Сегодня, 18 мая, — необычный день в глобальном нефтегазовом ТЭК. Известнейшая мега-компания, ассоциируемая европейской и мировой прессой с деловыми, в том числе семейными, интересами двух старейших монархий — нидерландской и британской, посвящает нынешний вторник главному событию своего ежегодного календаря. Это — соответствующее уставным требованиям Годовое общее собрание акционеров Royal Dutch Shell. Что любопытно, нынешняя сессия корпоративного парламента носит беспрецедентный — климатический оттенок. Совет директоров выдвигает на обсуждение пайщиков целую программу организационных, структурных, финансовых, управленческих и, конечно, информационно-имиджевых усилий совершенно особого рода. Они нацелены на приведение собственных преобразований Shell в соответствие с обязательствами 200 стран планеты по реализации Парижского соглашения 2015 года о климате. Задача перехода англо-нидерландского гиганта к поэтапному «обнулению» вредоносного «парникового эффекта» из производственных эшелонов и распределительных сетей консорциума или, как говорят по берегам Ла-Манша, суть реализации Company’s Own Net-Zero Transition Plan, — это сворачивание или экологическое оздоровление углеводородного бизнеса. Дело, впрочем, — в природоохранных акцентах повестки дня не одной только Shell. Резонанс происходящего шире. Стык мая и июня — как раз тот период, когда встречи акционеров «под эко-прицелом» идут в штаб-квартирах почти всех игроков ТЭК по обе стороны Атлантики. И заметьте: пока еще ни один из них не принял своей программы. Такой, из которой было бы видно, каким именно образом данный «супермейджор» собирается соответствовать обязательствам своего правительства. А также «духу и букве» парижских аккордов на краткосрочную, среднюю и долговременную перспективы. Но ведь сделать это давно уже пора.
Кого и чем именно не устраивает Shell?
График собраний акционеров (AGM) везде очень плотен и «заточен» под экологию. Так, наследница Statoil — норвежская Equinor провела собрание в прошлый вторник. Тогда же заседали все те, кто вложил деньги в третью (по объемам добычи и переработки сырья) заокеанскую мега-корпорацию — ConocoPhillips. Но и эти вехи — лишь часть отраслевой хроники такого рода.
В среду провела собрание британская ВР. В тот же день прошла сессия акционеров ведущего американского нефтепереработчика — Phillips 66. Не за горами и сходное мероприятие в графике Chevron — оно состоится 26 мая. Но больше всего внимание инвесторов, экспертов и общественности привлечено к собранию акционеров Shell. Почему? Ее план энерготранзита будет первым в отрасли. Текст, о котором идет речь, признан продуманным, солидным и самодостаточным. Однако против этого материала возражает небольшой, но вечно недовольный миноритарий и возмутитель спокойствия. Как сообщает CNBC, это нидерландское лобби Follow This, «малый инвестор с пакетами в больших фирмах». Он-то и хочет поставить на голосование — на шелловском AGM — проект совершенно иной резолюции. Такой проект, который призовет инвесторов приструнить корпорацию(!) и высказаться за природоохранных радикалов «с тем, чтобы заставить компанию срочно сменить свой курс».
Официально-шелловская Energy Transition Strategy смягчает жесткий тезис, диктуемый Парижским соглашением. Тот императив требует свести к нулю промышленные и иные выбросы СО2 в атмосферу к началу 2030-х. Но тем самым творцы антипарникового мира и сами превысили первые наметки. Сводились они к тому, чтобы избежать потепления более, чем на полтора-два градуса, к концу XXI века. Так чем же оправдан «манифест сверх плана», предписывающий кавалерийской атакой решить проблему до конца первой трети столетия? Нефтяникам, газовикам, шахтерам и энергетикам это неясно. Вот и Shell хотя и обязуется «обнулить» выбросы по всей своей цепочке, но сделать это можно к 2050 году. Если взять за исходную точку 2016-й год, то есть начало действия Парижского договора, то по сравнению с ним англо-нидерландский холдинг снизит «парниковый эффект» на 6–8% к 2023 году. Далее, к 2030-му, сокращение составит уже 20%. Пятью годами позже — 45%, а ровно к середине века должен быть достигнут 100-процентный показатель.
Казалось бы, чем это плохо? Но нет, глава Follow This г-н Марк ван Баал возмущен: «Компания запросила у акционеров мандат: продолжать бизнес как обычно». Если в 2016-м природоохранный радикализм поддерживали всего 2,7% пайщиков Shell, то в 2020-м их стало уже 14,4%. В эти дни к ним присоединяются такие инвесторы, как Sarasin & Partners и Local Authority Pension Fund Forum. Театральность происходящего приобретает фанатично-религиозную окраску. Если Методистская церковь подтвердила 30 апреля со страниц The Financial Times, что она забирает свою долю из Shell «ввиду неадекватного ответа» компании на климатический вызов, то главная и самая авторитетная конфессия на Альбионе, Англиканская церковь, наоборот, высказалась устами своего пенсионного фонда успокоительно: на сегодня намеченных нефтяниками мер вполне достаточно, а дальше видно будет.
Да и то сказать: заслуживает ли ярлык «врага народа» корпорация, честно вступившая в экологически-ориентированную бизнес-коалицию Climate Action 100+ Investor Group, объединившую по всему миру прогрессивно мыслящих предпринимателей с совокупными активами в 54 трлн долл?! Если откровенно, то в таких условиях экологистам пора бы «сменить пластинку», и, вместо охоты на ведьм, задать себе простой вопрос. А именно: как обстоят дела в том сегменте ТЭК, который работал до нефтегазового бума, и, вместе с тем, в той подотрасли энергетики, которая родилась в 1950-х ради замены генерации электричества на углеводородах чем-то новым? Иными словами, пора бы поговорить об АЭС (что мы далее сделаем на примере Соединенных Штатов) и об угле (что будет рассмотрено на примере Юго-Восточной Азии).
Дрязги вокруг атомной энергетики
Американская стратегия мирного атома становится на глазах все более путаной. Она тонет в «критической массе» злободневных вопросов о будущем этой подотрасли ТЭК, будь то в самих США или за рубежом. Тема, как считают специалисты, стала многослойной. Особенно противоречивым предстает — в наши беспокойные дни — отношение Вашингтона к проблематике АЭС и научных исследований на данном направлении в Азии и Европе.
Так, обоснованная озабоченность КНР утечкой радиации с поврежденной гигантским цунами АЭС в японской Фукусиме рассматривается на Потомаке субъективно. Она расценена как безосновательная атака «коммунистического гиганта» на якобы безопасные для окружающей среды аспекты отраслевого развития. Дескать, в таком большом деле без «осечек» не обходится, только и всего. А вот в Исламском Иране, наоборот, атомный проект якобы чреват, на взгляд Вашингтона (хотя он и потеплел в подходе к Тегерану), катастрофой. Возведение АЭС по проекту «Росатома» в Индии — это, мол, плохо. А проект аналогичного энергогиганта «Аккую» в «непредсказуемой» Турции и того хуже. Хуже вопреки тому, что на этапе строительства АЭС Анкара не платит «Росатому» ни копейки… Голова идет кругом от подобных «манипуляций издалека». Их порочная цель — отвадить целые страны от подхода к атомной энергетике как к одному из лучших источников генерирования света, а не как к разменной монете на «ломберном столике» геополитических шулеров.
Нейтральная (если не считать членства во все более политизирующемся альянсе ЕС) Австрия озабочена планами ядерной подотрасли в Венгрии. Что ж, это недовольство — суверенное право Вены, объявившей денуклеаризацию в предгорьях Альп своей целью. К тому же территория «страны мадьяров» — всего-то около 100 тыс. квадратных километров, или примерно площадь Московской области. Так что у австрийцев есть хотя бы моральное право тревожиться об эко-воздействии будапештской энергетической программы на состояние дел у западной соседки. Австрия-то ведь — не Америка, что расположена за тридевять земель, но зато настаивающая на том, что ей до всего есть дело(!). Так или иначе, критика из венского природоохранного ведомства в адрес инициаторов расширения — в венгерском городке Пакш — объекта времен СЭВ, а именно атомной станции по проекту «Росатома» и при его щедром кредите, продолжается. И этот негативизм, на взгляд США, очень хорош: ругать стройку на Дунае — святое дело. А вот если та же Вена, силами своей стойкой перед лицом американских интриг газовой монополии OMV, бьется на дипломатических площадках в защиту «Северного потока-2» на Балтике, — это уж плохо. Спрашивается: не пора бы непрошеным судьям наконец-то определиться, признают ли они полностью энергетический суверенитет европейцев и независимость их взглядов, или нет.
Отлучив руками послушной Праги (причем под надуманным предлогом) «Росатом» от тендера на строительство энергоблоков в чешских Дукованах, заокеанский гегемон бушует. И навязывает вхождение в проект американо-канадской Westinghouse Electric. Да еще со сметой в полтора раза большей, чем просил инвестор из РФ. Так или иначе, чехам рывок атомной энергетики (но, конечно, только при заокеанских капиталовложениях), как согласны в Вашингтоне, очень нужен. А вот по соседству, в ФРГ, хорошо бы от имени администрации США, наоборот, поаплодировать курсу канцлера Меркель на отказ от развития мирного атома. Как в равной мере надо поддержать и сходную политику Франции. Почему? Да хотя бы потому, что ликвидация ядерного сегмента в топливно-энергетических комплексах индустриального ядра ЕС приведет, как надеются в Америке, к большей заинтересованности Берлина и Парижа в притоке широко разрекламированного сжиженного газа из Техаса и прочих природных кладовых Нового Света.
Ясно одно: чтобы европейцы или азиаты восприняли путаную позицию команды Байдена по мирному атому и его истинным перспективам в США и за рубежом, нужно хотя бы нечто минимальное. А именно, дабы эта позиция сформировалась всерьез хотя бы в отношении состояния сети действующих АЭС в самих же Соединенных Штатах! Но ее, этой самой позиции, все еще нет. Впрочем, сам Белый дом не признает сей «каши». То есть, как и обычно, отмалчивается с загадочно-имперским видом. Об этом мы и поговорим далее.
Американские АЭС впервые требуют субсидий
Впервые в истории США министерство энергетики (DOE) запросило государственные субсидии для атомной энергетики на федеральном уровне. Сделано это под самым что ни на есть благовидным предлогом. Как сообщает Fox News, речь идет о «заявке на стимулирование выработки свободной от углеродов энергии с целью достичь целей минимизации парниковых выбросов», провозглашенных нынешней администрацией.
«Действительно, наше ведомство — в историческом разрезе — не просило субсидировать атомные станции, — признала, выступая в подкомитете нижней палаты конгресса США, министр энергетики Дженнифер Грэнхолм. — Но я считаю, что настал момент рассмотреть и, возможно, отразить в «Плане сохранения и создания рабочих мест» или еще в каком-либо документе нечто важное. А именно — обеспечить поддержание нынешней сети американских АЭС при их активном функционировании. Мы не достигнем своих целей по климату, если наши атомные электростанции станут закрываться. Нам надо найти способ их сохранения в операционном состоянии». Но, спрашивается, почему новому министру приходится фактически призывать к правительственному спонсированию немалой части сметы АЭС?
«Коммерческий ядерный сектор, — поясняет эксперт по альтернативному ТЭК Рич Эдсон, — борется с растущими потерями, дряхлой инфраструктурой, конкуренцией со стороны иных источников энергии, да и с политической оппозицией. Есть планы закрытия реакторов на двух АЭС в Иллинойсе уже в 2021 году. Месяц назад закрылась такая же станция — Indian Point — в штате Нью-Йорк». Есть, конечно, встречный вопрос: построено ли в Соединенных Штатах хоть сколько-нибудь новых реакторов, скажем, за последние 20 лет? Да, построен… только один! Еще два других реактора «ни шатко, ни валко» строятся в штате Джорджия. Сказанное, однако, не означает полного упадка атомной отрасли на территории сверхдержавы. В США работают свыше 90 реакторов, дающих 20% генерируемого в стране электричества. Если взять ту часть энергии, которая производится в стране без какого-либо «парникового эффекта», то более половины такой чистой энергии дают именно АЭС. Но в том-то и дело, что резерв прироста этой «прогрессивной статистики» почти уже исчерпан. Во всяком случае, исчерпан на ближайшие годы. Сначала сланцевая революция, потом цикличный кризис, а затем COVID-19 с его катастрофичным спадом общего спроса и обвалом ВВП — все это не помогло дальнейшему развитию мирного «атомного проекта» в Соединенных Штатах.
«Обязательство президента Байдена обнулить выработку электричества на ископаемом топливе уже к 2035 году выглядит все более нереалистичным», — говорят отраслевые эксперты. Почему? «Даже наиболее склонные к «зеленой альтернативе» штаты предвидят шанс выйти на эту планку не ранее 2040-х или даже 2050-х годов, — полагает Тимоти Фокс, вице-президент одной из аналитических фирм американской энергетики — ClearView Energy Partners. «Вообще-то, — добавил он, — вся эта заявка — на стопроцентный отказ от ТЭС к 2035 году — выглядит тяжелейшим бременем. И уж во всяком случае достижение столь немыслимого уровня без использования всей ныне существующей сети АЭС больше походит на апелляцию к… волшебству!».
Пока — полумеры, но надолго их не хватит
Чтобы уж совсем не отрываться от атомщиков и не ссориться с ними, г-н Байден публично высказался недавно еще и в этой связи. Но заметьте: только по одному сравнительно небольшому разделу из волнующего ядерную физику списка вопросов. Президент призвал к продолжению исследований в сфере создания качественно нового поколения атомных реакторов.
В рабочем порядке аппарат Белого дома намекнул, что впредь станут поддерживаться облагаемые льготными налогами субсидии на сеть АЭС в целом. Скорее всего, по данным Reuters, это истолковано как часть байденовского «Плана капиталовложений в инфраструктуру» с целью не допустить остановки действующих или даже близких к окончанию своего века атомных реакторов. Собственно, в таком духе высказывается — в письме к Байдену — глава сенатского комитета по энергетике и природным ресурсам Джо Манчин. «Призываю принять меры по сохранению имеющегося парка атомных электростанций и предотвратить их дальнейшие закрытия, — пишет он. — Считаю, что федеральные власти должны использовать все имеющиеся у них рычаги для защиты такого жизненно важного ресурса». При этом, однако, главная политическая проблема на сегодняшний день заключена в том, что не кто-нибудь, а сама же правящая партия американских демократов расколота как раз по вопросу об атомной энергетике и ее будущем.
Почти все те бывшие претенденты на президентское кресло, которые один за другим отказывались от своих заявок и покидали предвыборную гонку для освобождения «карьерной дороги» Джо Байдену, — начинают возмущаться непоследовательностью его отношения к АЭС. Ультрадемократичные экс-кандидаты говорят так: мы вывели летом 2020-го на улицы городов США многотысячные толпы «борцов с нефтегазовыми и атомными магнатами и с их покровителями-республиканцами» не для того, чтобы, прийдя к власти, федеральная бюрократия делала им одну уступку за другой. Среди тех, кто добивается сворачивания ядерной энергетики уже к 2035 году, — сенатор Элизабет Уоррен. А другой сенатор — социалист Берни Сандерс выступил с топливным манифестом Green New Deal, где движущая сила атома прямо названа «ложным решением». Ссылаясь на трагедии Фукусимы и Чернобыля, он заявил: Субпродукты токсичного мусора от АЭС столь опасны, что даже преимущества технологических нововведений (видимо, в конструкции этих объектов — Авт.) не оправдывают ровным счетом никаких рисков».
«Платить из казны за жизнь стареющих ректоров — значит заигрывать с бедой, — сгущает краски менеджер экологического лобби Friends of the Earth Лукас Росс. — Это верный путь к замедлению при распространении истинно возобновляемых источников энергии. Конгресс и Джо Байден не должны разбрасываться хорошими деньгами ради плохих». Недруги АЭС уверены: глупо не только дотировать поддержание имеющихся мощностей в рабочем состоянии. Разорительным стал бы и переход к массовому созданию новых реакторов. Ибо в этом случае грозят повышенные издержки и превышения смет, — пишут СМИ. — Кроме того, едва эти «объекты с туманным будущим» будут пущены, — перед ними во весь рост встанут сверхрасходы на гарантии безопасности. Мало того, атомщикам придется еще и состязаться с быстро дешевеющими расценками других ВИЭ — наподобие ветрогенераторов и солнечных ферм. Короче говоря, если вопреки всему Белый дом решится все же поддержать атомную энергетику, пусть даже ценой неминуемого раскола в демократическом лагере, то сперва надо будет что-то делать с временными захоронениями ядерных отходов на территории США. Это, главным образом, отработанные материалы с отечественных АЭС. Таковых закопано (как правило, неподалеку от реакторов) в общей сложности свыше 80 тыс. тонн. Во всяком случае, именно так полагает правительственная Счетная палата.
Впрочем, разобраться с отходами АЭС — еще не все. Ибо, если ты делаешь даже частичную ставку на атом, то как бы отменяется объявленная недавно нацеленность на «временное примирение» с «голубым топливом» (хотя оно, как и нефть, тоже углеводород). И уже не дано уповать на него как на метод подогрева экономики хотя бы до середины века. Чем-то надо пожертвовать. Электорат не потерпит от забывчивого лидера «одновременно-любовных» романов и с атомом, и с газом. Но если в угоду атому Байдену придется как бы забросить сланцевый газ, сжав его запретами, — то что скажет Европа? Чем ответит лояльно-наивная дама со слабой памятью к востоку от Атлантики, верящая в то, что скоро ее зальют безграничным и якобы недорогим потоком заокеанского СПГ. Что-то не сходится. В общем, если Байден развернется лицом к АЭС и не станет проклинать миссию мирного атома по капризной воле «армии зеленых», то вашингтонской элите придется демонтировать все здание своей временной терпимости к газу. Это значит, как недвусмысленно говорит цитировавшийся нами выше Тимоти Фокс, что производители природного «голубого топлива» уже не смогут, увы, благодушествовать. Да и сам «газ не должен будет ждать свыше поддержки своей (воспетой трезвыми сторонниками межтопливных пропорций — П.Б.) роли как промежуточного мостика» между нынешней и будущей эпохами американского ТЭК.
Плавить алюминий без энергетического половодья? Абсурд!
Будучи членом G20 — клуба ведущих мировых экономик, Индонезия может, казалось бы, гордиться своим хозяйственным весом. Государство с самым многочисленным мусульманским населением на планете по праву считается еще и авторитетным политическим балансиром в сообществе наций Юго-Восточной Азии — признанным стабилизатором региональной ситуации.
Гонконгская South China Morning Post права: эта завидная роль в немалой мере зиждется на промышленной мощи экс-колониальной и среднеразвитой, но уже достаточно сильной страны на стыке Индийского и Тихого океанов. Ее индустриальное ядро, в отличие от ряда соседних государств, — тяжелая, или базовая, промышленность. Фундамент — черная и цветная металлургия, в т.ч. сталь и алюминий. Среди инвесторов в этом секторе — компании Китая. В свою очередь, он намечает провозгласить (и подтвердить на международном уровне) авангардный статус своего народного хозяйства в завидном качестве крупнейшего национально-экономического организма на Земле в 2028 году.
Сказанное не радует недругов Пекина. Это, главным образом, Белый дом, недовольный инвестиционной ролью КНР в «третьем мире», включая гигант «тысячи островов» в Малайском архипелаге. Но чем плохо, что львиная доля капиталовложений и технологий из КНР, идущих в Джакарту, поступает к металлургам? Раздражитель, оказывается, в том, что выплавка железа и ряда цветных металлов требует дешевой электроэнергии, а дать ее может только разработка ископаемого топлива. В переводе на реалии местной геологии это означает одно: Его Величество Уголь! Путем его сжигания генерируется 50% электричества в Индонезии. Виноваты же в дымах над ТЭС, видите ли, те же злокозненные китайцы! Согласно свежему докладу об индонезийском ТЭК, Китай профинансировал создание большего числа тепловых станций на угле (с оборудованием ниже приемлемого уровня экологической критики «из-за более отсталых технологий, чем японцы или иные зарубежные партнеры», пишет South China Morning Post). Некоторые ТЭС числятся среди 35 приоритетных объектов, строящихся по заказу электроэнергетической госкомпании Perusahaan Listrik Negara. А она, в свою очередь, генерирует свыше 2/3 света, подаваемого не только в жилищно-коммунальный сектор, но и, главным образом, на предприятия Индонезии, объекты ее тяжелой промышленности.
Вот и получается, на взгляд недругов КНР и ее курса, что Поднебесная не просто очерняет небеса над крупнейшей страной ЮВА. Пекин якобы еще и вводит в заблуждение мировую общественность. Вынужденная выполнять Парижское соглашение на своей территории, азиатская сверхдержава, мол, хитрит за границей. То есть переносит грязное производство в чужие земли, дабы самой становиться более чистой. Как будто Китай виноват в том, что на Малайском архипелаге бокситы, железо и угли, в т.ч. коксующиеся, залегают рядом друг с другом! Покупать и возить все это за тысячи миль к себе — на Дальний Восток? При таком подходе бизнес станет убыточным, — не так ли?!
Пугают углеродным налогом
Следует, однако, признать: Индонезия имеет не только шахты, но и немалый потенциал гидравлической и геотермальной энергии. К 2025 году такие альтернативно-возобновляемые источники призваны, как намечено правительством республики, давать уже 23% всей электроэнергии.
Быть может, в этом приросте — за счет водопадов и гейзеров — пока еще не видна роль китайских инвестиций? Ну и что? Почему одна и та же страна должна одновременно помогать пусть тоже азиатскому, но отдаленному от нее государству сразу на всех участках? И еще: почему, не ограничиваясь давно уже гремящими торговыми войнами между Пекином и Вашингтоном, к критике китайского «антиэкологизма в чужих землях» должен примкнуть и Брюссель? «Да, Китай рискует лобовой стычкой с Западом, — сказал Ива Дим, ученый из исследовательского центра Strategic Pan Indo-Pacific Arena. — То есть Пекин (сам того не желая — Авт.) подталкивает Евросоюз к принятию более мудрых шагов (не против ли себя самого? — Авт.)»! Таково, например, введение налога на ввозимые в ЕС (причем не только из Китая) товары с высоким углеродным ингредиентом. Вот вам, кстати, и защита природы в Европе от утечек СО2 и метана из продукции, идущей с Востока в Старый Свет. Так сказать, минимизация «парникового ущерба» от товаров, которые производятся в циклах международной отраслевой кооперации за пределами Поднебесной. Изготавливаются они, скажем, при продвижении деловых интересов Пекина за рубеж — якобы эгоистичном. То есть делается все это хитрыми китайцами, в том числе, в бедной Индонезии — во избежание потерь от дорогостоящего курса на сдерживание перемен климата в самой КНР.
Что сказать по поводу таких рассуждений? Во-первых, углеродный налог на импорт вскоре и впрямь будет введен в Евросоюзе, в связи с чем дебаты уже идут среди поставщиков энергоемких продуктов в Европу. Тревожится об этом и Россия, о чем предметно говорилось в интервью заместителя главы Совета безопасности РФ Дмитрия Медведева. Но, быть может, Ива Дим ждет не только этого налога, но и еще более жестких мер интеграционного альянса в Старом Свете? Что ж, не мудрено дойти до подсчета угольного слагаемого в каждом грамме веса ввозимых в ЕС телевизоров, велосипедов или игрушек — с целью обложения производителей и экспортеров к востоку от ЕС новыми поборами. Но давайте зададимся таким вопросом: где, интересно, находится эта исследовательская структура — Strategic Pan Indo-Pacific Arena, дающая подобные советы стратегам брюссельской интеграционной штаб-квартиры?
Оказывается, заинтересовавший нас «мозговой трест» работает на Темзе. То есть в Британии, вышедшей из состава ЕС! Ибо далеко не все в торговых, финансовых, налоговых и таможенных практиках «евроальянса» нравилось Лондону. Так справедливо ли теперь, после громких перипетий «брекзита» и «развода с континентом», призывать все тот же брошенный блок на другом берегу Ла-Манша (то есть удаленный от Альбиона Евросоюз!) к суровому коммерческому отпору китайским инвестициям в далеком «третьем мире»?
Павел Богомолов