Тринадцатый выпуск программы «Энергосреда». Гость программы Евгений Танин, начальник отдела совершенствования законодательства Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации. Ведет передачу экономический обозреватель портала «Нефтянка» — Руслан Халиуллин.

Руслан Халиуллин: Добрый день, уважаемые зрители! Сегодня в эфире очередной выпуск программы «Энергосреда». У нас в гостях представитель Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации начальник отдела совершенствования законодательства Евгений Танин. Добрый день, Евгений!

Евгений Танин: Добрый день!

Руслан Халиуллин: Спасибо, что к нам пришли на нашу передачу.

Евгений Танин: Спасибо за приглашение!

Руслан Халиуллин: В настоящее время, насколько нам известно, в Министерстве идет разработка поправок к Закону РФ «О недрах», в том числе — относительно лицензирования. Не могли бы Вы вкратце рассказать, что за изменения предлагаются вашим ведомством?

Евгений Танин: Да, действительно, разработка Министерством осуществлена, законопроект внесен в Правительство в настоящее время. Если коротко говорить о концепции законопроекта, то нами предполагается два основных блока изменений.

Первый блок связан с изменением условий лицензии, которые сейчас содержит 12 статья Закона «О недрах». Надо сказать, что эта статья впервые появилась в Законе «О недрах» в 1992 году, и уже прошло 25 лет. С тех пор в неё вносились точечные изменения, которые просто конкретизировали уже существующие условия. Если я не ошибаюсь, то таких изменений было около девяти.

Руслан Халиуллин: Не можете ли Вы нам напомнить, что это за статья?

Евгений Танин: 12 статья Закона «О недрах» регламентирует у нас условия пользования недрами, то есть те базовые положения, которые фиксируются в лицензиях на пользование недрами и по которым в дальнейшем осуществляется контроль их исполнения.

Руслан Халиуллин: И какого рода изменения вы предлагаете, вы разрабатываете?

Евгений Танин: Нами впервые предлагается изложить данную статью в новой редакции. Условно ее содержание можно разделить на две части. Первая часть будет связана с такими базовыми условиями, как: вид пользования недрами; указание владельца лицензии; органы, предоставившие такую лицензию; вид полезного ископаемого; условия, связанные с платежами, и иные базовые условия.

Второй блок, основной и который вводится в законодательство впервые, связан с условиями по срокам исполнения конкретных обязательств. Это — сроки подготовки конкретной документации на геологоразведочные работы, разработку месторождения, сроки предоставления госотчетности, геологической информации в фонды, сроки подготовки проектов ликвидации или консервации, сроки начала ведения работ по ГРР, сроки ввода месторождения в эксплуатацию и иные сроки. Эти сроки, на наш взгляд, позволят государству (в лице уполномоченных им органов) наиболее качественно контролировать процесс геологического изучения недр, ввода месторождений в промышленную разработку и эксплуатацию, а также передавать весь объем информации в соответствующие фонды.

Руслан Халиуллин: Предлагаемые изменения будут, прежде всего, касаться и затрагивать уже выданные лицензии или, допустим, выданные, но не актуализированные, или в основном это будет относиться к новым лицензиям?

Евгений Танин: Ваш вопрос как раз связан со вторым блоком изменений, который будет регламентировать в рамках самостоятельной статьи 12.1 порядок внесения изменений в лицензии. В принципе, этот законопроект неразрывным образом связан с той большой работой, которую мы проделали в 2015–2016 годы по поручению Президента Российской Федерации. Эта работа была связана с разовой актуализацией лицензии. На сегодняшний момент практически 70% всего лицензионного фонда уже актуализирована. Поэтому этот законопроект в первую очередь будет распространяться на лицензии, которые под разовую актуализацию по тем или иным причинам, объективным или субъективным, не попали.

Руслан Халиуллин: Не могли бы Вы чуть подробнее рассказать про актуализацию? Что это такое?

Евгений Танин: Разовая актуализация лицензий проводилась нами в период с 2015 по 2016 годы по поручению Президента Российской Федерации.

Руслан Халиуллин: Извините, я Вас перебью. Это было единоразовое мероприятие?

Евгений Танин: Да. Разовая актуализация лицензии представляла собой работу Министерства и подведомственного ему агентства, Роснедр, по систематизации и приведению всего лицензионного фонда к единой форме и к единым определенным требованиям.

Руслан Халиуллин: Получается, что это как бы аудит всех выданных лицензий, да?

Евгений Танин: Фактически, да. Поскольку лицензии у нас выдавались в большинстве своем в 1992–1994 годах, и лицензии оформлялись для того, что нужно было как-то подтвердить полученное еще в советское время право на разработку тех или иных объектов. На тот период, естественно, еще не было большого опыта в области лицензирования, отсутствовала достаточная нормативно-правовая и инструктивно-методическая база. Да и собственно лицензии выдавались в таком авральном, пожарном режиме, поскольку системообразующие предприятия горнодобывающие и нефтедобывающие были основными донорами бюджета.

Руслан Халиуллин: В чем смысл и цель вот этих новых изменений? Для чего они были сделаны? Связано ли это каким-то образом с трудностями, которые сейчас наши нефтяные компании испытывают в связи с санкциями, допустим, и с неблагоприятной рыночной обстановкой, низкими ценами на нефть и газ?

Евгений Танин: Да, нет. На самом деле, законопроект никак не связан с введенными в отношении Российской Федерации санкциями западных стран. Еще раз повторюсь, этот законопроект является логическим продолжением проведенной большой работы по разовой актуализации лицензий. Сейчас с теми цифрами, которые по нашим подсчетам составляют примерно 15–20% лицензионного фонда, что-то нужно делать, их как-то нужно актуализировать. То есть, условно говоря, такие устаревшие и потерявшие свою актуальность условия, как переработка добытого полезного ископаемого на заводе Х или на заводе Y, которое существовало в советские годы, а сейчас его уже не существует, нужно из лицензии исключать поскольку такие условия ставят компании в затруднительное положение с точки зрение контрольно-надзорной деятельности. По лицензии их нужно исполнять, но по жизни это сделать невозможно. Этот законопроект как раз и направлен на доактуализацию тех лицензий, которые актуализированы не были.

Руслан Халиуллин: То есть цель этого законопроекта именно эти 30% не актуализированных лицензий, про которые Вы говорили, помочь компаниям, которые держат эти лицензии, либо их актуализировать, упорядочить, либо побудить отказаться?

Евгений Танин: Фактически, да.

Руслан Халиуллин: В целом предусматривает ли законопроект какие-то облегчения для большинства месторождений новых в связи как раз с трудной ситуацией, в которой оказались нефтяные компании, допустим, возможность каким-то образом отложить сроки выполнения каких-то работ?

Евгений Танин: Ключевой задачей и уже проведенной актуализации, и данного законопроекта является перенос каких-то проектных решений, каких-то инженерных решений, каких-то технологических решений из условий лицензии в проектную документацию. Эти документы являются более живыми, могут изменяться в более простом режиме, нежели изменение лицензии. Поэтому основной фактор связан с упрощением в процессе лицензирования и исполнения тех обязательств, которые компании на себя взяли в настоящее время.

Руслан Халиуллин: То есть, таким образом, эти изменения, которые вы предлагаете, они помогут снизить риски при инвестировании в какие-то нефтегазовые активы, да, поскольку в случае изменившихся обстоятельств компания сможет все в рабочем порядке изменить какие-то условия, обстоятельства, правила эксплуатации месторождений?

Евгений Танин: Не совсем в рабочем порядке. Для того, чтобы внести изменения и дополнения в проектную документацию, также нужно соблюсти определенную процедуру: подать заявку, подготовить проект и, соответственно, эти изменения утвердить. Я бы, наверное, не стал говорить о снижении рисков в нефтегазовых проектах, да и в принципе в других проектах горнодобывающего характера, только на основании этого законопроекта. Не только законодательная база, но и иные конъюнктурные, рыночные механизмы, геополитические различного рода истории, связанные с теми же санкциями, на этот процесс существенным образом влияют.

Начиная с 2008 года, Министерством проведена значительная работа по введению экономических стимулов, которые были выражены в снижении административных барьеров и в снятии излишних издержек. Например, нами был увеличен срок геологического изучения в труднодоступных и природных климатически сложных регионах. На 40% по суше — это с 5 до 7 лет, на шельфе вообще геологическое изучение возможно в пределах 10-летнего срока. Нами отменена избыточная градостроительная экспертиза при строительстве скважин.

Руслан Халиуллин: Это уже было сделано или предлагается в новых поправках?

Евгений Танин: Это то, что было сделано Министерством в рамках ответа на Ваш вопрос, как мы можем снизить риски инвестирования в проекты, связанные с недропользованием. Вся текущая работа Министерства по нормативно-правовому регулированию как раз на это направлена.

Руслан Халиуллин: Недавно в СМИ прозвучало заявление руководства вашего ведомства о том, что вы видите необходимость в том, чтобы продлить мораторий на выдачу лицензий для освоения континентального шельфа. Скажите, пожалуйста, это связано с предложениями, которые вы сейчас делаете, или это какой-то отдельный вопрос?

Евгений Танин: Действительно, введенные постановления, так называемый мораторий на новые участки на континентальном шельфе, тесно связаны с разработанным нами законопроектом. Как Вы знаете, у нас на уровне законодательства установлены достаточно жесткие требования к участникам по шельфовым проектам. Фактически, этим критериям в настоящее время соответствуют только две компании — Газпром и Роснефть. Вместе с тем, финансово-экономическая ситуация и геополитическая ситуация осложняют исполнение ими уже взятых на себя обязательств. На 1 января текущего года, если я не ошибаюсь, в распределенном фонде находится 79 лицензий по континентальному шельфу. Поэтому в настоящее время мы немного сдвигаем акценты не на распределение новых объектов в пользование, а пытаемся сосредоточить внимание и побудить компании к исполнению уже взятых на себя обязательств.

Руслан Халиуллин: А есть ли в связи с этим какая-то перспектива снятия ограничений на шельфе для частных компаний, то есть, для всех других компаний, кроме Роснефти и Газпрома?

Евгений Танин: Данный вопрос, вопрос снятия ограничений, не является предметом регулирования в рассматриваемом здесь законопроекте. Минприроды России в принципе эту идею поддерживало всегда. В 2015 году мы проделали большую работу по поручению Правительства и подготовили соответствующие материалы, согласовали их с заинтересованными профильными ведомствами, но с учетом введенного моратория этот вопрос, конечно, был отложен. Поэтому я не вижу его решения в среднесрочной перспективе.

Руслан Халиуллин: А решение вопроса с мораторием когда, как Вы думаете, будет принято?

Евгений Танин: Поскольку мораторий у нас в принципе по поручению Правительства ставился в зависимость от подготовки законопроекта, предусматривающего порядок актуализации лицензий, то может быть этот вопрос будет вынесен на повестку дня после принятия поправок, предлагаемых законопроектом. Но, опять же, это — не ближайшая перспектива.

Руслан Халиуллин: Эти новые поправки как бы упорядочат надзор вашего Министерства за выданными уже лицензиями, да?

Евгений Танин: Фактически, да.

Руслан Халиуллин: То есть, грубо говоря, чтобы люди не набирали их, чтобы повысить свою ресурсную базу, без того, чтобы их разрабатывать активно, да?

Евгений Танин: Да. Эти положения законопроекта, в том числе, направлены на эффективность контроля со стороны государства в лице им уполномоченных органов. Именно для этого мы определяем и вносим туда базовые четкие условия, которые связаны исключительно со сроками исполнения отдельных обязательств. А все проектные решения, которые определяются технико-экономическими показателями разработки, особенностями строения месторождения, погружаются именно в проектную документацию.

Руслан Халиуллин: Тогда в русле этой парадигмы становится понятно решение в рамках вот этих поправок несколько ужесточить требования именно к шельфовым месторождениям и в то же время упростить процедуры по отношению к сухопутным.

Евгений Танин: Не совсем так. Как я уже говорил ранее, у нас будут установлены одинаковые требования к содержанию лицензий, как по сухопутным объектам, так и по участкам недр континентального шельфа. С одним лишь исключением, что по шельфовым проектам в лицензию также будут включаться сроки, объемы и виды исполнения отдельных обязательств. Это было отражено как в поручении Президента в 2015 году, так и содержится в действующем законодательстве. То есть, законопроект ничего нового здесь не вводит и, тем более, не ужесточает существующие требования.

Мы все прекрасно понимаем, что континентальный шельф является нашим стратегическим резервом. К нему предъявляются особые экологические требования, требования промбеза, поэтому там без дополнительных требований просто не обойтись.

Руслан Халиуллин: Евгений, скажите, пожалуйста, а как обстоят дела с выполнением компаниями условий уже существующих лицензий, в частности, в Западной Сибири, а также в других нефтедобывающих регионах? Есть экспертное мнение о том, что сейчас многие компании даже пытаются возвращать некоторые лицензии, не заинтересованы в разработке месторождений в нынешних международных, юридических и экономических условиях.

Евгений Танин: Знаете, впервые от Вас услышал, что есть мнение неких экспертов, которые говорят о повальной тенденции сдачи лицензий. На самом деле, ничего такого нет. Статистических данных, подтверждающих это, тоже нет. Поэтому я бы не торопился делать такие выводы. Повторюсь, что в рамках актуализации лицензии практически 70% всего лицензионного фонда были актуализированы. Утратившие свою актуальность, избыточные требования были или исключены совсем или перенесены в проектную документацию. Фактически сейчас работа наших компаний не стоит в зависимости от международной обстановки, от каких-то санкций секторальных и т.д.

Руслан Халиуллин: Но на самом деле все-таки наши компании страдают. Как известно, международные санкции были нацелены в основном на три точки. Первая — это глубоководное бурение, второе — это сланцы, третье — это арктический шельф. В связи с этими ограничениями, которые действительно существуют и достаточно болезненные, как Вы думаете, что-то может быть сделано государственными органами для того, чтобы помочь компаниям в таких условиях действовать, работать?

Евгений Танин: Мы, безусловно, идем навстречу компаниям в сложной геополитической обстановке, в условиях изменяющейся конъюнктуры рынка. В период с 2013 по 2016 годы проведен большой объем изменений в шельфовой лицензии, и эти изменения в основном касались таких основных базовых требований к проведению сейсморазведочных работ, к бурению скважин эксплуатационных и разведочных и к переводу ввода месторождений в промышленную разработку. Сейчас компаниям фактически перенесли сроки исполнения ряда обязательств, поэтому в исполнении их в дальнейшем к тем датам, которые зафиксированы в лицензиях и в проектной документации, сложностей не видим.

Руслан Халиуллин: И это все в рамках процесса изменения законодательства о недрах, о котором мы говорили? Или это было в рамках текущей работы?

Евгений Танин: Это было в рамках текущей работы. Это в рамках изменений в лицензии.

Руслан Халиуллин: Скажите, пожалуйста, как сейчас вообще дело обстоит с выдачей новых лицензий? Какова сейчас динамика: компании берут больше лицензий или меньше берут, или это все остается на таком же уровне, как это было до 2014 года?

Евгений Танин: Вот как раз я возвращаюсь к Вашему вопросу о повальной сдаче лицензий. У нас информация совершенно другая. С введенным Министерством в 2014 году заявительным принципом на прогнозные ресурсы по твердым полезным ископаемым, а также с продолжением либерализации заявительного принципа на углеводородное сырье в конце 2016 года на все категории прогнозных ресурсов, нами наблюдается тенденция, наоборот, к росту интереса у компаний к получению лицензии на геологическое изучение в целях поиска и оценки. Если приводить статистику в цифрах, то с 2014 года, с момента введения «первой ласточки» по заявительному принципу, и до июля 2017 года было выдано 800 лицензий только в рамках данного заявительного принципа. Поэтому мы наблюдаем тенденцию к росту. Здесь стоит отметить, что на фоне снижающегося общемирового инвестиционного процесса в геологоразведку, а по нашим подсчетам он упал примерно в 2,8 раза, российский рынок геологоразведки благодаря введенным механизмам удалось стабилизировать, и сегодня мы выходим на показатели 25-30 млрд. ежегодно, что в принципе сопоставимо с государственным финансированием.

Руслан Халиуллин: То есть, динамика выдачи лицензий по сравнению с периодом до 2014 года не уменьшилась, да? Вы сказали, что было выдано 800 лицензий. А вот за сравнимый период до этого, допустим за 2011 -2014 годы, там цифры примерно такие же или меньше или больше?

Евгений Танин: Здесь мы рассматриваем только один механизм, который связан с упрощенным порядком в рамках заявительного принципа. Если же говорить об иных механизмах предоставления совмещенных лицензий, то здесь акценты смещаются с распределения новых объектов, тем более, все крупные и уникальные объекты в основном все распроданы и предоставлены в пользование. Поэтому сейчас все-таки мы настроены на то, чтобы контролировать исполнение уже взятых на себя обязательств по лицензированным объектам.

Руслан Халиуллин: Скажите, пожалуйста, как сейчас вообще в основном происходит процесс выдачи новых лицензий? С помощью аукционов или каких-либо конкурсов? Или каких-либо отдельных решений по отдельным объектам?

Евгений Танин: Действительно, самым распространенным способом предоставления участков недр в пользование является аукцион. По сравнению с конкурсами там отношение 10:1. Почему? Потому что он является наименее подверженным коррупционному риску, поскольку единственным основанием для предоставления недр в пользование по аукциону является разовый платеж. Если ты предлагаешь больше своего конкурента, забираешь участок и идешь работать.

Руслан Халиуллин: Скажите, пожалуйста, по изменениям законодательства, которые вы предлагаете, каковы будут новые основания для внесения изменений в лицензии и как будет построен сам процесс внесения этих изменений?

Евгений Танин: Это как раз относится ко второму блоку изменений в рамках законопроекта. Мы предлагаем новую статью 12.1., которая будет регламентировать порядок внесения изменений. Основаниями для внесения изменений будет или обращение владельца лицензии к органу, выдавшему лицензию, или обращение органа, выдавшего лицензию, к пользователю недр. Обязательно их взаимное согласие при этом. Что касается принятия решения, то решение принимается в зависимости от категории участков недр. То есть, если речь идет об участках недр федерального значения или так называемых участков недр с общеправовым режимом, то здесь решения принимает Роснедра или его территориальные органы в зависимости от распределения полномочий между ними. В отношении участков недр местного значения решение принимается уполномоченным органом государственной власти соответствующего субъекта. Что касается случаев, то мы закрепляем исчерпывающий перечень таких случаев. На самом деле, они существуют и в действующем законодательстве. Просто они достаточно разрознены и находятся не в рамках одной статьи, а иногда даже и не в рамках одного единого акта.

Руслан Халиуллин: Не могли бы Вы перечислить эти случаи?

Евгений Танин: Первым основанием для внесения изменений является изменение обстоятельств, при которых лицензия была предоставлена.

Руслан Халиуллин: Внешних обстоятельств?

Евгений Танин: Да. Это какие-то объективные обстоятельства, форс-мажорные, которые, естественно, не зависят ни от пользователя недр, ни от того органа, который лицензию предоставлял. То есть, сегодня я получаю лицензию на одних условиях, завтра появляются секторальные санкции, от меня уходит подрядчик, мне запрещают применять иностранные технологии. Соответственно, в этой ситуации нужно что-то делать, как-то реагировать.

Руслан Халиуллин: То есть, это достаточно широкое основание — изменение обстоятельств, и каждый раз оно будет рассматриваться в особом порядке, да?

Евгений Танин: Да, действительно. Для внесения изменений также предусматривается особый порядок, и это не усмотрение какого-то отдельно взятого чиновника. Собирается целая комиссия. Комиссия экспертирует поступившую заявку, оценивает все «за» и «против» и принимает решение об изменении того или иного условия или об отказе в изменении условий.

Руслан Халиуллин: А комиссия, она в составе представителей вашего ведомства будет, да? Или это будет на уровне Правительства?

Евгений Танин: Эта комиссия при нашем подведомственном агентстве, Федеральном агентстве по недропользованию. Собственно, туда включаются в основном специалисты Роснедр, ну и, конечно, представители Министерства природных ресурсов.

Другим основанием является существенное изменение объемов потребления произведенной продукции. Ну, например, нынешняя тенденция связана с переизбытком угля различных марок. Поэтому, когда компании по техпроектам должны добывать один объем угля, а реализовывать его некуда, соответственно, нужно тоже как-то реагировать. Поэтому нужно менять проект, менять мощности и закладывать меньшие показатели добычи. Это также является одним из оснований для внесения изменений в лицензию.

Третье основание — это необходимость завершения поиска, оценки и разработки месторождений или завершение ликвидационных и консервационных мероприятий. Здесь, в принципе, комментировать нечего. Понятно, что нужно завершить какие-то работы, и это обосновывается, подается заявка, принимается решение.

Четвертое — это изменение границ участка недр, например, в случае технической ошибки или когда компанией проведены дополнительные работы и есть понимание того, что структура месторождения выходит за предоставленные первоначальной лицензией границы, но можно прирезать не более 20% имеющихся запасов.

Пятое основание связано с включением в лицензию попутных компонентов, которые не были включены при получении первоначальной лицензии. На самом деле, в настоящее время возможность включения попутных полезных ископаемых в лицензию существует только у госкомпаний. Эта норма была реализована буквально несколько лет назад. Но с учетом накопленной правоприменительной практики мы рассчитываем, что в дальнейшем она будет распространена и на остальных хозяйствующих субъектов.

Еще одно основание связано как раз с актуализацией. Кстати говоря, изначально оно у нас называлось именно так. Даже была отдельная статья в законопроекте — «Актуализация лицензий на пользование недрами». Но по результатам дополнительной работы с коллегами из профильных ведомств, на площадке Аппарата Правительства с учетом того, что актуализация, по большому счету, ничем не отличается от внесения изменений, поскольку все это оформляется дополнением к лицензии, это было погружено в статью по внесению изменений. И это основание называется — «Изменение содержания лицензии, предусмотренное настоящим законом или иными законами Российской Федерации».

Руслан Халиуллин: Вы упомянули о том, что не было актуализировано где-то около 30% лицензий. Почему так происходило? Это происходило из-за каких-то ошибок или оплошностей компаний или компании намеренно не выполняли какие-то условия, потому что им не выгодно было разрабатывать эти месторождения? В чем причина такой достаточно солидной суммы — 30%?

Евгений Танин: Давайте я прокомментирую этот показатель в 30%. На самом деле, он, по нашим расчетам, составляет 15–20%. Откуда появилась эта дельта между 30% и 15%?

Многие лицензии, которые не были актуализированы, как раз подходили к своему логическому завершению, то есть, к окончанию сроков периода актуализации. Компании, соответственно, продлевать их не хотели, и поэтому эти лицензии просто выбывали. По нашим подсчетам, это примерно 400 лицензий в год, в 2017, 2018, 2019 и далее. Еще одно количество лицензий связано с негативным результатом работ по геологическому изучению. То есть, есть лицензия на геоизучение, компания провела работы и понимает, что никаких перспективных структур не найдено, и она эту лицензию просто сдает. Такие лицензии компаниями тоже не актуализировались. Поэтому из всего объема, который остался действительно не актуализированным, проблемным, мы видим примерно 15–20% всего лицензионного фонда.

Повторюсь, что актуализация нами проводилась по поручению Президента, которым, в том числе, были поставлены строгие рамки для оснований по принятию решений об актуализации. Эти основания были связаны исключительно с нарушением условий пользования недрами. То есть, если у компании есть выданное предписание Росприроднадзора или уведомление Роснедр, то в актуализации отказывается, поскольку нарушения выявлены и на момент актуализации не устранены. Если есть задолженности по разработке проекта ГРР или по разработке проекта месторождения, соответственно, тоже в актуализации отказывается. Если есть задолженности по обязательным платежам за пользование недрами, также следует отказ.

И последнее основание — это задолженность по геологической информации и статотчетности в фонды.

Руслан Халиуллин: Как Вы оцениваете, насколько срочно нужно вводить эти изменения, над которыми вы сейчас работаете? Не происходит ли сейчас того, что у компаний накапливаются какие-то отставания по лицензиям, задолженности? Эта работа должна быть как можно скорее проделана и проведена через Госдуму? Или это такой рабочий процесс наряду с другими, так сказать, явлениями?

Евгений Танин: Мы рассчитываем на достаточно оптимистический сценарий в виде принятия законопроекта в осеннюю сессию Государственной Думы. В настоящее время могу сказать, что законопроект прошел все регламентные процедуры, то есть, отвиселся на портале раскрытия информации, его посмотрели компании, в целом мы получили от них положительный отклик как от основных интересантов этих изменений, согласовали его с профильными ведомствами. В настоящее время он внесён в Правительство. Несколько раз собирались на площадке Правительства, как по обсуждению концепции законопроекта, так и по, скажем так, отшлифовке его отдельных положений. По итогу концепция законопроекта осталась ровно той же, о которой я вам рассказывал, с учетом внесенных лингвистических и юридико-технических корректировок.

Руслан Халиуллин: Как Вы оцениваете эти изменения? Каким образом они скажутся на экономическом положении наших нефтяных компаний?

Евгений Танин: Вообще весь комплекс мер, принимаемых Министерством, в том числе в рамках вот этой законодательной инициативы, конечно, должен отразиться положительно на экономической составляющей компаний. По крайней мере, по тем лицензиям, которые были вовремя актуализированы, а это подавляющее большинство лицензий, мы понимаем, что теперь компании наиболее гибко могут реагировать на стоящие перед ними вызовы, в том числе связанные с санкциями, поскольку основные технико-проектные решения были трансформированы и перенесены из лицензии в проектную документацию.

С теми же компаниями, которые актуализироваться не успели, конечно, ситуация сложнее. Но мы держим руку на пульсе, стараемся участвовать в процессе и надеемся, что с помощью этого законопроекта коллеги смогут актуализировать свои лицензии и исполнять должным образом те обязательства, которые они на себя взяли.

Руслан Халиуллин: Когда выдают лицензии нефтяным компаниям на освоение каких-либо месторождений, каким образом в этих лицензиях предусматривается разработка этих месторождений в период, когда они будут истощены? Есть ли, например, такая тенденция, что какая-то компания могла какое-то месторождение разрабатывать, потом его сильно истощила, обводнила, а потом не захотела связываться и забросила? Есть ли какие-то меры для того, чтобы это предотвращать или это предотвращать не нужно?

Евгений Танин: Безусловно, меры, конечно же, есть. Это и лицензионные обязательства, которые они на себя берут, это и те технические проекты, которые они закладывают в разработку. Эти проекты, конечно же, смотрятся экспертным сообществом, чиновниками в том числе. Поэтому проект, который как минимум на практике не будет работать, и который будет приводить к истощению недр, конечно же, никто не утвердит. Но и при хорошем проекте, понятно, можно не совсем качественно и эффективно работать.

Для этого у нас есть все необходимые меры, предусмотренные уже действующим законодательством. Это — контрольно-надзорная деятельность в лице Росприроднадзора и его территориальных органов и также Ростехнадзора в области промбеза. Здесь меры принимаются в рамках плановых проверок, внеплановых проверок, например, по заявлению прокурора или обычного гражданина Российской Федерации, который усмотрел, что нарушаются где-то требования экологического законодательства. Если в рамках контрольно-надзорных мероприятий выявлены какие-либо нарушения, которые, как Вы говорите, ведут к истощению или к неправильной и нерациональной разработке месторождений, то, конечно, такой вопрос выносится на комиссию Роснедр по досрочному прекращению лицензии. И если компания не обосновывает, что работа велась действительно эффективно, лицензию просто изымают.

Руслан Халиуллин: Ну, может быть, компании и выгодно досрочно прекратить (работы) в таких обстоятельствах?

Евгений Танин: Ситуации бывают разные. Если компания понимает, что у нее нет финансирования, что она потеряла инвестора, то, может быть, ей, действительно, проще сдать лицензию, прекратить работы, нежели чем держать у себя участок и ничего не делать.

Денис Захаров: Я помню, как несколько лет назад нефтяные компании жаловались на то, что после нахождения запасов по разведочной лицензии бывает сложно получить лицензию на освоение месторождения. Шел разговор о так называемых сквозных лицензиях, когда компания, которая нашла, она же и будет разрабатывать месторождение. Я не следил за этой темой. Сейчас это решено?

Евгений Танин: На самом деле, как таковой проблемы никогда и не было. Институт открытия месторождений полезных ископаемых давным-давно в законодательстве уже проработан и функционирует нормально. Компания, получающая лицензию на геологическое изучение, проводящая весь необходимый комплекс работ и подтверждающая запас полезных ископаемых, в установленном порядке получает свидетельство по установлению факта открытия полезных ископаемых и в дальнейшем с этим свидетельством идет за лицензией на разведку и добычу полезных ископаемых. Как таковой проблемы здесь не вижу. Система нормально функционирует, и такие лицензии предоставляются.

Денис Захаров: После завершения работы над этим пакетом поправок, какие еще вы планируете меры по совершенствованию законодательства в этой области и снижению административных барьеров для компаний?

Евгений Танин: Спасибо. На самом деле, это актуальный и интересный вопрос. Министерство в рамках своей текущей деятельности, скажем так, держит руку на пульсе, непосредственно общается с компаниями. У нас существуют различные рабочие группы, в том числе и рабочая группа по снятию административных барьеров. Министерством подготовлен целый комплекс мер по их снижению. В пакете нашего Департамента, который я представляю, — Департамента геологии недропользования, если я не ошибаюсь, сейчас в разработке более 25 законопроектов. Остановлюсь на некоторых из них.

В весеннюю сессию нам удалось внести в Государственную Думу законопроект, который устанавливает возможность геологического изучения в территориальном море и внутренних морских водах. На данный момент времени там возможны только сквозные лицензии, лицензии на геологическое изучение, разведку и добычу. Нами инициировано изменение, направленное на то, чтобы там можно было работать в рамках поисковой лицензии.

Также нами сейчас активно прорабатываются поправки, связанные с установлением возможности получения права пользования недрами единственному участнику аукциона. Проблема, которую мы решаем, достаточно давняя, назревшая. Все мы прекрасно знаем, что есть не совсем добросовестные компании, которые приходят на аукцион, уплачивают минимальный задаток, поднимают табличку до небес, но по факту жизни разовый платеж не платят. А реально заинтересованные компании страдают, потому что не могут получить участки недр в пользование. Собственно, эта мера и направлена на борьбу с такими рейдерами при проведении аукционов.

Руслан Халиуллин: А еще какие-нибудь новые законопроекты Вы можете назвать?

Евгений Танин: Из интересных законопроектов еще, например, законопроект, устанавливающий возможность добычи рассыпного золота индивидуальными предпринимателями на территории Магаданской области. Такой пилотный проект, исключительно для одного субъекта РФ предусмотренный на данном этапе. Если этот механизм будет эффективно работать, мы рассмотрим вопрос о его распространении на всю территорию Российской Федерации. Почему индивидуальные предприниматели? Поскольку сейчас к добыче драгоценных и полудрагоценных камней допускаются только юридические лица, для граждан она запрещена.

Руслан Халиуллин: Может быть, так до нефти и газа тоже дойдете, тоже граждане смогут добывать?

Евгений Танин: Там, на самом деле, достаточно жесткие требования, связанные с тем, что граждане могут работать на глубине до 5 метров только, условно говоря, с киркой и лопатой, без привлечения механизированной техники, без проведения взрывных работ. Для нефти и газа, естественно, эти поправки просто не реализуемы и не нужны.

Руслан Халиуллин: А в чем Вы видите развитие направления законодательства в этой сфере, больше в либерализации или, наоборот, в усилении контроля? Или какой-то баланс между этими двумя направлениями, направленный на более эффективную работу компаний и защиту интересов государства?

Евгений Танин: На самом деле, мы всегда преследуем, конечно же, баланс, чтобы, с одной стороны, интересы государства как собственника недр были обеспечены, а с другой стороны, чтобы компании, работающие в России и выплачивающие разовые платежи, налоги, ДПИ, не ставились в трудное положение. Поэтому как основную тенденцию законодательства сейчас и развитие системы лицензирования мы видим все-таки в усилении контроля через мониторинг и побуждение компаний к выполнению уже взятых на себя обязательств.

Руслан Халиуллин: Евгений, большое спасибо, что Вы к нам пришли сегодня! Очень интересная у нас получилась передача на очень важную, животрепещущую и интересную тему.

Евгений Танин: Спасибо Вам за приглашение! Спасибо за интересную дискуссию, за интересные вопросы. Надеюсь, на все, что вы хотели услышать, мне удалось ответить.