shutterstock_36930979123 июня в Великобритании должен состояться референдум по вопросу о выходе Соединенного Королевства из основного интеграционного альянса в Старом Свете — Европейского Союза (ЕС). О топливно-энергетических пружинах голосования мы беседуем с независимым экспертом — кандидатом политических наук Павлом Богомоловым. Он работал на Темзе с 1993-го по 2005-й год – сначала собкором ряда российских СМИ, а затем PR-менеджером лондонских филиалов ЛУКОЙЛа. 

НЕФТЯНКА: Павел Владимирович, референдум порождает бесконечное количество тем для дискуссий. Есть о чем поговорить государственным деятелям, дипломатам, военным, социологам, всех и не перечислишь. Существует ли вопрос, напрямую касающийся нефтяных аналитиков?

   —  Да. Это судьба североморских запасов нефтегазового сырья и их добычи. Речь идет о перспективах все еще богатого сырьем шельфа, протянувшегося с севера на юг от Норвежского моря до Ла-Манша и с востока на запад — от входа в Балтику до «туманного Альбиона». В целом там все еще остается как минимум 24 млрд баррелей условного нефтяного эквивалента, которого должно хватить на 30-40 лет интенсивной, хотя теперь уже «фрагментарной», добычи на сравнительно небольших блоках.

НЕФТЯНКА: Но, собственно, к чему фокусироваться в канун референдума именно на этом? Разве отраслевые планы на столь масштабной акватории так уж сильно зависят от исхода голосования? 

   — Если оно выявит стремление большинства британцев к выходу из ЕС, то Шотландия, эта самая «проевропейски настроенная» часть страны, сможет потребовать повторного (вслед за плебисцитом 2014 года) референдума о своей независимости и об отделении от Соединенного Королевства.

НЕФТЯНКА: Откуда это известно?

   — Из недавних заявлений лидера Шотландской национальной партии (SNP) г-жи Никола Стерджен. Она говорит, что, даже если большинство британцев предпочтет остаться в составе Евросоюза, то все та же SNP, победившая на недавних всеобщих выборах в 56 из 59 избирательных округов в Шотландии, все равно потребует от премьер-министра королевства Дэвида Кэмерона  больше автономии, чем было до сих пор. А уж если британский референдум увенчается выходом из Единой Европы, то премьеру придется вновь ответить на требование: провести очередной региональный плебисцит в Шотландии с целью признания ее независимости. Мол, в прошлый раз, высказавшись на референдуме с небольшим перевесом за дальнейшее пребывание в составе королевства, шотландцы были уверены в том, что они голосуют (пусть и со вздохом) за свою традиционную принадлежность к Британии именно в ее нынешнем статусе – как государства-члена ЕС. А что теперь получается? «Если все-таки грядет отделение Лондона от Европы, то мы требуем прощания с Лондоном!». Об этом же писали и Times, и Guardian, и Dail Mail. Главный редактор британского журнала Politics First Маркус Пападопулос, выступая в ходе состоявшегося в МИА «Россия сегодня» видеомоста Москва – Лондон, прямо сказал, что общенациональный референдум может ускорить «правовое дистанцирование» Шотландии.

shutterstock_378245464 НЕФТЯНКА: Каков же наш предварительный вывод? 

— Если намеченный на 23 июня референдум не только состоится, но и впрямь обернется бракоразводным процессом между Эдинбургом и Лондоном, то шотландцам придется опереться в своем экономическом развитии, главным образом,  на «недовычерпанные» кладовые Северного моря. Никто не спорит: свои секторы углеводородных ресурсов на глубоководье останутся и у Норвегии, и у Голландии, и у той же Англии. Но больше всего нефти и «голубого топлива» будет все же принадлежать легендарному «вересковому краю», воспетому Робертом Бернсом.

НЕФТЯНКА:  Быть может, шотландцам не дает покоя богатство «нефтяных монархий» Персидского залива, крупные госбюджетные пособия для коренных жителей этих стран? Не грезят ли в Эдинбурге и Глазго о более обеспеченном будущем своих граждан в «эмиратском стиле»?

— Скорее сетуют на якобы «нереализованное прошлое». Мне много раз приходилось бывать в Шотландии, колесить по ее извилистым дорогам, любоваться Стерлингским замком, летать на Оркнейские острова, в Абердин или оттуда — в норвежский Ставангер. И вот что, доложу я вам, сближает шотландцев, этих потомков кельтских племен, с россиянами. Речь идет именно о том, что и у них, и у нас является самым непредсказуемым, а порой и взрывоопасным. Это ведь, как ни странно, — прошлое, а не будущее. Казалось бы, полузабытые страницы давней или даже новейшей истории  могут неожиданно расколоть общество, будь то в России или в далеких, поросших чертополохом «хайлэндсах».

НЕФТЯНКА: Быть может, вы имеете в виду былые войны между англичанами и шотландцами? Наверное, эти «летописи вражды» все еще будоражат тех, кто живет к северу от древней стены римского императора Адриана?

— Нет, я прежде всего вспоминаю не столь уж давние события — нефтяной бум 1970-х и 1980-х годов на Северном море. Шотландцы убеждены, что массированной «инъекцией» своего только что открытого (к тому моменту) природного ресурса они спасли Британию — якобы полусонную и не очень эффективную в экономическом плане, но все еще обремененную большими расходами на поддержание державного статуса. Взамен же шотландцы не увидели, мол, ощутимого повышения своего жизненного уровня – увы! Впрочем, следует признать: экономика региона и, особенно, его инфраструктура получили-таки ощутимое развитие.

НЕФТЯНКА: Насколько же верны эти, как вы говорите, «убеждения» шотландцев?

   — Верны они во многом. Образно говоря, сырье Северного моря, открытое в канун выдачи первой лицензии на их освоение в 1964-м, спасло — в период своей пиковой разработки двадцатью годами позже — британский капитализм как таковой. Нефть и газ спасли всю «рыночную революцию» консерваторов во главе с Маргарет Тэтчер. Произошло это на рубеже 1970-х и 1980-х — в тот момент, когда запутавшуюся в выборе моделей страну могло захлестнуть что-то вроде скандинавской модели «социализма с человеческим лицом».

 shutterstock_307115198НЕФТЯНКА: Нельзя ли об этом подробнее?

— Главным социальным препятствием для Тэтчер и ее волны приватизаций стали, наряду с антиядерными, экологическими, женскими и молодежными движениями, еще и шахтеры, угольщики. С тех пор в память нации врезалась морозная «зима горняцких стачек», когда англичан и валлийцев, вышедших из забоев с протестными плакатами, давила конная полиция. Власти решили реструктурировать ТЭК так, чтобы «классовый фактор» был вырван из него с корнем. И вот тут-то хлынувшая нефть Северного моря, оказалась как нельзя кстати для «железной леди» и ее курса. Уже не импортные, а отечественные углеводороды дали британским рыночникам запас прочности и времени для их далеко не однозначных реформ. Примерно такой же запас, какой вроде бы обрела благодаря сибирской нефти дряхлевшая плановая экономика СССР. Впрочем, Кремль так и не сумел распорядиться столь мощным ресурсом.

НЕФТЯНКА: А подтверждается ли ваше масштабное сравнение цифрами?

   — Вполне! За полвека в британских водах Северного моря добыто свыше 40 млрд тонн нефти. То есть получается, что даже рекордно-полумиллиардная годовая планка совокупной советской добычи от Каспия до Ямала — на пике отраслевого прогресса времен СССР — могла бы по идее поддерживаться всего лишь одним национальным сектором Северного моря в течение 70 лет!

НЕФТЯНКА: Иными словами, шотландцам, на ваш взгляд, не дают покоя именно эти ретроспективные объемы добытого сырья — «исторический долг» официального Лондона? Угнетает, рассуждая психологически, все то, что так и не дало им желаемого взлета материального благосостояния?       

   — Да, в эдинбургском автономном парламенте многие думают именно так, но это спорный вопрос. 5,3 млн шотландцев составляют 8,4% населения королевства. А приток доходов из региона в госбюджет составляет 9,5% всей британской казны. На первый взгляд, Эдинбург переплачивает Лондону. Но ведь тот же Лондон возмещает шотландцам их вклад с лихвой — путем встречного перечисления значительных социальных субсидий. С другой стороны, если бы не обязанность отдавать «нефтяные деньги» в королевскую казну, то каждый шотландец дополнительно получил бы за последние пять лет полторы тысячи фунтов стерлингов. Но в пересчете на месяц это равнялось бы всего 25 фунтам, или двум с половиной тысячам рублей(!).

НЕФТЯНКА: Какой-то несерьезный «навар» получается с учетом западных цен, налогов, тарифов и квартплат…

   — Вот именно! Так что дело — не в госбюджетных пропорциях между отдельными частями Великобритании. Дело в дороговизне самого ее державно-ядерного статуса — всех этих сил сдерживания, мощнейших разведслужб, ракет, самолетов, подлодок, да и сохраняющихся плацдармов за рубежом, порой за многие тысячи миль от британских берегов.

НЕФТЯНКА: Но правы ли некоторые шотландцы в том, что без обременительной внешней экспансии Лондона они заживут богаче благодаря нефти?

   — Это опять-таки далеко не ясно. Добыча падает. Так, в прошлом году она снизилась на 17%. Было пробурено всего 15 разведывательных скважин, а стоили они миллиардов! Тем временем экологические и иные капиталоемкие требования к владельцам изношенного оборудования нарастают. Ближайшие планы по добыче 3 млрд баррелей нефти потребуют 35 млрд фунтов! Через год, по прогнозу властей, налоговые поступления от «нефтянки» снизятся в целом по стране на 38%. Если не смириться с этим заранее, то остаточные запасы углеводородов под морским дном так и будут неизвлеченными.

НЕФТЯНКА: Пусть так, но почему в Эдинбурге считают, что в случае прощания англичан с Евросоюзом все эти проблемы можно будет смягчить, если только независимая Шотландия сама по себе останется в рядах ЕС?

   — Там, видимо, все еще надеются на «магнетизм» Абердина, этой нефтяной столицы страны, для приезжих специалистов со всего мира. Речь идет, в основном, о выходцах из Восточной и Центральной Европы, для которых шотландские зарплаты и пособия в любом случае станут выше, нежели те доходы, которые ждут их дома. Например, кто такой для аристократично-богатого Оксфорда или такого же Кембриджа российский геолог, сербский программист, польский пилот, латвийский конструктор, бакинский буровик, хорватский связист и т.д.? Бремя для рынка труда. А Шотландия — другое дело. Тамошние предложения о найме, да и оклады, подойдут и венгерскому химику, и румынскому эксперту по крекингу. А жилье встанет им дешевле, нежели в Англии. В этом смысле  перспектива сохранения единого рынка труда ЕС «улыбается» Эдинбургу  шире, чем Лондону.

НЕФТЯНКА: В итоге может получиться нечто подобное опыту нефтяной индустрии Объединенных Арабских Эмиратов. Большинством активов владеют местные жители, ведут бизнес американцы и европейцы, а физическим трудом заняты десятки тысяч филиппинцев, индусов, пакистанцев…

   — Действительно. Дело сегодня лишь за малым — надо, чтобы на берега Северного моря поскорее вернулся нефтегазовый бум.

НЕФТЯНКА: Ну и как обстоит дело с этим?

— Пока, увы, неважно. Виной всему — ценовая депрессия, от которой рынок нефти только начинает пробуждаться. В том же Абердине, где еще несколько лет назад царила «нефтяная лихорадка», теперь плохо с трудоустройством. Вместо традиционного приветствия знакомые спрашивают друг у друга: «Работа есть?». Рассказывают, что иные экс-менеджеры добывающих или сервисных компаний толкутся в очередях за бесплатным обедом, по дешевке сбывают букмейкерам свои «ролексы» и возвращают дилерам люкс-машины, купленные в рассрочку. Многие магазины закрыты, население сократилось на 15% — до 195-тысячной планки. Но заметьте: почти каждый надеется, что все это исправится с первыми же весомыми признаками оживления на рынке.

НЕФТЯНКА: Или, быть может, с выделением собственного сектора Северного моря в суверенно-разграниченный сегмент его ресурсной акватории?

— Может быть. SNP давно уже исходит из того, что, в случае будущего проведения так называемой «срединной линии» между территориальными водами и исключительными экономическими зонами Англии и Шотландии, северянам достанется почти 91% морских запасов нефти. Поэтому, если в итоге Эдинбургом будет объявлена независимость, то возникнет и шанс получить в 2018 году самостоятельные налоговые поступления в объеме 57 млрд фунтов стерлингов. Но, как говорится, это еще надо доказать. 

shutterstock_327561635 НЕФТЯНКА: И каким же образом, предполагается тратить эти деньги?

  — Спросите лучше, как националисты собираются избежать этих трат или, по крайней мере, значительной их части. Шотландцы, честно говоря, не без восхищения засмотрелись в последние годы на соседнюю Норвегию. Это — процветающая страна с 5-миллионным населением, вполне сравнимым с демографической статистикой «верескового края». Так вот: норвежцы давно уже наращивают «неприкасаемый» пакет общегосударственных социальных сбережений на отдаленное будущее. Речь идет о всемирно известном «Фонде поколений», призванном смягчить в нужный момент транзит Осло к какой-либо иной модели роста: накормить и обогреть детей, женщин, стариков… К настоящему времени в этом фонде, «забирающем» 10% отчислений от нефти и газа, накоплено уже 500 млрд долл. Сумма, согласитесь, фантастическая. И неудивительно, что пример Норвегии в той или иной степени подхватили другие производители углеводородов от Казахстана до Тринидада и Тобаго.

НЕФТЯНКА: Но удастся ли и шотландцам тоже отложить «на черный день» кругленькую сумму?

— Я в этом не уверен. Без английских финансово-технологических подпорок полвека назад никакой бум на Северном море не стал бы явью. Поэтому, да и по ряду других причин, суверенному Эдинбургу пришлось бы выплатить сначала немалый внешний долг, заложить современные основы собственной экономики, решить непростые международно-правовые вопросы…Короче говоря, даже SNP признает, что Резервный фонд если и начнет наполняться отчислениями, то не раньше, чем два года спустя. А тут еще и стремительное старение населения, когда не завтрашним, а сегодняшним ветеранам труда захочется ощутить «плюсы» отделения от Британии. Все это сложно. К тому же Норвегия, вызывающая столько зависти, не является членом ЕС, хотя и связана с ним пактами об ассоциации. Словом, в этом смысле шотландцы не могут «блефовать»: дескать, «в Осло или Ставангере жизнь лучше, чем у нас, поскольку они входят в состав ЕС». Это было бы неверно. Но что верно — это завидная для шотландцев самостоятельность любых решений Норвегии кроме разве что военно-стратегических, продиктованных штабами НАТО.

НЕФТЯНКА: Итак, будем ждать итогов британского референдума?

   — Безусловно, и с большим интересом!