Из рядовых – в «генералы»

В феврале 1985 года в руководстве советского ТЭК произошла серьезная ротация с еще более серьезными последствиями. Первопричина резких кадровых изменений непонятна до сих пор. Министр нефтяной промышленности Герой Социалистического Труда Николай Мальцев, возглавлявший отрасль в течение почти 8 лет, был неожиданно снят с работы и досрочно, в 56-летнем возрасте, отправлен на пенсию (формально — за невыполнение годового плана по добыче нефти, реально — бог знает, за что). 

Вместо Мальцева нефтяную индустрию возглавил Василий Динков, министр газовой промышленности (еще одна неожиданность), которого, в свою очередь, сменил его заместитель Виктор Черномырдин.

Надо сказать, что, вопреки сложившемуся имиджу, матерым производственником-газовиком Виктор Степанович не был. Выходец из Оренбургской области, он начинал свой трудовой путь на Орском НПЗ (слесарем, машинистом компрессоров и насосов), потом 3 года служил в армии (механик авиаполка, дислоцированного на Дальнем Востоке). По окончании Куйбышевского политехнического института по специальности «инженер-технолог» Черномырдин сделал быструю партийную карьеру в Орском городском комитете КПСС и с поста заведующего промышленно-транспортным отделом горкома пересел в престижное «генеральское» кресло директора Оренбургского газоперерабатывающего завода.

Время открытий

Здесь надо сделать небольшое отступление. Советская газовая промышленность в 40-х годах прошлого века начиналась с освоения сравнительно небольших по нынешним меркам месторождений на Средней Волге, в Прикарпатье и Ставрополье. В 1950 году было открыто на тот момент крупнейшее в Европе Шебелинское месторождение в Харьковской области (начальные извлекаемые запасы природного газа — 0,65 трлн кубометров). 

Спустя 6 лет — новое важное открытие: крупнейшее в Центральной Азии Газлинское месторождение в Бухарской области (запасы — около 0,5 трлн кубометров), продукция которого обеспечила газификацию сразу 33 городов Урала, включая крупнейшие индустриальные центры — Екатеринбург, Челябинск, Магнитогорск, Нижний Тагил. Для этого в 1961–1966 годах был построен уникальный для своего времени газопровод «Бухара — Урал» общей протяженностью 4,45 тыс. км и диаметром 1020 мм. 

Не успело утихнуть народное ликование по поводу запуска мега-трубы, как в конце 1966 года недалеко от Оренбурга было открыто гигантское газоконденсатное месторождение, протянувшееся на 120 км по левобережью реки Урал. Начальные извлекаемые запасы ОГКМ составили 2 трлн кубометров природного газа и 120 млн тонн газового конденсата. В то время Оренбургское месторождение стало крупнейшим в Европе, а открытое одновременно с ним Уренгойское — крупнейшим в мире. 

Забегая вперед, скажу, что, хотя с открытием супергигантов Западной Сибири и Персидского залива масштабы ОГКМ уже не производят столь сильного впечатления, по объему запасов попутных газов — сероводорода и гелия — Оренбургское месторождение по-прежнему входит в первую мировую тройку.

В марте 1968 года на ОГКМ началось огромное строительство, получившее высокий статус Всесоюзной ударной комсомольской стройки. Здесь одновременно возводились промысловые объекты, мощный ГПЗ, два магистральных газопровода (Оренбург — Заинск и Оренбург — Центр), конденсатопровод Оренбург — Салават, большие объемы жилья и соцкультбыта. Спустя 3,5 года был запущен в эксплуатацию первый газовый промысел (газосборный пункт и установка комплексной подготовки газа), начальником которого стал Рем Вяхирев. Через 20 с небольшим лет фамилию этого человека, возглавившего могучий «Газпром», узнает вся страна, а затем и весь мир.

В момент назначения Черномырдина директором Оренбургского ГПЗ (сентябрь 1973 года) завод был строящимся объектом. Впрочем, через полгода заработала первая очередь ГПЗ — в феврале 1974 года по трубопроводу Оренбург — Заинск на завод был подан газ и предприятие начало выдавать товарную продукцию. 

Через год была запущена вторая очередь завода, и одновременно с этим началось строительство экспортного газопровода «Союз» длиной (до границы СССР) 2750 км, диаметром 1420 мм и объемом прокачки 26 млрд кубометров газа в год. Главной задачей этой трубы, запущенной в конце 1980 года, было газоснабжение центрально-европейских соцстран — ГДР, Чехословакии, Венгрии, Румынии и Югославии; часть объемов газа шла дальше на запад – в Австрию, ФРГ, Швейцарию, Францию и Италию (подробнее об этом – в первой части материала).

Кадровый вопрос

Но вернемся к Оренбургскому ГПЗ и его директору, который в своих мемуарах характеризовал работу предприятия так:

«На Оренбургском газоперерабатывающем комплексе осуществлялся технический и технологический прорыв, который можно сравнить с созданием ракетно-космического комплекса. Масштабы, конечно, разные, но реализовывалась одна стратегия — стратегия перехода нашей страны в новый век, в новое тысячелетие, в новое будущее». 

Если в этой оценке Виктор Степанович и переборщил с пафосом, то совсем немного. В 1978 году была запущена третья очередь ГПЗ, включавшая в себя уникальный комплекс по производству гелия, до сей поры — единственного в стране и Европе и одного из крупнейших в мире (объем производства — 5 млн кубометров гелия в год). На волне этого очевидного успеха произошел очередной рывок в карьере Черномырдина — он был назначен сначала инструктором, а затем заведующим сектором газа отдела тяжелой промышленности ЦК КПСС. 

В 1981 году Виктор Степанович защитил кандидатскую диссертацию по теме «Исследование и разработка технологии процесса очистки природного газа от органических соединений серы», а на следующий год перешел на работу в правительство, на должность заместителя министра газовой промышленности СССР. Вскоре в ранге замминистра и начальника Всесоюзного промышленного объединения «Тюменгазпром» Черномырдин стал руководителем самого капиталоемкого и динамично развивающегося сегмента советской экономики — западно-сибирского газового комплекса.

В феврале 1985 года, когда в руководстве советского ТЭК назрела «кадровая рокировочка», назначение Черномырдина министром газовой промышленности СССР должен был согласовать генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Увы, 73-летний советский лидер, доживавший свои последние дни, в тот момент находился в больнице, и кадровые вопросы решал секретарь ЦК Михаил Горбачев. По воспоминаниям Черномырдина, произошло это следующим образом:

«Первое впечатление от личного знакомства с Горбачевым — обаятельный, улыбчивый.

— Заходите, — говорит. Посмотрел на меня:

— Такой молодой — и уже в министры! (Черномырдину в это время — 46 лет — Г.В.).

Берет трубку, звонит Тихонову Николаю Александровичу, он тогда председателем Совета Министров СССР был:

— У меня тут два кандидата, примите.

Идем к Тихонову представляться, как положено. Он спрашивает:

— А что, Виктор, с первым замом, Маргуловым, напрягов не будет?

— У меня — нет.

— Ну и хорошо!

Вечером приехал домой, все думаю — как еще решат, когда? Включаю программу «Время», а там диктор читает: «Принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР…».

Ветры перестройки

Проработав 4 года министром газовой промышленности, Черномырдин выдвинул весьма креативную идею, имевшую, не побоюсь этого слова, исторические последствия. Заранее извиняюсь за длинную цитату, но лучше самого Виктора Степановича по этому поводу не скажешь:

«Ветры перестройки» бушевали уже вовсю. Я что, не видел, куда все идет? Что отрасль объявлена «экстенсивной»? Заработанная валюта вся забирается, а добывающую и транспортную системы постоянно поддерживать надо, реконструировать. Средства нужны, и средства громадные — среди министерств мы были одни из самых крупных по капиталовложениям. В стране больше нас никто не осваивал средств — ни оборонка, ни тем более «гражданка». Мы были самыми могучими по части капиталовложений. И стали понимать, что ситуация в стране складывается тупиковая. 

В 1988–1989 годах мы стали как бы прокручиваться на месте, терять темпы. И мне уже тогда было абсолютно понятно: надо менять систему отношений… Понимать стали и то, что и с потребителями за границей мы напрямую работать не умеем. Мне многое стало видеться по-другому, ибо я внимательно изучал, как работают промышленные отрасли за рубежом, как там работают акционерные компании, как обычные фирмы работают, какова у них система управления, как действует частная фирма, государственная и смешанная. И мне во многом стало яснее, что такое рынок и рыночные отношения в масштабе, допустим, отрасли.

Мы начали искать выход — что делать дальше? Надо было спасать отрасль. Думали с коллегами и приняли решение — вошли в правительство с предложением, чтобы нам дали возможность уйти из государственной министерской структуры и перейти в хозяйственную. В СССР как раз приняли закон о предприятии, и мы решили использовать этот закон применительно к нашей отрасли — преобразовать министерство в концерн.

Коллеги-министры пальцем у виска крутили: тебе зачем это надо? Ты же неприятностей на свою голову не оберешься! Министерство на хорошем счету, прибыль приносило, работало бесперебойно. Я был членом ЦК КПСС.

Сам ходил по кабинетам, убеждал. Сначала — полное отторжение. Никто не желал понять, а скорее, на себя ответственность взять. Понимание нашел только у Николая Ивановича Рыжкова (в тот период — председатель Совета министров СССР — Г.В.). Не сразу — несколько раз к нему приходил, убеждал. Но и он:

— А как же Госплан, Госснаб? Не поймут!

— Объясним. Растолкуем. Согласуем.

— А ты в своем концерне самочинно руководить будешь?

— Не в своем, а в государственном. И не самочинно. Есть планы, есть программы, все же проверить можно, и потом спросить.

Проговорил я тогда с Николаем Ивановичем Рыжковым долго, ушел от него за полночь. Поехал в министерство, где ждали два моих зама — Рем Вяхирев и Вячеслав Шеремет. А в машине — звонок из секретариата Рыжкова:

— Виктор Степанович, завтра ваш вопрос будет обсужден на президиуме Совета Министров.

Ночь не спали — обсуждали детали. На заседании президиума докладывал я меньше часа. В мертвой тишине. Для всех было дико: человек добровольно уходит из союзных министров, берет на себя и инициативу, и всю полноту ответственности за все.

Закончил я выступление, вокруг — перешептывание, недоумение. И тут слово взяла Александра Павловна Бирюкова (зампред Совмина, курировавшая легкую промышленность) и сказала примерно следующее:

— Я тут выслушала все, что сейчас докладывал министр, и ничего не поняла. Но хочу сказать: а почему бы и не попробовать? Все это в духе перестройки хозяйственного механизма страны, чего мы боимся? И чем рискуем? Ничем. Черномырдина все мы хорошо знаем, претензий к нему никогда никаких не было. Пусть пробует. Если что, мы с него голову снимем! И все вернем на свои места!

Все как-то разрядилось сразу. Решение было принято — нас отпустили в «вольное плавание». И мы организовали на базе Министерства газовой промышленности концерн «Газпром».

Григорий Волчек

(Окончание следует)