Автопортрет на фоне колокольни Св. Стефана, Вена, 6 мая 2017 г.
Павел Богомолов

Разобрать на цитаты — так мы нередко говорим о любимой книге, художественном фильме или чьем-то ярком публичном выступлении. Но в эти июньские дни вполне можно было растаскивать на цитаты, причем удивительно оптимистичные, целый раздел большого события, которое, без преувеличений, интеллектуально прогремело на «гранитных берегах Невы».

Речь идет, как уже догадывается информированный читатель, о саммите энергетических компаний, как и о других связанных с углеводородным ТЭК мероприятиях ХХ1 Петербургского международного экономического форума. Говорим мы, конечно, и о кулуарах этих заседаний и сессий. Об их так называемых полях, где как раз и звучали брошенные подчас на ходу, но по-хорошему выстраданные, фактически давно обдуманные высказывания лидеров глобального топливно-сырьевого бизнеса.

«Да вы будьте поближе к нам!», — с улыбкой и, вместе с тем, необычайно мудро говорил главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин группе именитых собеседников из дальневосточных государств. Среди них, кстати, были глава японской Mitsui Тацио Ясунага и модератор данного раздела форума — бывший руководитель международного энергетического агентства Нобуо Танака. «Сегодня Россия является центром реализации энергетической политики», — четко и без ложной скромности чеканил формулу нашего энергодипломатического успеха в северной Пальмире профильный министр РФ Александр Новак.

Целый зал с улыбкой записывал ироничные слова Владимира Путина на пленарном заседании форума, сказанные в связи с выходом США из Парижского соглашения по климату: «Вопрос — в состоянии ли мы помешать изменению климата. Речь там идет о чем? О том, чтобы не допустить роста температуры на два градуса. Как-то мы здесь пока не ощущаем, что температура сильно растет. Но, кстати говоря, мы должны быть благодарны президенту Трампу. Вот сегодня в Москве, говорят, снег даже был; здесь —дождь, холодина такая. Теперь можно все свалить на него и на американский империализм, что это все они виноваты. Но мы этого делать не будем».

…И снова — о том, что прозвучало в ходе дебатов, да и в кофейных перерывах между заседаниями, о глобальном ТЭК. То, что на столь важную дискуссию просто невозможно было не приехать, подчеркнул ветеран этих ежегодных событий — топ-менеджер ВР Роберт Дадли. Но, пожалуй, лучше всех отозвался на вопрос журналистов о психологическом соотношении между форумом и изрядно поднадоевшими «посткрымскими» запретами на сотрудничество с Россией главный исполнительный директор французской Total Патрик Пуянне:

«Я здесь. Я инвестирую. И нет мне дела ни до каких санкций!», — твердо, но по-доброму отмахнулся он от репортерских реплик и предположений на предмет возможной скованности или узко-политической заангажированности бизнесменов на таких мероприятиях. В этих словах звучало нечто победно-бонапартистское или даже более древнее — идущее к нам из античных времен Юлия Цезаря: «Пришел, увидел, победил». Кстати, очень вовремя в эти же дни соединилась — с деловой убежденностью того же Пуянне — светлая память россиян о его легендарном предшественнике на посту главы Total — Кристофе де Маржери, погибшем во Внуковском аэропорту. Торжественный спуск танкера ледокольного класса, названного его именем, с петербургской верфи — вот что достойно и красиво завершило тему долгого прощания с одной страницей сотрудничества и открытия другой.

В заинтересованном общении руководителей нефтегазового и сервисного секторов, как и ведущих регионов международного апстрима и даунстрима, приняли участие официальные лица, которых редко увидишь рядом друг с другом в иных столицах. Неподалеку от Даррена Вудса, председателя совета директоров и главного исполнительного директора ExxonMobil, этой крупнейшей частной корпорации мирового ТЭК, можно было увидеть эмиссара охваченного острейшим конституционным кризисом государства в Латинской Америке, которое судится с той же ExxonMobil с 2007 года. Речь — о Нельсоне Мартинесе — министре нефти Венесуэлы, национализировавшей брошенные американским гигантом блоки тяжелого сырья в поясе Ориноко. Рядом сидели в мягких креслах глава норвежской Statoil Эльдар Сэтре и топ-менеджер GE Oil&Gas Лоренцо Симонелли, капитан нефтетрейдингового флагмана Glencore Айван Глазенберг и отраслевой гуру — вице-председатель IHS Markit Дэн Ергин, главы Тюменской области и Ханты-Мансийского автономного округа — Югры: Владимир Якушев и Наталья Комарова…

Да, гостеприимный Петербург, пусть подчас ненадолго, знакомит и сводит друг с другом людей очень разных по своим биографическим бэкграундам, должностям и взглядам. Но сводит не у дуэльного барьера, а по-хорошему, от чего вокруг становится теплее. И все говорят о своеобразном, чудесным образом сплачивающем психологическом климате. Действительно, на Неве — совсем не летний холод, из Москвы приходят вести о снегопадах, но работа под сводами многоязыкого питерского конференц-центра буквально кипит. И, добавлю, приносит свои весомые плоды, о чем будет сказано далее.

shutterstock_472801210

«Интегральная цепочка» перестает быть фантазией      

Еще недавно мы в абстрактно-отвлеченном ключе говорили о сечинской философии «глобальных интегральных цепочек» в международном топливном бизнесе. Говорили как о чем-то желательном, но малореальном, даже фантастичным.

Действительно, глава «Роснефти» занял обособленную позицию в подходе к лимитам на добычу по формуле ОПЕК+. А ведь она уже дважды приносила успех в Вене. Однако наша госмонополия хотя и выполняет предписанные ей квоты временных сокращений производства, но не верит в большую пользу и долгосрочный эффект этого согласованного курса. «Роснефть» называет его лишь кратковременной передышкой, которая, мол, ничего не меняет по сути. Выступая на ПМЭВ-2017, Сечин предупредил: объемно-производственная дисциплина одних контрастирует с бурной отраслевой активизацией других.

Сослаться же можно, например, на очередной бум в Соединенных Штатах сейчас — на втором витке сланцевой революции. Это, по мнению докладчика, ведет к невозможности солидного повышения цен. Предстоит же, как пишут СМИ, их затяжное барахтанье между 40 и 50 долл за баррель, что не даст облегчений ни разработчикам дорогостоящих офшорных проектов Бразилии, ни инвесторам на нефтяных песках Канады, ни многим другим. «И хотя Россия, Саудовская Аравия, ряд эффективных проектов США, а также Иран и проекты в некоторых других странах сохранят конкурентоспособность, рынку потребления это не поможет», — невесело добавил Сечин.

Но, в таком случае, поможет ли создание тех самых «интегральных цепей в ТЭК», о которых тот же оратор говорил на прошлогоднем саммите БРИКС в Гоа, на Евразийском форуме в Вероне и со страниц влиятельной Corriere della Sera.  Да и кто, собственно, видел эти цепочки в действии?

ПМЭФ дал на это конкретный ответ. Схема многозвенной экономии на каждом производственном и транспортном стыке — не фикция. Она на глазах рождается в формате качественно новых межкорпоративно-региональных альянсов, которые уже начинают работать. Да и почему бы им не работать, если аналогичные структуры и гарантии рентабельности бизнеса давно уже успешно действуют в пределах отдельно взятой страны, например, России?

У себя дома мы называем это вертикально интегрированными нефтегазовыми компаниями, где геолог не может взять за свое открытие втридорога с тех, кто затем обустраивает месторождение. В свою очередь,  разработчик не может обставить «эксплуатационщика», а тот — перевозчика или, далее, переработчика сырья. Не разжиреют»сверх нормы ни маркетологи, ни сбытовики, ни прочие профессионалы, работающие под флагом одной и той же ВИНК либо плотно аффилированных с ней структур. А в итоге нефть не будет чрезмерно дорогостоящей и в любом случае принесет всему холдингу ощутимую прибыль.

Вот такие же взаимно удешевленные стыки нужны и в международных энергетических альянсах, — убеждены проводники интегральных цепочек. И эти энтузиасты уже добились своего в колоритном ближневосточном регионе, именуемом Иракским Курдистаном, о чем, собственно, и шла речь в Санкт-Петербурге.

Еще в феврале нынешнего года «Роснефть» заключила в Лондоне с вышеупомянутым автономным районом дружественного нам государства стандартный договор купли-продажи нефти. То был, казалось бы, незамысловатый контракт на поставки из Курдистана в 2017-2019 гг. Иными словами, начиналось, как видим, с малого. Но очень скоро на горизонте забрезжили первые контуры полноправного вхождения российской госкорпорации в один из перспективнейших эпицентров развития глобального энергетического рынка. По оценке министерства природных ресурсов региона, ожидаемые извлекаемые запасы данной территории составляют 45 млрд баррелей нефти и 5,66 трлн кубометров газа.

Дальше — больше  

Важнейший смысловой переход от мимолетно-рядовой и, казалось бы, чисто коммерческой сделки к углубленному проникновению в первоосновы таящихся в Курдистане баснословных шансов стал добрым знаком.

shutterstock_400829221

То был первый пример низкозатратного процесса взаимного сближения. Дальше — больше. Без бюрократических проволочек и финансовых поборов стороны договорились о дальнейших поэтапных инвестициях из фондов «Роснефти» в разведку, освоение и разработку кладовых углеводородного сырья, как и о заведомо прибыльных соглашениях по разделу продукции.

Следующий, причем опять-таки удешевленный стык ближневосточной «интегральной цепочки» по инициативе Сечина не замедлил себя ждать. Теперь та же «Роснефть» получила доступ к управлению региональной транспортной системой мощностью 700 тыс. баррелей в сутки с намеченным приростом до уровня более 1 млн баррелей до конца года. Словом, оживает очень нужный подружившимся игрокам нефтепровод — возрождается сама логистика важного, но полузабытого за годы войн экспортного маршрута. Предусмотрена, следовательно, монетизация востребованной отныне схемы поставок, для чего создается специальное СП, нацеленное именно на инфраструктурное обеспечение совместных планов. Но и это еще не все.

Оказывается, обеим сторонам есть дело и до конечных пунктов получения сырья — даунстрим-ориентиров его финального предназначения в Европе. Проще говоря, избавленные от ненужной части платежей между Москвой и Эрбилом поставки с севера Ирака идут на российские даунстрим-объекты в ФРГ. То есть, как заявил Сечин, «компания расширяет сотрудничество с Иракским Курдистаном по всей производственной цепочке. Курдская нефть уже поставляется на НПЗ «Роснефти», расположенные в Германии, что свидетельствует об успешной стратегии по диверсификации бизнеса».

Да, поистине дорогого стоят подписи, поставленные под двусторонними документами Сечиным и министром минеральных ресурсов регионального кабинета Ашти Хаврами в преддверии петербургской встречи Путина и премьер-министра Иракского Курдистана Нечирвана Барзани.

Еще один плюс «интегральных цепочек» заключается в том, что иногда, в моменты непредвиденных трудностей, их можно перенастраивать даже в реверсном режиме или переносить по необходимости в иной географический контекст. Еще недавно многие из нас сомневались в пользе и рентабельности задуманных той же «Роснефтью» и венесуэльской PDVSA трансокеанских поставок нефти с Ориноко в далекую Индию. Имелись в виду приобретенные россиянами мощности крупнейшего НПЗ «Вадинар» с его сравнительно низкими затратами на рабочую силу. Но что же в итоге?

Столь проблематичный маршрут, да еще в условиях беспрецедентной социально-экономической турбулентности в самой Венесуэле, пока еще не заработал и не доказал своей оправданности. Но само сближение взглядов Москвы и Каракаса на принципиальную возможность энергетических мостов через океаны оказалось, представьте себе, плодотворным. И вот уже имеется встречная договоренность — теперь уже о трансатлантических поставках нашей нефти марки Urals на принадлежащий Венесуэле НПЗ La Isla, что работает на соседнем с Боливарианской Республике острове Кюрасао.

Продолжение российских споров, но другими — международными средствами 

Заслуга ПМЭФ и его организаторов состоит еще в одном существенном обстоятельстве. На форуме получили свое логическое продолжение и развитие некоторые спорные, требующие обсуждения вопросы внутреннего состояния российского ТЭК.

В Х1Х веке Бисмарк и Клаузевиц поговаривали, что война — продолжение политики, только другими средствами. Мы не хотим никаких войн, но фразеологическая ценность этого тезиса бесспорна по сей день. В самом деле, тематический перенос так и не решенных в самой России проблем на площадку международной конференции есть ни что иное, как продвижение все тех же корпоративных стратегий, но только другими способами.

Так, уже несколько лет «Газпром» сопротивлялся заявкам отечественных компаний, будь то государственных или частных, на независимый экспорт попутного газа с нефтяных месторождений. Алексей Миллер стойко отбивался, отстаивая отраслевой монополизм своего холдинга. И вот Игорь Сечин, оспаривая этот монополизм, заключает на Неве соглашение со своим же акционером — компанией ВР о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере. В перспективе документ, подписанный и Робертом Дадли, вполне может привести не только к поставке и «процессингу» попутного газа из нефтяных скважин, но и о его сжижении с прицелом на Европу.

Словом, хотя Миллер обоснованно заявил на ПМЭФ-2017, что (при нынешних темпах роста централизованного экспорта российского газа в Старый Свет по традиционным каналам) вскоре может не хватить даже новой артерии — «Северного потока-2», но конкуренция для «Газпрома» со стороны отечественных игроков на внешних рынках все равно станет явью. Причем довольно скоро.

На международно-дискуссионную площадку перемещаются не только сверхсрочные бизнес-дилеммы, но и постановочные проблемы. Одна из них — озвученная главой Центра стратегических разработок Алексеем Кудриным задача приватизации государственных нефтегазовых компаний в ближайшие 7-10 лет. Цель их превращения в стопроцентно-частные структуры названа одним из важнейших звеньев в рамках процесса неотложных экономических преобразований. Возможно, экс-министр финансов прав. К тому же и первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов в целом разделяет тот же тезис, добавляя лишь, что приватизацию энергогигантов надо будет «провести с умом».

В общем, со всемирно известным мэтром кудринского масштаба спорить трудно. Но один вопрос я все же отважился бы ему задать. Понимает ли этот ученый и практик, что зарубежные инвесторы уже привыкли искать в России покровительства и дружбы со стороны государственных компаний? Конечно, поначалу они пробовали останавливать свой выбор на крупных нефтяных игроках частного сектора — на ЛУКОЙЛе и ряде других. Но что получалось? Взяться за какой-либо совместный проект на шельфе с таким «не совсем благонадежным (в глазах Кремля) московским партнером нельзя. Это не рекомендуется даже в том случае, если именно он открыл и оценил новый блок. Быть может, стоит пойти вместе с ним на наземное месторождение? Опять-таки не разрешено, особенно если оно занесено правительством РФ в список стратегических. Предложить сообща поработать в Арктике? Что ж, в последние годы это стало отчасти возможным; но сколько же бесценного времени было потеряно в «лихие 90-е» и позднее, на гребне тысячелетий! Потеряно в те моменты, когда сами цены на углеводородное сырье, кем бы оно ни было добыто, дали бы России дополнительные миллиарды долларов.

Так хочет ли Алексей Кудрин опустить прерогативы государственных гигантов нашего ТЭК до реальной и все еще неустойчивой планки скромного правового статуса частных компаний? В таком случае, увы, интересам страны будет оказана сомнительная услуга. Американский, британский, французский или китайский инвесторы отлично знают, что только перед «государственниками» открываются все двери; и быстро отучить бывалых иностранцев от этого толкования наших реалий вряд ли будет возможно. Но совсем другое дело — если Госдума РФ примет, наконец, перезревший закон о классификации отечественных нефтегазовых групп не на государственные и чсастные, а на отечественные (т.е. любые национальные) и зарубежные.

Углеводородного апокалипсиса не будет

Есть к Кудрину и еще один вопрос. Вопрос откровенный: является ли нынешняя полемика о приватизации органичным продолжением споров полугодовой давности, когда он, причем одновременно с главой Сбербанка Германом Грефом, возвестил о близящемся закате эры нефти в России?

Именно тогда, минувшей осенью, Кудрин и Греф призывали слезать с «нефтяной иглы» гораздо раньше, чем всегда считалось потенциально целесообразным. Однако Владимир Путин, взойдя на трибуну Стамбульского энергетического конгресса, фактически опроверг предсказания апокалипсиса и для российского, и для глобального углеводородного ТЭК. Быть может, президент, согласившись с авторитетной оценкой МЭА о гарантиях рыночной приоритетности нефти и газа (даже в постиндустриальных государствах) как минимум до середины ХХ1 века, обращался тогда не только к международной аудитории, но и к отечественным критикам?

На какое-то время проводники теории конца углеводородной эпохи стихли. Что было, пожалуй, неплохо, особенно с учетом председательства Грефа в общественном совете при Минэнерго РФ, где все-таки не возобновляемые энергоносители, а традиционное топливо продолжает находиться в основе повестки дня. Но вот — очередной двуствольный намек на то, что приватизировать государственные нефтегазовые компании следует пока не поздно, — приватизировать до того момента, когда углеводороды начнут, мол, стремительно, терять свою ценность. Недаром уважаемый Герман Оскарович солидарно заявил, что кудринской инициативе по разгосударствлению бастионов отечественного ТЭК нет альтернативы.

Но вот незадача для антинефтяников: вокруг этой теории вновь обнаружились не только сторонники, но и авторитетные оппоненты. По их мнению, спрос на нефть и газ будет в ближайшие десятилетия нарастать. Нарастать если не пропорционально (т.е. постепенно уступая долю своей популярности возобновляемым энергоносителям и отражая, таким образом, высокотехнологичный переход к передовым моделям развития), то уж, во всяком случае, в абсолютных цифрах. С точнейшими прогнозными выкладками в руках саудовский министр Халед аль Фалих заявил на ПМЭФ-2017, что востребованность нефти в мире достигнет своего апогея лишь в 2050-е годы! А вот что сказал на эту же тему Александр Новак:

«Все гранды энергетики сошлись во мнении, что углеводороды будут как минимум несколько десятилетий доминировать. Пик спроса будет не ранее периода 2040-2050-х годов. Да и то с учетом того, как быстро будут развиваться технологии в сфере элементов хранения энергии, — сказал российский министр. — …Поэтому углеводороды будут продолжать играть доминрующую роль. В структуре энергобаланса они несколько проиграют. Но все равно останется 80% к 2040 году. А доля возобновляемых источников энергии увеличится с трех до десяти процентов».

Охота на аравийских ведьм

shutterstock_546210757

В одном из своих обозрений «Нефтянка» писала о резком нарастании антииранского фактора в согласованной стратегии США, Израиля и некоторых арабских режимов правоцентристского толка — стратегии по вторичному блокированию Исламской Республики не только в военно-политической и кредитно-финансовой сферах, но и на маршрутах спасительного для Тегерана энергоэкспорта.

Грозовые события нынешнего понедельника убедительно подтверждают этот прогноз. Ибо накалившаяся за считанные часы полоса демонстративного разрыва дипотношений ряда арабских стран с Катаром обозначилась в международной хронике не случайно. Своим острием она нацелена не столько на крошечный, но при этом сказочно богатый природным газом эмират (с третьим в мире потенциалом запасов газа), сколько на якобы враждебный «всему цивилизованному сообществу» Тегеран.

В интернет-сети появились слова, предположительно произнесенные катарским эмиром, о необходимости налаживания сотрудничества с соседней региональной «державой-изгоем». Было, мол, сказано, что взаимодействие с наследниками древней Персидской империи необходимо, прежде всего, для успешной борьбы с терроризмом. Между тем суннитские монархи Персидского залива во главе с королевством пустынь как раз и считают ненавистный им шиитский Иран штабом и средоточием большого террора — его основным спонсором! Следовательно, любые контакты с непокорными последователями антишахского переворота 1979 года и «воцарения страстного антизападника» аятоллы Хомейни — это якобы страшный грех.

И, хотя столица попавшего в опалу эмирата опровергает эти утверждения,  приписывая случившееся злокозненным хакерам, но топор репрессий над баснословно богатым, но неудачливым полуостровом уже занесен. К вечеру понедельника о разрыве отношений с эмиратом заявили Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Египет, Йемен, Ливия и Мальдивы. Аккредитованным в них катарским дипломатам дано 48 часов для возвращения домой. А некоторые наиболее решительно настроенные государства региона собираются выдворить всех катарцев. Прекращается воздушное и паромное сообщение. И все это — несмотря на продолжающееся местопребывание крупнейшей в регионе базы ВМС США именно в Катаре, да и вопреки многим другим неопровержимым реалиям вполне лояльного Западу монархического режима.

Рынок мгновенно отреагировал на потрясение — нефть подорожала. Да и не удивительно: в Персидском заливе запахло порохом. Но, конечно, не взвинчивание биржевых ставок и котировок в ожидании энергобойкотов было целью тех, что инспирировал столь масштабную акцию по созданию общерегионального хаоса и, фактически, еще более жесткому блокированию Тегерана. Цель, подобно расщепляющейся боеголовке, была множественной. В этом смысле провокаторы, подбросившие на рабочие столы «первых лиц» версию о немыслимом ирано-катарском сговоре, не ошиблись. Нет-нет, они сработали профессионально и явно не без вклада некоторых спецслужб. Почему? В качестве жертвы атак было специально избрано государство, к которому накопились претензии со всех сторон: и от республиканских властей США во главе с Дональдом Трампом, и от Израиля, и от союза арабских монархий, и даже от Кремля. Так что вряд ли кто-то вступится за ставший вдруг одиноким Катар. Попробуем разобраться почему.

Для Трампа, только что совершившего ближневосточное турне, Катар был и остается тайным, но все же узнаваемым спонсором демократического лагеря в Соединенных Штатах – безуспешным, но активным финансистом избирательной кампании Хиллари Клинтон. Уже за это его следует сурово наказать. Израилю тоже не нравились американские демократы во главе с Бараком Обамой, подпитывавшиеся из Катара и заключившие, назло Тель-Авиву, ядерную сделку с Ираном. Саудиты, возглавляющие нефтяной ОПЕК, не желают формирования у себя под боком еще и газоэкспортного картеля «на трех китах – самом Катаре, Иране и России».  Ну а Москва хотя и ведет диалог с непредсказуемым эмиратом, но вряд ли полностью простит его за финансирование жесточайших войн в Сирии и некоторых других странах при поддержке запрещенных в РФ радикально-исламских группировок ИГИЛ и «Аль-Каида». Многострадальный Йемен полагает, что с изоляцией Катара воздушные бомбардировки страны у входа в Красное море ослабнут, ибо у саудитов станет одним союзником меньше. И так далее, и тому подобное…

В общем, задумано, казалось бы, ловко. С региональной шахматной доски сбрасывается всего одна фигура, а все вокруг довольны. Не учитывается лишь то, что в России закулисный механизм этого «конфликта века» разгадает при желании даже школьник.

Павел Богомолов