Окончание.
См. Третья глава.
Глава четвертая
Взглянуть на себя со стороны
Если бы уже в 2007-м, на форуме в Порт-оф-Спейне, первопроходец гайанской геологоразведки на нефть Фазал Хосейн ознакомился с нынешними сообщениями о крупном открытии, сделанном в октябре 2017 года буровиками ExxonMobil и Shell на шельфе южноамериканской республики, он наверняка возликовал бы. И не просто обнадежил бы собравшихся в зале коллег, а четко заверил бы их с трибуны: «Я вам это твердо обещаю годков этак через десять!».
А тогда, на дальних, едва маячивших на горизонте подходах к гайанскому (вслед за тринидадским) сырьевому буму, царили абстрактные ожидания. Многое виделось хотя и через розовые очки, но как-то зыбко. Чтобы найти новую углеводородную провинцию на шельфовой полосе между Порт-оф-Спейном и Джорджтауном, требовалась не просто современная техника. Нужна была техника на грани фантастики! Надежды ТЭК фокусировались, следовательно, не только на геологах и буровиках, но и, конечно, на сервисниках. Их услуги были и впрямь востребованы по всему региону.
Многоопытный ветеран нефтесервиса Роджер Пэкер руководил, начиная с 1991 года, авторитетной в тех краях Tucker Energy Services Group в составе 4 подразделений: Pumping, Completions, Drilling & Wireline Services. Компания численностью 1200 специалистов, созданная на Тринидаде еще в 1935-м, перешагнула, благодаря своей репутации, немало границ. И прописалась, не считая головного офиса в Порт-оф-Спейне, еще и в США, Канаде, Бразилии и Колумбии. Удивительно же то, что и в революционной Венесуэле, захлестнутой радикальными преобразованиями и менявшимися законами, та же Tucker Energy Services Group сумела, вопреки скептикам, выиграть тендер на цементирование куста скважин общей глубиной 23 тыс. футов. Хотели бы остаться в Венесуэле, если только перемены не зайдут слишком далеко.
«И ведь повсюду, — говорил Роджер Пэкер, — приходится преодолевать не столько юридические препоны, сколько сплошной пессимизм. Стартовое недоверие заказчиков повсюду одно и то же: дескать, только американские и европейские игроки могут предоставить качественный нефтесервис. Подайте, мол, нам Halliburton, Schlumberger или Baker Hughes. А почему, интересно, не таких скромных работяг со сниженными тарифами, как мы? Да, Tucker не хочет акционироваться с громким рекламным резонансом и предпочитает остаться надежной для клиентов семейной фирмой. Ну и что с того?».
«При всей своей порядочности, — сказал докладчик, — мы не меркантильны. Это важно для любой точки Карибского бассейна. Даже будучи очень практичными, вы в любом случае обречены повсюду терять деньги в среднем на протяжении первых трех лет проекта, никак не меньше. Рискуете, между прочим, терять и людей. Так, в Колумбии мы столкнулись не так давно с реальной опасностью похищения одного из наших менеджеров за выкуп».
…Чем больше слушал я гайанских и, конечно, тринидадских ораторов, тем глубже понимал: они и сотни их единомышленников сумели превратить один из своих геополитических «минусов» (о чем мне говорили в Каракасе перед отлетом в Порт-оф-Спейн) в «плюс». На первый взгляд, маргинальное бытие за пределами ОПЕК — это недостаток. Но, с другой стороны, разве членство в экспортном картеле, еще недавно раздиравшемся внутренними распрями, — непременно счастье и манна небесная? Кого звала к себе в первую очередь полублокированная Западом (и остававшаяся членом ОПЕК) революционная Ливия эпохи Муаммара Каддафи — быть может, консультантов и сервисников из государств-партнеров по нефтяному альянсу? Не больно-то. Для оценки сложных, запутанных проектов в Триполи приезжали тринидадцы. Выходило так, что нейтральный статус карибской страны был ей не обузой, а подмогой.
Или возьмем социалистическую Кубу, годами пытавшуюся обеспечить себя собственным «черным золотом». То есть найти и добавить какие-нибудь дополнительные добычные активы к своему действующему нефтепромыслу Бока-де-Харуко в провинции Матансас — на полпути от столицы к всемирно известному пляжному курорту Варадеро. Спору нет: основным партнером по геологоразведке оставался, вплоть до начала 1990-х, Советский Союз. Но позднее, когда трансатлантический альянс рухнул, — кого стали приглашать кубинцы для наиболее деликатных, хирургически-точечных операций на шельфе? Опять-таки тринидадцев! А ведь официальный Порт-оф-Спейн, как было доподлинно известно Фиделю и Раулю Кастро, был безмерно далек от всего, на чем зиждилась внешнеполитическая ориентация Гаваны.
В общем, Тринидад и Тобаго, далекие и от реального социализма как такового, и от былого членства в СЭВ, и от активной роли в Движении неприсоединения, пользовались профессиональным доверием в области ТЭК со стороны целого ряда левых и националистических режимов. Пользовались благодаря тому, что история углеводородного ТЭК на архипелаге длилась более века; а это, как издавна говорят острословы, «не фунт изюма».
…Перерывы между сессиями тоже были познавательными. Едва съедешь на такси с холма, увенчанного гостиничной кирпичной коробкой с вывеской Hilton Trinidad & Conference Centre, как оказываешься в колониальной части столицы. Говоря попросту, это означает, что жилые и офисные особняки окружены на староанглийский манер идеально ровными газонами. В сухой предрождественский сезон смотреть на них сквозь кованые решетки любо-дорого. Чуть поодаль — район маленьких углевых магазинчиков (знаменитых в странах Британского Содружества corner shops) с приветливыми и одновременно бдительными продавцами-индийцами. Из придорожных харчевен доносился аромат не только стандартных бургеров и хрустящих азиатских пирожков с зеленью, но и жареных устриц для гурманов…
Из семейных бизнесов мне запомнились крохотные ателье с освещенными витринами. Уже сейчас, задолго до традиционного карнавала, уступающего по яркости только бразильскому, в них были вывешены немыслимо пестрые наряды для местных красоток, готовящихся к театрализованным уличным шествиям. В сувенирной лавке застыли на мини-постаментах завезенные из гайанских болот чучела крокодильчиков, которых заморские изготовители одели во фраки знаменитого рекламщика шотландских сортов виски – Джонни Уолкера, нахлобучили мини-цилиндры и как бы заставили шагать ради маркетинговых побед. Ну а на самом Тринидаде, где с экологическими нормами дело обстоит строже, чем в дикой сельве на континенте, вряд ли станут превращать детенышей аллигатора в чучела. Кроме крокодилов, в стране имеется еще 49 видов рептилий, 400 видов птиц, 600 видов бабочек и 100 видов млекопитающих. В общем, рай для зоологов, да и только.
Тринидадская командировка подходила к концу. С помощью любезной помощницы Алисии Картер-Фишер, работавшей в отделе коммуникаций министерства энергетики и энергоиндустрии, нам с Марком Ральфом удалось не то что выполнить, а даже перевыполнить план встреч в декабрьском Порт-оф-Спейне. Побеседовали и с отраслевым министром — сенатором Конрадом Эниллом, и с его коллегой по кабинету — главой министерства госуправления и информации сенатором Ленни К.Сэйтом, и с их заместителями Лероем Мейерсом и Мирной Томпсон… Подготовили отчет о новых контактах для корпоративного центра. Но и, конечно, сделали сами для себя несколько полезных выводов на ближайшие годы. Выводов, позволявших оценить нашу южноамериканскую деловую стратегию как бы со стороны. Как говорится, если московское руководство спросит, то будет чем поделиться.
Прежде всего, поскольку российский апстрим пока еще не силен в профессионально-технологическом отношении на глубоководье, то, даже если наш топ-менеджмент решил поучаствовать в очередном тринидадском лицензионном тендере (а он еще неизвестно когда состоится), то и после достигнутого успеха нам вряд ли будет целесообразно бороться за роль оператора. Какая уж там командно-операционная деятельность с первых шагов того или иного оффшорного проекта, если пока наши буровики, оценщики и разработчики хорошо ориентируются лишь на мелкой воде. Следовательно, входить, причем надолго, надо будет с миноритарной долей, но это пока еще противоречит общим корпоративным установкам.
С другой стороны, как считалось в 2007-м, «ЛУКОЙЛ Оверсиз» исходит из желательной рентабельности апстрим-программ на уровне 16% (самое малое). А этот показатель минимальной прибыльности возможен разве что там, где апогей освоения и добычи — впереди. На Тринидаде же начался, увы, долгий, но все же спуск от пика углеводородного бума к его затуханию. Отсюда, собственно, и проблематичность вхождения в местный сектор добычи. Но совсем другое дело — открыть в Порт-оф-Спейне небольшой, но активный региональный офис, сфера работы которого распространялась бы и на Гайану, и на Суринам, и даже на Доминиканскую Республику (как точку даунстрим-транзита через Карибское море). Причем сделать это, если только будет признано коммерчески обоснованным, сразу же. Почему?
Потому что воспрявший после 1990-х российский углеводородный ТЭК однажды так рассердит единственную сверхдержаву повторным выходом на советские объемы добычи, что по отрасли наверняка ударят санкциями. И лишь те офшорные проекты, за спиной у которых останется к 2010-х по нескольку лет активной совместной работы, смогут выжить вопреки секторальным рестрикциям и прочим внерыночным репрессиям. Но почему, спросите вы, такой карибский (в широком смысле) филиал нельзя было попытаться создать в Боливарианской Венесуэле эпохи Уго Чавеса — поднять статус нашей уже работающей в Каракасе компании до общерегионального?
Опять-таки скажу: руководству, располагавшему большей информацией, ориентирами от российских госорганов и широким взглядом на мировой рынок в целом, было, безусловно, виднее. Но нам, на скромном рабочем уровне, региональная перспектива уже тогда представлялась таким образом, что отношения все более стагнирующей во многих смыслах Венесуэлы со множеством более консервативных, но целеустремленных соседей с годами ухудшатся. И, следовательно, координировать зарубежную сеть проектов из Каракаса, да еще при неопределенности проектов в самой Венесуэле, будет непросто. Время показало, что если мы в чем-то и ошибались, то ненамного.
Павел Богомолов