Современную экономику уже невозможно представить себе без промышленных роботов. Настало время для следующего шага. Переход к Индустрии 4.0 будет означать передачу множества процессов под управление искусственного интеллекта. О том, какие перспективы это открывает перед топливно-энергетическим комплексом и насколько Россия готова к новому промышленному укладу, корреспондент Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) Дмитрий Коптев поговорил с экспертом нефтегазового рынка Вячеславом Мищенко.
Для начала определимся с терминологией. Есть ли общепринятое определение Индустрии 4.0?
Обычно принято говорить о Четвертой промышленной революции. Это уже устоявшийся термин, который применяется при обсуждении технологий и экономического уклада будущего. По сути, начало этой эры совпадает с началом использования элементов искусственного интеллекта в организации промышленного производства и ведения экономической деятельности в целом. Можно сколько угодно разбивать это на подпункты — big data, интернет вещей, другие технические достижения, цифровизация. Но в целом это то, что давно предсказывали фантасты: человек передает часть функций по управлению и организации процессов системам с элементами искусственного интеллекта. Соответственно, такие системы должны уметь управлять большим массивом данных, требуется наличие скоростного интернета, возможность в цифре представлять все данные и моментально выводить их на какой-то пульт управления.
Применительно к топливно-энергетическому комплексу переход к Индустрии 4.0 чаще всего связывают с декарбонизацией. Для России эта проблема не столь актуальна, как, например, для Китая. Есть ли смысл форсировать революцию?
У нас свои вызовы. Основная проблема развития российского ТЭК — ужесточение условий хозяйствования с точки зрения добычи углеводородов. Мы вынуждены идти в Арктику, на шельф, в неосвоенные участки Сибири. В той же Арктике условия для жизни человека, для работы достаточно жесткие. Скважины нужны совсем другие. Понадобятся — и уже сейчас требуются, — новые системы измерения, новые приборы, которые будут меньше нуждаться в участии человека. И бóльшая роботизация всех процессов, в том числе использование возможностей, которые дает четвертая промышленная революция, в разведке полезных ископаемых. Это и космические технологии, и дроны — подземные и воздушные.
Если говорить о газодобыче, то сейчас приходится уходить в сеноманский ярус. Это более враждебная среда, работа там будет наносить больший вред как человеку, так и природе. Поэтому необходимо предпринимать шаги по цифровизации и внедрению интеллектуальных технических решений для минимизации присутствия человека непосредственно в месте разработки.
О том, что жизнь заставляет «Газпром» уходить в сеноманские залежи, я писал еще в 2005 году…
В последнее время этот процесс активизировался, прежде всего, в связи с достройкой газопровода «Сила Сибири» и началом поставок в Китай. Основная ресурсная база для них — это уже сеноман. Там совсем другой газ, другой состав, другие примеси. Там возникает очень много вопросов, причем не только технического плана или качества газа, но и экономической целесообразности добычи и продажи именно сухого стабилизированного газа. Получается совсем не та экономика, что в случае с освоенными месторождениями Ямала и Западной Сибири. Поэтому здесь вопрос роботизации должен решить в комплексе несколько задач. В том числе переработки, когда установки выгодно строить прямо на месте добычи, а не тащить газ за тысячи километров.
То же самое мы можем сказать о технологиях будущего для новых источников энергии — ВИЭ, водородная энергетика, синтез водорода активно обсуждается. Здесь открывается широкий спектр применения роботизированных комплексов с применением искусственного интеллекта, который может работать в самых удаленных участках — Арктика, Дальний Восток, Сибирь, особенно Восточная, где тоже довольно суровые условия для жизни. Роботизация производства позволяет не селить множество людей там, где идет добыча. Человек, кроме работы, хочет жить, ему нужна хоть какая-то социальная инфраструктура. Роботы гораздо более неприхотливы, не нуждаются в отдыхе и терпимее в социальном плане.
Роботы — это все же будущее. Какие технологии Четвертого промышленного уклада применяются уже сейчас?
Прежде всего, это «Цифровое месторождение» и «Цифровая скважина». Оператор из центра управления, который находится в комфортном офисе, за счет полной цифровизации и роботизации процессов, с помощью огромного количества приборов и датчиков, с которыми он общается через беспроводной канал, по сути, управляет целым месторождением, процессом бурения скважины или добычи нефти в удаленном режиме. Эти проекты уже реализованы в некоторых российских ВИНК. Их пока не так много, но они есть.
Кто из стран ближе всего подошел к переходу к Индустрии 4.0? Какое место в этом ряду занимает Россия?
Безусловно, технологические лидеры на сегодняшний день — это США и Китай, хотя по последнему очень мало информации в открытом доступе. Еще можно вспомнить Южную Корею, крупные страны Евросоюза. В какой-то момент признанным лидером в сфере создания роботов была Япония, но в последнее время мы почему-то не слышим о технологических прорывах с их стороны.
Я бы и Россию не стал списывать со счетов. Выясняется, что за последние годы мы неплохо продвинулись в создании искусственного интеллекта — те же цифровые двойники месторождений. Есть аналогичные решения в логистике — цифровые модели активно используют «Транснефть» и «Газпром». Эти мощнейшие трубопроводные системы неплохо автоматизизированы и оцифрованы, есть модели этих нефте- и газопроводов, которые показывают в удаленном режиме состояние того или иного участка. Соответственно это позволяет контролировать техническое состояние трубы, параметры сырья. Раньше использовались импортные программные комплексы, сейчас это уже отечественный софт, который вытеснил из этого логистического бизнеса зарубежный. В добыче своя специфика, там пока превалирует иностранное ПО, но процесс замещения тоже идет.
Что касается отечественных разработок, достаточно много делается в области big data. Идет интернетизация регионов и удаленных мест, где корпорации получают возможность использования широкополосного беспроводного интернета от провайдеров сотовой связи. Когда я работал в Сколково, мы считали индекс цифровизации регионов. Оказалось, что он достаточно высок даже по сравнению с технологически развитыми странами, такими как США, Китай или Япония.
Отойдем от добычи. В рамках экспертного совет Минэнерго я руковожу рабочей группой, и один из проектов, которые мы обсуждаем — цифровизация в сбыте. Мы пытаемся выстроить систему сбыта от предприятия до пистолета на АЗС, работаем над совершенствованием сбытовых и логистических цепочек на топливном рынке с использованием цифровых технологий. Это проект, который стало возможно обсуждать, потому что отрасль может себе это позволить с технологической точки зрения. Нужно просто выстроить цепочку взаимодействия хозяйствующих субъектов и законодательно этот проект закрепить, дав какие-то основы работы на этом рынке.
Часто приходится слышать, что очередная промышленная революция — это шанс для менее технологически развитых стран одним скачком преодолеть отставание от лидеров и встать с ними в один ряд. Это действительно так?
На мой взгляд, эти разговоры абсолютно в пользу бедных. Технологические лидеры получили это лидерство десятилетиями напряженного труда. Возьмем космическую тему — вы же не можете купить готовую технологию, запустить ракету с космонавтом и поставить галочку в графе «космическая держава». Это же годы, десятилетия упорного научного, технологического процесса. Подготовка кадров, тренировки, медицина и т.д.
Четвертая промышленная революция, наоборот, только усугубит неравенство между технологическими лидерами и всеми остальными. Те страны, которые сейчас упустят время, надолго останутся в кильватере, будут не производить, а покупать технологии. Сейчас у России есть шанс закрепиться в числе лидеров этого технологического уклада.
Материал подготовлен
Институтом развития технологий ТЭК (ИРТТЭК)