Иран провел презентацию своих нефтегазовых проектов и условия доступа к ним иностранных компаний. Несмотря на ограничения, включая 51-процентную долю Ирана в проектах, многие нефтегазовые гранды уже готовы к сотрудничеству. Шутка ли — себестоимость иранской нефти равна $10 за баррель. Улучшенные условия позволят Ирану быстро отвоевать долю на рынке нефти — и вытеснить с него Россию.
Иран активно готовится к триумфальному возвращению на рынок углеводородов. В эти выходные было представлено 70 проектов в нефтегазовой сфере, включая переработку, уже открытые месторождения и блоки для проведения геологоразведочных работ. По словам министра нефти Бижан Намдар Зангане, в первую фазу Иран был бы рад привлечь $25 млрд инвестиций, а к 2020 году финансирование нефтегазовых проектов ожидается на уровне $185 млрд. Заместитель министра нефти и глава государственной нефтяной компании Ирана Рокнеддин Джавади выразил надежду, что первые тендеры на иранские месторождения состоятся в начале 2016 года.
Несмотря на неоднократные заявления, что Иран благодаря санкциям сумел практически свести на нет зависимость от нефти, власти страны понимают: нефть остается крайне востребованным и прибыльным товаром, и грех не использовать свое данное природой преимущество на благо бюджета. Плюс неплохо бы вернуть долю, которую страна занимала на нефтяном рынке до введения санкций. Как же быстро наладить производство с учетом недоверия западных стран к Ирану?
Надо создать такие условия работы, чтобы компании ломанулись в страну, несмотря на потенциальные риски. Поэтому иранцы представили сильно улучшенные версии нефтегазовых контрактов, ранее действующих в стране. Это сработало: представители 137 иностранных компаний присутствовали на презентации, включая BP, Enel, Eni, Repsol, Royal Dutch Shell, Statoil, Total, «Газпром», «ЛУКОЙЛ» и «Роснефть». Хотя американские компании, такие как ExxonMobil и ConocoPhilips, не были представлены на конференции,
Прежде всего, сторонние компании смогут работать на месторождениях до 25 лет после их ввода в эксплуатацию (против 5 лет ранее). Стала более гибкой система выплат: компания может получать прибыль деньгами или добываемыми углеводородами. Кроме того, вознаграждение выплачивается за каждый баррель нефти, а в контрактах учтена волатильность нефтегазового рынка. Впрочем, этот момент может сыграть как на руку инвестору, так и против него.
Однако есть и свои ограничения. Так, иностранные компании обязаны разрабатывать месторождения вместе с иранскими, чья доля должна составлять минимум 51%. Иран также рассчитывает на локализацию нефтегазодобывающего оборудования — это позволит снизить риска возобновления санкций. И пока остается неясной схема, по которой правительство Ирана будет компесировать затраты компаний на разработку месторождений.
Впрочем, иностранным компаниям плевать на эти ограничения. В текущих условиях они крайне заинтересованы в новых, недорогих нефтедобывающих проектах. «Нынешняя цена на нефть, даже если она еще снизится, все равно не сделает наши проекты убыточными, так как себестоимость добычи иранской нефти составляет $10 за баррель», — заявил Зангане. Неудивительно, что Иран намерен быстро нарастить добычу — при таких-то затратах. Так, страна рассчитывает к 2021 году добывать 5,7 млн баррелей в сутки, а в ближайший год — нарастить добычу на 1 млн баррелей в сутки, до примерно 4 млн баррелей.
Новые объемы нефти только приветствуются ее покупателями, ведь это означает, что перепроизводство, равно как и низкие цены, останутся на рынке. Безусловно, рад Китай, который в этом году мог выбирать поставщика по размеру предоставляемой им скидки. Удивительно, но рада и Саудовская Аравия — Иран выбросит дополнительные объемы нефти с низкой себестоимостью, что продолжит стабилизацию рынка и вытягивание оставшихся средств из международных нефтегазовых компаний, включая производителей сланцевых углеводородов. А вот России радоваться не стоит — Иран твердо намерен вернуть свою долю европейского рынка, которую сейчас занимает Urals. Жестокую конкуренцию выдержит тот, кто даст наибольший дисконт. Саудовская Аравия, Ирак и Иран могут и готовы это сделать. Вопрос, готова ли на это пойти Россия с ее более дорогой нефтью.
Михаил Воронов