летия создания Североатлантического блока там же, на Потомаке. Залу пришлось аплодировать санкциям против 2 каракасских компаний и 34 танкеров, поставляющих нефть Гаване, что названо венесуэльцами циничным преступлением, а кубинцами — экономическим пиратством. Но позвольте: уж Латинская-то Америка никак не входит в ареал ответственности НАТО! С какой стати вице-президент США Майк Пенс «за уши тащит» регион к югу от Рио-Гранде в юбилейную повестку дня атлантистов? Ругайте же неугодные вам боливарианские власти в штаб-квартире ОАГ или в рамках Межамериканского договора о безопасности — это хотя бы внешне будет выглядеть логично.
Итоги удручают
Семь десятилетий НАТО — это, в общем-то, прискорбная дата. Даже Борис Ельцин, положивший в 1990-х все остатки своей репутации на бесплодную попытку помириться с Западом на равноправной основе в условиях глубочайшего кризиса собственной страны, был вынужден посетовать: «Россиянам известно, что это нехорошая вещь — НАТО…».
Пока наперекор Североатлантическому альянсу сохранялся противовес в лице Варшавского Договора (созданного, между прочим, через целых шесть лет после образования НАТО), — в Европе не было войн. Острые споры, внутриблоковые кризисы и потенциально взрывоопасные ситуации порою возникали, но войн не было. И территориальных распадов на карте еще недавно целостных государств тоже не наблюдалось. Но вот Варшавского Договора не стало — и атлантисты начали единолично править бал. И что же? Распалась Чехословакия, суверенитет которой, как единой страны, ни в грош не ставился Западом со времен Мюнхенского сговора 1938 года. Заполыхало Приднестровье. Воспламенилась из-за сплетенных атлантистами тбилисских интриг Абхазия. Раскололась на яростно враждующие этносы, религии и страны Югославия. Погибло в результате натовской агрессии полмиллиона иракцев. Кровоточит Афганистан. И так далее, и тому подобное. Уже за все это, согласитесь, НАТО заслуживает как минимум испепеляющей критики.
Ущербной выглядит и попытка организаторов вашингтонских торжеств выделить — с выгодой для себя — бюджетно-цифровой аспект сегодняшнего дня НАТО. Упомянутый г-н Пенс, следуя инструкции своего босса, отмечает жгучую необходимость повышения национальных взносов на совместную блоковую безопасность. Но ведь, как только звучит столь неблагодарная для США тема, — все невольно вспоминают о том, что оборонные расходы России — в 22 раза ниже общенатовских, причем даже закоренелые оппоненты Кремля вынуждены это признавать(!). Зачем же тогда они вообще дебатируют — в угоду ВПК — все эти сметы неспровоцированной экспансии на восток, коль скоро и это тоже — не в пользу брюссельской штаб-квартиры альянса? Уж лучше бы тратили 99% времени на демагогию о своем духовном родстве.
Или озвучивали бы гордость от того, что число членов блока возросло с 12 до 29. Да пусть их будет хоть 129 — все равно главным принципом остается не истинный консенсус суверенных партнеров, а квазипалочная дисциплина. Не дать немцам достроить «Северный поток-2»… Не дать австрийцам и венграм сделать ставку на устойчивое энергоснабжение из Сибири… Не дать туркам купить зенитно-ракетные комплексы С-400… Да еще и твердить при этом, будто Эрдоган впервые изменяет баланс арсеналов между Востоком и Западом на турецкой земле. Ничего подобного! Первым сделал это — в отношении той же Анкары — президент США Джон Фитцджеральд Кеннеди, вынужденный отменить размещение американских ракет на Босфоре в обмен на вывод советских ракет с Кубы после Карибского кризиса осени 1962 года.
Энергетику тоже затащили в лабиринты вражды
Да и в целом «патентованная неправда» вызывает у трезвомыслящей аудитории не меньше отторжения, чем черные дела того же альянса. Вспомним: в декабре 1944-го напуганный арденнским прорывом нацистов Черчилль сам же просил Сталина начать наступление «где-нибудь на фронте Вислы» и очистить от фашистов Польшу силами Красной Армии.
Не показать ли вам на сей счет письмо «лиса консерваторов» в изданной переписке лидеров антигитлеровской коалиции? Оно, кстати, столь же убедительно, как и согласие Черчилля и Рузвельта прибыть по приглашению Кремля на последний саммит «большой тройки» военного времени в такой (уже освобожденный от гитлеровцев) регион Российской Федерации, как Крым(!). Но вот сегодня в Варшаве атлантисты кощунственно доказывают, что «московский диктатор» плохо взломал на старте 1945-го оборону врага на Висле, зря овладел штурмом неприступной крепостью Познань и подло(!) установил для поляков их нынешнюю западную границу по Одеру и Нейсе… вопреки лондонским и вашингтонским миротворцам(!). Кощунственно ведут себя так, будто не Горбачев с Ельциным вывели в конце концов наши войска из Польши (которая теперь усердно зовет к себе тысячи американских «джи-ай»); а наоборот, Рейган и Буш миротворчески вывели с Вислы свою армию, и ныне несчастную Польшу вот-вот оккупируют россияне. Какой абсурд!
Уже ныне, при Путине, Россия (а не кто-то другой) миролюбиво передала в пользу Норвегии т.н. «серую нефтегазоносную зону» спорного участка в Баренцевом море. А вот «не ведающий об этом» норвежец Столтенберг, этот очередной генсек НАТО, взывает к американской политической элите с мольбой… остановить захват Кремлем чужих акваторий в Европе и Арктике! Да креста на них нет — на этих герольдах антироссийского реванша…
…Оставим, впрочем, глобальные оценки общеполитическим СМИ. А сами попробуем оценить итоги семи десятилетий для углеводородного ТЭК, делая это не публицистически, а по пунктам. Итак, западная политология нефти и газа, преподаваемая в колледжах США и ЕС, верно утверждает, что «золотой век нефти» и в целом мирного энергобаланса противостоявших на Земле общественных систем закончился к середине 1970-х. Лишь до того момента все, казалось бы, внушало хотя бы относительный оптимизм. Если в эпоху создания НАТО каменный уголь удовлетворял 65% мировых потребностей в топливе, то к середине 1960-х энергетической королевой планеты стала Ее Величество Нефть. Если в год создания НАТО человечество потребляло 9,3 млн баррелей «черного золота» в сутки, то к 1973 году эта цифра поднялась до 56 млн баррелей. Если в Соединенных Штатах, с их высокой стартовой планкой, использование нефти «всего лишь» утроилось, то в других развитых промышленных государствах оно возросло в 11 раз! Иными словами, пока ареал НАТО не охватывал — в своем агрессивном рвении — проблемно-стагнирующие регионы Балтии, Балкан и Центральной Европы, — топливно-энергетический бум был впечатляющим. Ну а далее произошло следующее:
- Первый «антрактный занавес» над «золотым веком» энергетического сосуществования опустился вместе с трубопроводным дебютом СССР в Европе и арабским топливным эмбарго против США и Британии (из-за их поддержки израильской «войны Судного дня» на Синае). Вот когда атлантисты яростно атаковали остатки взаимного сырьевого доверия между социалистическим, «третьим» и постиндустриальным мирами.
- Многократный (с конца 1940-х до начала 1970-х годов) рост добычи, переработки и потребления углеводородов подошел и в Европе, и в Северной Америке к концу, а между тем заведомо разрекламированная «эра топливного изобилия» для большинства землян оказалась ложной.
- Случилось это через четверть века после пуска атлантической системы — где-то на первой трети пути, пройденного НАТО. Можно без конца твердить, что, мол, и после 1970-х научно-техническая революция в ТЭК нарастала, и развивались возобновляемые источники энергии. Но мы с этим и не думаем спорить. Мы говорим, что деградировало и без того хрупкое равновесие и дополняемость между нефтедобывающим и нефтепотребляющим сообществами Востока и Запада.
- Натовские державы были закулисными инициаторами или дирижерами арабо-израильских, ирано-иракских и суданских войн, антипхеньянской и антигаванской топливных блокад, атак на Ливию, дуэли с Каракасом и «отбрасывания» нашего «Газпрома» из Старого Света. Причем все это — по большому счету из-за доступа к большой нефти и газу.
- После 1970-х особенно быстро покатился под откос надломленный происками НАТО принцип равенства прав и обязанностей транзитеров, производителей и покупателей энергии, хотя он был включен благодаря России в Декларацию Петербургского саммита G8 в июле 2006 года.
- Словом, если шаткий топливно-сырьевой баланс на Земле не сломан на сегодня полностью, то достигнуто это не благодаря, а вопреки НАТО.
Вывод прост. Даже у расколотой межблоковой дуэлью планеты — хотя бы теоретически — был шанс: отдать конфронтацию на откуп всесильному ВПК, оборонным ведомствам, спецслужбам, агитаторам милитаристского зуда; а устойчиво-экологичное энергообеспечение Земли все-таки оставить в покое. Увы, этот шанс похоронил не кто-нибудь, а Североатлантический альянс.
Сверхгигант, с которым лучше ладить
Этой весной в Москве отмечается 20-летие окончания короткого, но успешного правления кабинета Примакова–Маслюкова. На правом, рыночно-либеральном фланге российской политики вспоминают об этом с едва скрываемым отторжением, а на левом — с неизбывной признательностью. Но, увы, в 1999-м нарастали натовские бомбежки Югославии, о которых у нас чаще всего говорят в контексте памятного разворота примаковского лайнера назад в Москву вместо следования на переговоры в Вашингтон.
Впрочем, геополитическое и внешнеэкономическое наследие Евгения Максимовича — это не только сопротивление беспределу на Балканах. Это еще и восстановление утерянной роли России в других регионах, например, в Латинской Америке. Здесь на первом месте — попытка возродить, после визитов в Гавану и Каракас, сломанный перестройщиками нефтяной «мост» в Атлантике. Тот самое связующее звено, благодаря которому топливные контракты СССР перед Кубой выполнял своим нефтеэкспортом Каракас, а взамен «черное золото» Сибири шло на принадлежавшие тогда госкомпании PDVSA германские НПЗ. Правда, в 1999-м до полноценного перезапуска столь нужной схемы дело так и не дошло. Уго Чавес, победивший тогда же в Венесуэле на выборах, целиком взял на себя задачу по удовлетворению нефтеимпортных потребностей «антильской островной жемчужины».
Тем не менее, заслуги Примакова все очевиднее как в Южной Америке и за рубежом в целом, так и в самой России — и в Кремле, и в рядах оппозиции. Выступая 30 марта с докладом на пленуме ЦК и Центральной контрольно-ревизионной комиссии КПРФ, Геннадий Зюганов сказал: «Страну спасло правительство Примакова-Маслюкова… На следующем этапе правящую группировку выручил рост мировых цен на нефть. Он начался в 1999 году и позволил олигархической власти покупать лояльность значительного числа граждан. Но сейчас на дворе 2019-й. Бочка нефти подешевела вдвое. Топливо нефтедолларов уже не способно двигать судно нашей экономики вперед». Досталось от лидера КПРФ и транснациональным корпорациям, давящим на Россию, прежде всего, в нефтегазовой области: «Ведущие ТНК усиливают свою мощь. Общий пирог мировой экономики делит в основном небольшая группа банков и других компаний. Большинство финансовых цепочек замыкают на себя всего 147 корпораций».
Звучит логично. Но вот вопрос: как называется крупнейшая компания, дружить с которой (на фоне русофобии мирового капитала и «всемирного правительства») наша Москва, хочешь или не хочешь, а должна? Должна хотя бы в интересах более успешной защиты своего энергетического суверенитета. Причем не в некоем вакууме, а перед лицом наступления как раз тех глобалистских сил, которые столь убедительно осуждает Геннадий Андреевич. Итак, каково имя мега-корпорации, без которой мы не могли бы оздоровить рынок нефти, создать действенный квотный формат ОПЕК+ и, более того, пытаться привлекать инвестиции под проекты на Гыдане и Таймыре. Диалектика, а марксисты недаром именовали ее «упрямой вещью», требует признать: в тактическом отношении альянс с «супер-мейджором», о котором идет речь, нужен (как бы парадоксально это ни звучало) трудящимся нашей страны не меньше, чем пресловутым «олигархам» российского ТЭК.
Читатели «Нефтянки» уже догадались, что речь идет о государственной нефтяной компании Саудовской Аравии — Saudi Aramco. Ведь она-то и стала по итогам 2018 года чемпионом глобального бизнеса, пусть он и ненавистен сторонникам КПРФ. Свой курс в море рыночных штормов Saudi Aramco ведет не просто по навигационным картам, а на прочной основе деловых успехов, которым так завидует Запад. Перед нами — освободившаяся в свое время от американского контроля, но самая доходная корпорация на планете: ее годовая чистая прибыль достигла… 111,1 млрд долл! А ведь в 2017 году этот показатель составлял 75,9 млрд долл, в 2016 году — 13,2 млрд долл. Иными словами, сегодня нефтяной гигант «королевства пустынь» превысил результаты крупнейших мировых игроков — Apple (чистая прибыль в 2018-м составила 60 млрд долл), ExxonMobil (21 млрд долл), Amazon (10 млрд долл).
И напрасно Bloomberg, отозвавшись на откровенный проспект Saudi Aramco, выпущенный для инвесторов в русле подготовки к биржевому IPO, едко выделяет снизившуюся оценку добычи на саудовском месторождении, считавшемся недавно крупнейшим в мире. Да, полтора десятилетия назад корпорация сообщала о более чем 5-миллионном (в баррелях) ежедневном производстве нефти на кладовой Ghawar, а теперь этот бассейн дает меньше — 3,8-миллионный объем, да и то в качестве максимальной планки. По крайней мере Saudi Aramco проявляет себя в статистике честно, и все это видят. А вот как долго продержится 4,1-миллионная добыча на завоевавшем в феврале с.г. мировое первенство техасском месторождении Permian, — мы еще посмотрим.
Словом, в любом случае пытаться дружить — в ходе развития нашего ТЭК и укрепления энергобезопасности РФ нам требуется в основном с гигантом Ближнего Востока. Требуется вопреки вражде Эр-Рияда с Ираном, близким к Москве. Саудитам, кстати, тоже стало нелегко — под ударами санкций США — на пути партнерства с нами. Так, появились трудности с планами покупки 30-процентной доли в проекте «Арктик СПГ-2», как и с интересом к акциям производителя нефтенасосного оборудования «Новомет» и сервисной Eurasia Drilling Company — в консорциуме с РФПИ. И, надо отдать должное Saudi Aramco: она открытым текстом предупредила в своей только что вышедшей среднесрочной программе заимствований о риске антисаудовских репрессий из-за океана, в которых Эр-Рияд оказался бы совершенно не виновным.
С другой стороны, если в этом году все же пройдет, как и намечено, визит Владимира Путина в Саудовскую Аравию, то диалог о нефтегазовом альянсе не только в многостороннем (ОПЕК+) формате, но и на двусторонней основе все равно продолжится. И, быть может, даст свои плоды. Плоды, кстати, не обязательно измеряемые в цифрах. У Saudi Aramco не грех поучиться опыту разумного укрупнения со смежными секторами. Компания издает облигации на 10 млрд долл, чтобы частично проплатить сделку по приобретению 70% акций нефтехимической госкорпорации Saudi Basic Industries Corp. (Sabic) за 69,1 млрд долл. Рассказать об этой 10-миллиардной эмиссии менеджерам Saudi Aramco удалось в ходе прошедшего на днях road show, в связи с чем «супермейджор» ТЭК как раз и огласил свои впечатляющие показатели.
Что нового в Африке?
Открытие нефти (о котором 28 марта писала «Нефтянка») на ганском глубоководном блоке Deepwater Tano Cape Three Points (DWT-CTP), где оператором и мажоритарием (50%) является норвежская Aker Energy, а вторым по значению акционером — ЛУКОЙЛ (38%), повысило интерес российского нефтегазового сообщества к углеводородному ТЭК Африки.
В самом деле, как там идут дела, и действительно ли отрасль оживилась на Черном континенте после мировой рецессии 2014–2016 годов и довольно медленной повторной раскрутки 2017–2018 годов? Пожалуй, да, оживилась. На днях ожидается окончательное инвестиционное решение компании-первооткрывателя коммерческих запасов природного газа в Восточной Африке. Речь — о крупнейшей независимой корпорации американского ТЭК — Anadarko. Это она должна решиться на реализацию первой очереди СПГ-комплекса в водах Мозамбика, призванной давать на экспорт (в частности, в Индию) до 12 млн тонн сжиженного углеводородного сырья в год. Полным ходом идет процесс геологической оценки нового открытия итальянской Eni у берегов Египта — потенциально богатой «голубым топливом» скважины Nour-1 New Field Wildcat (NFW) общей глубиной 5,914 метров.
Апрельский визит президента Анголы Жоау Лоуренсу в Москву тоже служит признаком африканского сырьевого бума. В ангольской нефтянке, правда, пока нет наших компаний. Они ограничены, судя по выступлению гостя в Госдуме, «разведкой и добычей алмазов, финансовыми услугами и возведением ТЭС». Но лидер страны, которой СССР и Куба помогли в 1970-х отразить агрессию южноафриканского апартеида, просит о большем, в том числе о «геологии и недропользовании». Впрочем, умудренные опытом россияне хорошо знают: приоритетное место на шельфе бывшей колонии Лиссабона давно уже занято западными, в основном американскими, «мейджорами». Да и не очень пока мы сильны на больших океанских глубинах. Хотя, как отмечалось в выступлении Вагита Алекперова в Совете Федерации 27 февраля, новые отечественные технологии бурения на морских глубинах до 2,8 километров успешно опробованы как раз в Западной Африке.
Однако главное для долгожданного оживления апстрима в этом регионе — это даже не технологии, а мучительное преодоление ошибочных, нередко порочных подходов к отраслевому развитию, игнорирующих законы рынка. Так, прежний президент той же Анголы, Жозе Эдуарду душ Сантуш, передал в 2016-м году маломощным местным компаниям лицензии на перспективные оффшорные и наземные блоки, которые ранее, в 2014–2015 годах, подавались как транснациональные проекты на road shows в Хьюстоне, Сингапуре. Каков же итог капризного перевода наилучших ангольских кладовых в руки «своих людей»? Да еще и — додуматься надо! — на фоне ценовой рецессии, ничего хорошего не сулившей временщикам! Налицо — неспособность «дочерей и племянников» в топ-менеджерских кабинетах обеспечить инвестирование и, как следствие, замаячивший было перед ангольским ТЭК финансовый тупик.
И ведь это — судьба не одного-двух, а более 30 глубоководных и наземных участков, среди которых — сырьевые эпицентры бассейнов Конго, Кванза, Намибе и Бенгела. Теперь многие из них заново, вернувшись от нерадивых «псевдособственников» в национальный фонд, выставлены на тендеры 2019–2025 годов. Похоже, что нынешний президент, армейский политработник по диплому московской Военно-политической академии, — более вдумчивый и убежденный рыночник, чем предыдущий глава государства — выпускник бакинского Института нефти и газа, чьи родственники удалены теперь от руководства отраслевым министерством и госкомпанией Sonangol.
Итак, ангольская нефтянка свой выбор сделала: пусть иностранцев в ТЭК будет больше, на зато с деньгами и технологиями. А вот в Нигерии, ставшей нефтедобытчиком номер 1 в Экваториальной Африке и вступившей в ОПЕК, зарубежных инвесторов нет-нет, да и обижают. В т.ч. и самых именитых из них. Что ж, за транснационалами числится много грехов, и порою недоверие к ним объясняется антиэкологичным и коррупционным прошлым, хотя до конца оно так и не доказано. Но, с другой стороны, почему переизбранный нигерийский президент Мухаммаду Бухари отобрал операционные права у Shell на богатом блоке OML 11? Из-за грехов или, быть может, потому, что властям стали известны намерения англо-голландского гиганта? Не хочет ли он растворить собственную долю среди ряда компаний, чтобы избежать нападок на свои позиции из-за «незаконно-крупной» величины пакета? Либо права оператора потребовала для себя от президента госкорпорация NNPC? Или, быть может, сама же Shell побаивалась начать на OML 11 активную апстрим-деятельность ввиду своей же подмоченной ранее репутации среди племен Огониленда, этих загрязненных «нефтяных болот» в дельте Нигера? Так или иначе, Shell, благополучно продлив свой операторский статус в 14 других проектах, споткнулась нынче о 15-й. Но хватит ли сил у нигерийских буровиков разработать и освоить довольно сложный блок самостоятельно?
Слабоватой для глубоководного апстрима на шельфе Западной Африки оказалась зарегистрированная в Лондоне Ophir Energy. Ее покупает нынче за 539 млн долл индонезийская Medco. Правительство Экваториальной Гвинеи не стало продлевать с Ophir Energy лицензию на офшорный СПГ-проект на блоке R, где находится газовое месторождение Fortuna. Теперь эта акватория, переименованная в блок EG-27, идет на новый тендер. Как, впрочем, и уже известный состоявшимся открытием блок EG-23, что расположен к северо-западу от успешно осваиваемой компанией Marathon Oil газоконденсатной кладовой Alba — рядом с морским рубежом Нигерии. Предложены желающим и такие многообещающие активы, как газовое месторождение Estaurolita, коммерчески оцененный блок Tsavarita и пока еще недоисследованный блок Sodalita. Да и принадлежащая той же Экваториальной Гвинее часть бассейна Douala, пограничного с Камеруном, тоже рекламируется все активнее.
Единственное, что плохо, — это частота местных конкурсов по сравнению с достигнутым в стране объемом национальной добычи — 175 тыс. баррелей в сутки. Столь скромная цифра складывается из неуверенных показателей на каждом из действующих объектов. Например, такой известный независимый отраслевой игрок из США, как Kosmos, с большой надеждой купил в 2017 году (с правами оператора) офшорный комплекс Ceiba-Okume в той же Экваториальной Гвинее у соотечественников из хьюстонской группы Hess, обещая — с помощью технологических инноваций — заметно поднять добычу. Но, увы, она так и осталась в 2018-м на прежней планке — 44,1 тыс. баррелей. Что сказать по этому поводу? Недра Африки остаются хотя и богатыми, но, как и повсюду на планете, непредсказуемыми. Они порою требуют более весомых сил и средств, чем реальная отдача, особенно на первых ее этапах.
Павел Богомолов