В истории известно не так много примеров рождения и многолетней плодотворной деятельности подлинно нейтральных, не ангажированных в блоково-геополитическом смысле альянсов, сравнимых по своей роли с картелем нефтеэкспортеров — ОПЕК. По ряду причин этот уважаемый клуб суверенных производителей и продавцов «черного золота» склонялся на отдельных этапах «холодной войны» на сторону Запада; а в другие периоды, напротив, отдалялся от него, заняв антиимпериалистическую позицию. Но в целом масштабный (и далеко не только квотный) опыт ОПЕК рельефно свидетельствует о весьма важном обстоятельстве. Находиться между полюсами глобального противоборства не только в ходе дуэли военных потенциалов, но и на состязательно-мирном подиуме энергетического рынка, — задача трудная, однако вполне возможная и реалистичная. Активно и успешно участвовать в ее решении, причем одновременно, могут монархии и республики, плацдармы толерантного либерализма и правоконсервативные государства, иные правительства право-реакционного толка и революционные режимы. Все это теперь уже бесповоротно, назло догматикам любого типа, проверено не только научно, но и практически – доказано всем опытом деятельности ОПЕК. В состав организации (со штаб-квартирой в Вене) входят 13 государств: Алжир, Ангола. Венесуэла, Габон, Иран, Ирак, Конго, Кувейт, Ливия, ОАЭ, Нигерия, Саудовская Аравия и Экваториальная Гвинея. Эти страны контролируют около 2/3 мировых запасов нефти. На их долю приходится примерно 35% от всемирной добычи и половина мирового экспорта «черного золота». Доказанные запасы нефти стран, входящих в ОПЕК, составляют 1199,71 млрд баррелей.  

Предпосылки становились явными

Создание этого картеля, объявленное в сентябре 1960 года в Багдаде, стало закономерностью. Оно было обусловлено не только противоречивыми коммерческими зигзагами мировой торговли «черным золотом», зашедшей тогда в тупик. Событие, можно сказать, было предопределено еще и самим календарем послевоенной геополитики, «холодной войной» и ее этапами.

Сами посудите: на подписание — в Вашингтоне — Североатлантического пакта в 1949-м страны социализма ответили встречно-коллективной акцией не сразу. Но весной 1955 года, когда в состав НАТО была принята Западная Германия, — затягивать формирование ответной и адекватно противостоящей натовцам с востока Европы структуры стало нецелесообразным. И вот заключается Варшавский Договор. Отныне история Старого Света на три с половиной десятилетия определена противоборством между НАТО (при лидерстве США) и противостоящим ему блоком во главе с СССР. Но важно не только это. Важна и «третья составляющая» тогдашней геополитики. Ведь одновременно была выдвинута инициатива 28 государств «третьего мира», не желающих вступать ни в НАТО, ни в Варшавский Договор, да и не тяготеющих к ним географически. В Индонезии прошел Бандунгский форум, ознаменовавший рождение союза неприсоединившихся стран. Джакарта, Каир и Белград, а после победы в 1959 году Кубинской революции еще и Гавана, — таковы опорно-стратегические точки Движения неприсоединения.

Гамаль Абдель Насер, император Эфиопии Хайле Селассие и Иосиф Броз Тито (слева направо) после открытия конференции Движения неприсоединения, 1 сентября 1961 года.

Минуло немного времени — и капитаны этого довольно «многоцветного», но все более раздражающего США сообщества задумались над очередным вопросом. Почему, рассуждали они, у Варшавского Договора есть своя коллективно-экономическая (в т.ч. топливно-энергетическая) подпорка в лице созданного еще в 1949-м Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), да и в Западной Европе поэтапно формируется Общий рынок (начавшись с характерного по своему названию Объединения угля и стали), а на широтах малоразвитого (во многом постколониального) мира своей международно-хозяйственной структуры нет? Не стоит ли, в таком случае, организовать ее хотя бы в той (пусть и трансконтинентально-лоскутной) части «третьего мира», где имеются значительные запасы «черного золота», идет его добыча и экспорт? В общем, такова была примерная смысловая канва тех событий и консультаций на мировом рынке нефти, приведшая к провозглашению — на берегах Тигра и Евфрата — ОПЕК. Собственно, это и произошло по итогам во многом противоречивой, но все-таки успешной Багдадской конференции.

В дальнейшем, однако, «заданная тема» у нас как бы замалчивалась. А позднее она если и комментировалась, то лишь в выгодном для СССР ключе — идеологическом. Событие истолковывалось лишь как веха антизападного звучания. Отмечался только один — прогрессивный по своей окраске сегмент позиций развивающихся стран-экспортеров «черного золота»; хотя в целом эти позиции были гораздо шире, «многовекторнее» и эгоистичнее. Но, тем не менее, в СССР настаивали, что своим сплочением в ОПЕК страны ответили на политический и ценовой пресс лишь со стороны капиталистического мира в годы «холодной войны». Отражал ли истину этот односторонний взгляд?

 В погоне за… Венесуэлой и в альянсе с… Италией

Иронизируя над известной угрозой Никиты Хрущева «похоронить капитализм», — задумываемся ли мы над тем, каким именно образом собирался советский лидер обставить эти похороны?

«Экономическая война особенно созвучна вынашиваемым СССР целям всемирного захвата, — утверждал, наряду с другими государственными мужами, генералами и политологами, американский сенатор Кеннет Китинг. — Уже не раз угрожал похоронить нас Хрущев. И вот сегодня становится все более очевидным, что он хотел бы утопить нас в море нефти, если только мы позволим ему сделать это». Яркая цитата, не правда ли? Казалось бы, мы немало знаем о легендарном освоении Второго Баку — Волжско-Уральского нефтегазоносного бассейна — в годы Великой Отечественной и в первом послевоенном десятилетии. При этом больше всего известно о масштабных геологических и инженерно-технологических задачах, блестяще решенных отечественной «нефтянкой». Но по вполне ясным причинам гораздо меньше сказано о тайной глобально-политической цели. А ведь таковая тоже звучала за плотно закрытыми дверями кремлевских кабинетов. Формулировалась она внятно: обогнать по добыче «черного золота»… Венесуэлу! Спрашивается, почему же ее? Да потому, что в те годы Каракас был вторым производителем сырой нефти после Соединенных Штатов в мире. В Москве рассчитывали: стоит лишь обойти сказочно богатую углеводородами южноамериканскую страну — и остальное приложится. СССР сможет «пристроиться» в мировой «табели о рангах» вплотную к тогдашней «апстрим-державе» номер один, т.е. к США, — и Вашингтон станет уважать нас гораздо больше. Ибо космос космосом, а способность великих держав к длительному противостоянию в немалой степени определяется реальным доступом к нефтяным резервам. 

Прогноз подтвердился. Как только Каракас уступил «серебряную медаль» в глобально-топливном конкурсе (а произошло это к концу 1950-х), взгляд Вашингтона на недруга номер 1 обострился — стал более сфокусированным. Добыча нефти в СССР равнялась уже 3/5 производства «черного золота» на Ближнем Востоке! «Растущий экспорт нефти из России, — сказано в докладе ЦРУ, — это сила, с которой приходится считаться в торговле углеводородным сырьем». На заседании администрации президента Дуайта Эйзенхауэра в 1958 году слово для оценки «тектонических сдвигов в мировой торговле нефтью, причем с точки зрения не экономистов, а разведчиков, было дано директору ЦРУ Аллену Даллесу. Он заявил: «Свободный мир столкнулся с весьма опасной ситуацией — способностью Советов перемещать сложившиеся рынки». И правда, один из главных топливных рынков того периода резко перешел на советское побережье Черного моря. «В один из дней, — пишет признанный знаток истории мировой «нефтянки» и лауреат Пулитцеровской премии Даниел Ергин, — в тамошних портах можно было купить нефть вдвое дешевле, чем на Ближнем Востоке». Другие экспортеры сырья, продолжает Ергин, «боялись отныне крупных потерь в своих продажах Европе — боялись из-за России. Паника в западных компаниях еще больше усилилась, когда они разглядели, что ведущим покупателем русской нефти стал никто иной, как итальянец Энрико Маттеи, внушавший им ужас еще до тех событий».

Энрико Маттеи

Создатель Eni, итальянского гиганта нефтяной отрасли, Маттеи слыл не только талантливым бизнесменом, но и тонким знатоком мировой политики. Это был человек с абсолютно незашоренным взглядом. В своем диалоге с Кремлем он убедил Советы в том, что без его скрытной роли в поставках советской нефти «новички» из СССР не обойдутся. Ибо мелких дилеров, обивавших пороги «Нефтеэкспорта» в расчете на топливный демпинг в портах Черноморья, наверняка сомнут у себя же дома, т.е. за «железным занавесом», — их сгрызут акулы капиталистической экономики. Иное дело — широкая сеть агентов влияния, раскинутая повсюду олигархом Маттеи, его индустриально-финансовой империей. Лидеры СССР пошли навстречу посредническим инициативам Маттеи. Зеленый свет был дан во многом потому, что человек, вышедший на связь с Кремлем, был антифашистом-партизаном эпохи Второй мировой. Хотя и не коммунист, а демохристианин по своим убеждениям и партийной принадлежности, он как нельзя лучше подходил Москве на роль крупного и притом доверительного партнера.

Хрущев начинает ценовую войну. «Третий мир» недоволен 

Нефтяной прорыв СССР на Запад начался примерно в 1955 году. Но еще до этого, как известно, Москва надежно покрывала потребности близких союзников по социалистическому лагерю в стабильных поставках дешевого топлива. Так что первичный экспортный опыт уже имелся. 

Предстояло, однако, выйти на иной, капиталистический рынок, причем с двойной целью: не только обрести валюту для закупок промоборудования и продовольствия, но и внести раскол в ряды европейских стран, спутать их внешнеполитические карты, и в итоге ослабить единство НАТО. Антитезу этому процессу с Запада, казалось бы, найти было невозможно. Быть может, заставить Советы взвинтить цены на «черное золото»? Но «Общему рынку» это было не по силам. Ввести эмбарго против советской нефти по линии Североатлантического альянса? Это поведение равносильно запугиванию русских новой мировой войной… И все же выход, хотя и нелегкий, внезапный и даже в чем-то парадоксальный, был на Западе найден. Ведущие импортеры нефти, тяжко вздохнув, стали… односторонне снижать цены на сырье, добытое ими в Персидском заливе, Южной Америке и т.д. «Сезон распродаж» в ответ на демпинговую войну Советов открыла, между прочим, ВР. Это она сделала первое сокращение — на целых 10%, или на 18 центов за баррель «черного золота». Удешевление произошло в самом начале 1959-го.

Нефтяной мир всколыхнулся и дрогнул. Ибо по доброй воле (хотя и не без сожаления) никто и никогда не делал ничего подобного. Последовала серия сходных ценовых «скидок» по линии других мировых «мейджоров». Но ведь, как наверняка скажет читатель, не могли же эти отраслевые гиганты целиком взвалить финансовые потери на свои плечи! Верно, они и не делали этого. Ибо, согласно правовым пассажам в договорах транснациональных компаний с властями и госкомпаниями слаборазвитых стран, доходы «третьего мира» от освоения природных ресурсов не являются статичными. Они зависят от прибыльности товарооборота в тот или иной момент. Дешевле будет продано «черное золото» из Ирана, Кувейта или Венесуэлы импортеру в Европе? Значит, меньше нефтедолларов будет отчислено из сократившихся прибылей ВР, Shell и других игроков туда, где было выкачано сырье. Опустеют сейфы на мировой периферии. Но такое падение их экспортных доходов и — в итоге — сокращение средств на борьбу с бедностью вели к взрыву. Оскудение госбюджетов возмутило инициаторов создания уже рекламировавшегося «прогрессистами» в «третьем мире» «Клуба коммерческой справедливости».

Как правило, речь шла о решительно настроенной молодежи с мощным полемическим потенциалом — не обязательно о нефтяниках или финансистах. Встречались среди них митинговые ораторы, философы парадоксальных взглядов, экономисты утопического склада, иногда поэты(!). Этот стихийный подбор не случаен: светлые грезы человечества нередко вынашиваются и претворяются в жизнь мечтателями, а не теми прагматиками, которые затем прорываются к штурвалам глобальных процессов, начатых идеалистами. Но лидерами интеллектуалов и технократов, выступивших за создание такого альянса правительств, который добился бы ввода квотно-ценового режима не для частных нефтяных компаний, а для самих добывающих стран Ближнего Востока, Азии, Африки и Южной Америки, были «крепкие профессионалы», хотя и радикального толка. Самые заметные среди них входили в коллегии саудовского и венесуэльского министерств нефти. За венесуэльцем Хуаном Пабло Пересом Альфонсо и красным саудовским шейхом Абдуллой Тарики шли сотни разноязыких последователей из рядов молодежи, составившей ядро Арабского нефтяного конгресса, созванного в апреле 1959 года в Каире.

Движущей силой стала… обида на демпинг  

Недовольства среди делегатов египетского форума в связи с топливным демпингом СССР было много. Да и «параллельных» вспышек гнева против западных игроков, тоже  обрушивших цены, было там хоть отбавляй. А вот практического опыта проведения таких диалогов, увы, не хватало. 

Поэтому как официальным, так и тайным эмиссарам глобального бизнеса удалось утопить дебаты в бумажном море технических по сути презентаций. Единственным весомым итогом стал посланный лидерам добывающих стран — по итогам Каирской встречи — проект «джентльменского соглашения», т.е. документ, не имеющий обязывающей силы, а носящий рекомендательный характер. Один пункт отразил потребность в создании «Консультативной комиссии по нефти», причем не только для защиты достойных цен на сырье, но и для создания национальных нефтяных компаний. Второе условие — ввести иную формулу раздела с Западом доходов от нефти: вместо едва достигнутого, да и то не везде, баланса 50% на 50% была затребована иная пропорция: 60% на 40% в пользу развивающихся стран. Собственно, кроме этого призыва не прозвучало почти ничего. У Абдуллы Тарики и Переса Альфонсо был свой, особый взгляд на причины слабой отдачи состоявшегося на Ниле конгресса и, соответственно, собственная теория заговора. Они поясняли друзьям: дискуссия, мол, и не могла стать результативной, потому что она проходила в Египте(!). Ведь тамошний президент Гамаль Абдель Насер — ближайший соратник Хрущева на Ближнем Востоке, а Хрущев — и есть инициатор нефтяного демпинга. Осуждая монополии Запада, Насер вместе с тем ни за что не допустит широкой критики в адрес СССР за подрыв рынка «черного золота», да и не согласится с нападками на Кремль в целом.

Осуждал идеологические подходы Каира, почти лишенного собственного «черного золота», прагматичный Ирак. Недаром этот крупный производитель углеводородного сырья вообще проигнорировал Каирский форум. Уже цитировавшийся Дэниель Ергин пишет: «Отсутствие Ирака стало весьма заметным. Вопреки победному маршу насеровской идеологии по арабскому миру, новые правители Багдада… не были предрасположены к подчинению Насеру. Очень скоро, после кровавого иракского путча, страна на Тигре и Евфрате оказалась в состоянии почти полной вражды с Египтом. В итоге Ирак официально бойкотировал Арабский нефтяной конгресс. Бойкотировал потому, что он проводился в Каире, как и потому, что это угрожало закрепить за Насером решающее слово в обсуждении нефтяных проблем». 

Тем временем в рамках рыночной дуэли Запада с СССР началась вторая волна спада мировых цен — заметьте, по воле самих стран НАТО. 6 августа 1960-го Standard Oil of New Jersey удешевляет корзину сортов добываемой американцами ближневосточной нефти на 7%, или на 14 центов за баррель. Теперь взбешены уже не только Перес Альфонсо, Абдулла Тарики и их соратники. Вне себя от ярости — еще и многочисленные, причем до сих пор инертные, эшелоны чиновников в правительствах региона. Сделавший ставку на этот отпор Тарики телеграфирует венесуэльцу срочное приглашение на встречу. Увидеться решено в Ливане. Надо, видимо, собрать больше членов «Джентльменского клуба». Редкий шанс усмотрел в начатой игре все тот же Ирак. В процесс вступает революционный кабинет премьера Абдула Карима Кассема в Багдаде. Он считает, что для Насера, добивающегося гегемонии в регионе, достаточно уже обретенного Каиром контроля над Арабской лигой и иными традиционными форумами. А вот нефть и ее будущее никак нельзя отдавать на «политический откуп» Египту и его покровителям в СССР.

Вопреки всему, картель создан!

В Ираке видят: снижение цен на нефть западными партнерами породило в «третьем мире» не меньший взрыв гнева, чем демпинг Хрущева. Это дает недовольным редкий шанс на создание новой группы, в ряды которой вошли бы нефтедобывающие страны только из слаборазвитых частей мира. 

Причем две из них — Иран и Венесуэла — не являются арабскими, что придает идее более широкий смысл, выводя ее за религиозно-этнические рамки. В итоге можно отрезать Насера от мировой энергетической политики. Дело, однако, не только в нем. Заодно можно будет сбить защитника чуждых сырьевых интересов в самой Месопотамии — настроенную против революции в Багдаде Иракскую нефтяную компанию. Ведь это она, опираясь на тесные связи с Западом, конфликтует с прогрессивным правительством своей же страны. Так или иначе, на собравшихся в гостиничных лабиринтах Бейрута активистов, желающих сделать хоть что-то, пролился дождь гостеприимных приглашений в Багдад — на «исторический форум века». «Мы это сделали! — восторженно декламирует Перес Альфонсо. — Мы этого добились!».

Juan Pablo Pérez Alfonzo

Делегаты Багдадского форума, заведомо нацеленного на создание ОПЕК, уже паковали чемоданы для поездки в Ирак. В этот момент офисы западных нефтяных гигантов осознали нечто важно, более того — роковое. Они поняли: в азарте борьбы с советской топливной экспансией (причем советским же методом) европейцы и американцы ошиблись. Исправляясь в сентябре 1960-го, Shell сузила вилку удешевления вдвое, судорожно протянув «третьему миру» оливковую ветвь. Последовали и другие игроки. Но поздно! Основные делегации — саудовская, венесуэльская, кувейтская, иракская и иранская — уже прибыли с грозными антизападными планами в Багдад. Катар участвует как наблюдатель. Правда, при всей стратегической «перезрелости» этой встречи и ее сверхактуальности, конкретно-исторические условия оказались в тот момент не очень-то благоприятными. Так, Перес Альфонсо откладывал свой вылет из Каракаса из-за опасного, хотя и провалившегося путча против законного демократического правительства Венесуэлы. Да и сам Багдад был полон в стартовые дни форума ОПЕК танков и патрулей — революционный режим опасался переворота. Характерный штрих: на протяжении всего форума за спиной у каждого депутата сидел вооруженный телохранитель!

Но при всех трудностях к 14 сентября предварительная работа в Багдаде завершилась. Акт о готовности создать беспрецедентную в мировой истории международную структуру стал явью. Было единодушно решено защищать справедливые цены на «черное золото». А для начала намечалось вернуть их к естественно-рыночному уровню, который существовал до односторонних снижений транснационалами, ссылавшимися на «советский демпинг». Было решено добиваться от «мейджоров» готовности: впредь консультироваться с правительствами государств-членов ОПЕК по поводу любых корректировок в ценообразовании. Более того, родилась «система квотного регулирования добычи», ставшая ныне (при всех частичных изъянах) работоспособной и всемирно известной. Было заявлено: если зарубежные компании введут какие-либо санкции хотя бы против одного члена ОПЕК, то все остальные участники альянса проявит солидарность с жертвой подобных действий. И жаль, что ныне этот пункт предан забвению в контексте антивенесуэльского и антииранского нефтяного эмбарго, введенного Соединенными Штатами…

Заговор молчания

«Важнейшие события в истории — те из них, которые будут оказывать самое значительное воздействие на нашу жизнь многие годы, — часто проскальзывают незамеченными в тот момент, когда они происходят», — справедливо пишут видные эксперты по международному рынку нефти Стивен Лееб и Донна Лееб в своей монографии «Нефтяной фактор». 

«Сходите в библиотеку и отсканируйте подшивки The New York Times начиная с осени 1960-го, — призывают своих читателей те же авторы. — Что генерировало в том году новости президентских выборов, если оставить в стороне светский блеск четы Кеннеди и тень над кампанией Никсона? Два крошечных островка по имени Кемой и Мацуи плюс Никита Хрущев плюс наша собственная буксовавшая космическая программа… В ту эпоху, когда нефть оценивалась ниже 2 долларов за баррель и когда США самостоятельно удовлетворяли примерно 70% своей потребности в «черном золоте», одно событие точно не притягивало к себе газетные заголовки. Этим событием было принятое в сентябре 1960-го решение пяти государств — Ирана, Ирака, Саудовской Аравии, Кувейта и Венесуэлы — создать не очень-то крепко спаянную коалицию под названием Организация стран-экспортеров нефти, или ОПЕК. Однако конечный резонанс этого события оказался огромным. Фактически… не будет преувеличением сказать, что ОПЕК, постепенно выросшая за счет приема в свои ряды Объединенных Арабских Эмиратов, Катара, Индонезии, Ливии, Алжира, Нигерии и Эквадора, стала единственным, и притом важнейшим, индикатором здоровья всей нашей экономики и финансовых рынков либо показателем отсутствия такового».

Итак, в 1960-м, да и в следующем 5-летии, Запад отмалчивался по поводу создания ОПЕК, редко отзываясь о картеле. Но вот что характерно: мало говорилось об этом альянсе экспортеров и в СССР, других социалистических странах. Этот феномен «параллельного игнорирования» можно было бы не объяснять. Весь механизм пропагандистской дуэли эпохи «холодной войны» был таким, что если бы одна сторона пожелала дать залп своих СМИ на тему ОПЕК, то другая сторона ответила бы. Но в том-то и дело, что ни хрущевское руководство, ни люди Кеннеди не считали нужным превращать сей вопрос в приоритетный пункт мировой дискуссии. Куба, Берлинская стена, советско-китайский конфликт, освобождение Африки, непослушание Франции в рядах НАТО – вот что захватило тогдашний эфир, полосы газет и заголовки книг. Почему же не ОПЕК? Американцы – те пусть скажут о себе сами. Что же касается советских академий, вузов и редакций в 1960-е годы, то здесь все было ясно. Разве можно, как рассуждали в СССР, оценивать элитный клуб королей, шейхов, эмиров и «опереточных политиканов» как локомотив борьбы за коренные интересы стран «третьего мира»?! Если бы в ту пору кто-либо из московских ученых заявил, что в будущем «какая-то там» ОПЕК переживет казавшуюся всесильной группу стран «Неприсоединения», а основательница этого движения – единая Социалистическая Югославия – вообще исчезнет, такого академика наверняка сочли бы сумасшедшим. 

Впрочем, речь шла не только об отказе Москвы и Вашингтона признать выход ОПЕК на авансцену мировой политики и экономики уже в 1960-х. Немало «дров наломала» и сама Организация стран-экспортеров нефти; не славились дисциплиной отдельные ее члены. Ввиду того, что в этих странах, за исключением Ирана, запасы сырья все еще были — в рамках концессий — собственностью иностранцев, а рынок оказался переполненным дешевой нефтью, — выйти на срочную и эффективную реализацию решений ОПЕК и ее преимуществ было нелегко. Сменив своего брата Сауда на троне Эр-Рияда, прозападный Фейсал стал, подыгрывая транснационалам, всячески тормозить реализацию «квотной линии» нефтеэкспортного пула. Конфронтация между Саудовской Аравией и Египтом, за которым стоял СССР, вылилась в войну за контроль над Йеменом. Более того, «королевство пустынь» не доверяло и режиму шаха в Тегеране. Или еще пример: стоило Кувейту обрести полную независимость от Британии в 1961-м, как Ирак вознамерился его захватить. А когда Багдад, столкнувшись с решением Лондона защитить Кувейт, не обрел региональной поддержки, — тот же Ирак временно покинул ряды ОПЕК. 

От разброда — к сплочению в формате ОПЕК+

Не в пользу нефтяного картеля складывалась и ситуация на другой стороне Атлантики. Венесуэла, забыв о недавних битвах за нефтяной суверенитет, согласилась стать в Южной Америке плацдармом и главным звеном пресловутого «Союза ради прогресса».

То была, как известно, хитросплетенная в США программа для «третьего мира», продвинутая администрациями Кеннеди и Джонсона во избежание «второй Кубы». «Отцам» ОПЕК – венесуэльцу Пересу Альфонсо и саудиту Абдулле Тарики, лишенным былых рычагов реальной политики, — пришлось уйти в тень. А их «недруг» — нефтяной магнат Энрико Маттеи, обрушивший рынок парой лет ранее с помощью дешевого «черного золота» из СССР, — вообще ушел из жизни. 27 октября 1962 года при странных обстоятельствах он разбился на своем самолете близ Милана вместе с шефом римского бюро американского журнала Time. Минул еще год — и не стало президента США Джона Кеннеди, старавшегося «не преувеличивать», а скорее умалять значение ОПЕК. Еще через год был снят с партийно-государственных постов любитель крупной игры со льготно-преференциальной нефтью Никита Хрущев. Так поэтапно и в общем-то грустно падал занавес этой драмы… 

И все же со временем об ОПЕК вспомнили, да еще как! В октябре 1973-го, протестуя против американо-европейской поддержки Израилю в ходе войны Судного дня против Египта на Синае, Эр-Рияд и его союзники в Персидском заливе объявили нефтяное эмбарго против США и Британии; и по берегам Атлантики очереди на «обмелевших» АЗС стали многодневными! Сила ядра ОПЕК стала столь очевидной, что едва ли не вся торговля нефтью начала — по воле озадаченных нью-йоркской и лондонской бирж — перемещаться. Откуда и куда именно? Из солидной сферы межгосударственных соглашений — в спекулятивно-обезличенный формат спотовых сделок на международных закупочно-сбытовых площадках. К тому времени Советский Союз, пусть и запоздало, попытался-таки подойти к тематике ОПЕК по-новому — со всем уважением и стремлением обсудить возможности для взаимодействия на равных. Казалось бы, объективно-материальных причин и авторитета для этого у нас было достаточно. Глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов пишет: «В 1975 году Советский Союз перегнал США в нефтедобыче и занял по этому показателю первое место в мире. А к 60-летию СССР, то есть к 1977 году, производство жидких углеводородов в стране достигло 601,6 млн тонн».

ОПЕК 1973 год

Быть может, в Кремле надеялись на то, что в этих условиях ОПЕК проявит заинтересованность в примирительном договоре с Москвой. Но, похоже, эти надежды брежневской элиты были тщетными — у ближневосточных лидеров была хорошая память о 1960-х. Они и теперь видели: СССР зарабатывает на саудовских эмбарго и бойкотах, заполняя рыночные ниши своим сырьем. В общем, дело у Москвы не шло — идея сближения с ОПЕК буксовала. А тут еще ввод войск в Афганистан в 1979 году, встретивший отпор со стороны большинства стран исламского мира… Быть может, возразит просвещенный читатель, в мировых делах не надо преувеличивать фактор «исторической мести»? Культивируется он разве что в публицистике, где психологический элемент почти всегда гипертрофирован. Но, с другой стороны, разве можно забыть о том, что один из последних гвоздей в экономику СССР, согнутую под спудом тупиковых проблем перестройки, забила (вольно или невольно) именно ОПЕК, на сей раз выступившая вкупе с Соединенными Штатами? В 1991-м США временно разморозили стратегический нефтяной резерв, а Эр-Рияд увеличил добычу «черного золота» вчетверо. Цена нефти упала до 8 долларов за баррель. Это стало катастрофой для СССР, ослабленного и без того перестройкой, — издержки нефтедобычи в ряде районов Сибири достигали к тому времени 9 долларов за баррель. Неумолимый «маятник ОПЕК» с его тридцатилетней амплитудой достиг противоположной точки.        

Владимир Путин и Сальман бен Абдель Азиз Аль Сауд

Но, как известно, то был еще не финал юбилейного сюжета. И ведь это — к счастью. После горького развода на рубеже 1980-х и 1990-х минула четверть века острых трений, взаимного отчуждения и… неожиданных просветов в крайне проблематичных отношениях между Москвой и ОПЕК. Но в середине второго десятилетия XX века ведущие производители и поставщики жидкого углеводородного сырья в мире, Россия и картель нефтеэкспортеров, общими силами превзошли барьер обоюдного отторжения и недоверия. Спасая хотя бы остов мирового баланса ТЭК от полного краха и хаоса, два — казавшихся навсегда непримиримыми — полюса мирового ТЭК все-таки сошлись. Более того, они договорились на исходе 2016 года в Вене о создании уникального сплава обеих групп в составе 13 членов расширенного более чем за полвека ОПЕК во главе с «королевством пустынь» и 10 независимых аутсайдеров во главе с Россией. Согласились и относительно проведения общего, регулярно корректируемого курса на рынке «черного золота». Таким образом, в его истории, вопреки всем интригам и осложнениям (в основном, со стороны «глобального гегемона»), началась качественно новая глава — эпоха ОПЕК+. Насколько долгой и продуктивной она окажется, — зависит от каждого из нас. 

Павел БОГОМОЛОВ,
кандидат политических наук