Мартовское (1998 года) прибытие лидера «независимой Ичкерии» в Великобританию плавно стирается в памяти даже самых дотошных летописцев геополитики. К тому моменту автор этих строк отработал на Альбионе собственным корреспондентом «Правды» уже пять лет. Но, пожалуй, никогда еще на моей памяти южный контур российских границ от Каспия до Черного моря, особенно в их остром нефтегазоэкспортном измерении, не находился под столь пристальным вниманием Запада.
За кремлевскими кулисами было неспокойно
Позади к тому времени остался осенне-зимний сезон большой, но крайне турбулентной московской политики. В том числе политики внешней.
Дряхлевший «ниспровергатель Михаила Горбачева» тиражировал своим поведением один протокольный кошмар за другим. Как писала на Темзе The Financial Times, в дни визита в Стокгольм лидер оступившейся на крутом изломе истории ядерной державы допустил целый каскад странных выходок. Это он, Борис Ельцин, «произвел на свет» путаницу в оценках безъядерного статуса Японии и ФРГ, устроил прилюдно-скандальную выволочку одному из своих высших чиновников в присутствии шведского короля и его свиты, а также допустил внезапную вольность в провозглашении разоруженческой инициативы, немедленно дезавуированной собственными помощниками. Поистине разгромный обзор этих и подобных «неувязок» поместила самая резонансная в Скандинавии Svenska Dagbladet. Это она указала, что «визит российского лидера привел к широко распространившейся озабоченности (в других переводах – «удрученности» или даже «шоку» — Ред.).
Наряду с Ельциным, чаще всего появлялись на полосах английских СМИ наиболее известные выходцы из отечественного углеводородного ТЭК, в первую очередь из «Газпрома». Фигурировали они то в качестве кандидатов на «престолонаследие», то в роли региональных миротворцев, пытающихся сблизить слабеющую державу с южными соседями или с «доморощенными» сепаратистами на Кавказе. Тем временем влиятельная The Sunday Telegraph отмечала в своих статьях, что президенту снова стало плохо, и он перемещен в специализированный подмосковный санаторий. Еще недавно, как сообщал этот солидный рупор консерватизма, одним из главных соискателей высшей кремлевской роли считался Анатолий Чубайс, но теперь он был отброшен назад. К тому же среди миллионов рядовых россиян этот деятель не очень-то популярен. Выиграл же из-за междоусобицы на самом верху — на тот момент — Виктор Черномырдин. Речь шла о бывшем боссе «Газпрома», выжившем на протяжении пяти долгих лет перетрясок, скандалов и внутриполитической грызни. Так прогнозировало своим читателям то же авторитетное издание.
Итак, бал в Москве все больше правили выдвиженцы отечественного ТЭК. Но, представьте себе, именно наше «голубое топливо», как и нефть с углем, все чаще использовались за рубежом, особенно в Закавказье и на Балканах, в неблаговидных целях. Использовалось для наглого отбрасывания попыток вернуться по-хорошему к региональному партнерству в энергетике. Во всяком случае, в подборках лондонских СМИ об углеводородном ТЭК чаще всего сообщалось в ту пору об этом «постсоветском» парадоксе.
Наш газ берут — нас и поливают
В тревожные времена, о которых идет речь, автор этих строк входил в состав выборного руководства лондонской Ассоциации иностранной прессы (FPA). Доводилось, конечно, часто бывать в ее офисе — викторианском «террасном» особняке с видом на знаменитое, ведущее к Букингемскому дворцу авеню Mall.
Бывать мне приходилось не только на публичных мероприятиях, но и на «аппаратных» заседаниях. И каждый раз перед совместным «усаживанием» за длинный коллегиальный стол из вишнево-тропической древесины сорта Mahogany выдавалось минут по пять с тем, чтобы обсудить с разноязыкими друзьями из многих стран новости за чашкой кофе… Вспоминаю полдень 21 октября 1997-го, когда мы согласовывали топливно-энергетическую повестку FPA. Намечали те встречи с экспертами и лидерами мирового ТЭК, которые имелось в виду и провести в ближайшие дни. Помнится, кто-то из собкоров с Балкан, лукаво подмигнув мне, спросил: уже не позвать ли в удобный момент заместителя главы софийского кабинета Александра Божкова? Признаюсь, в тот момент я не смог оценить юмора своего коллеги — не успел ознакомиться с текущей хроникой российско-болгарских отношений в сфере поставок углеводородного сырья. Что ж, по возвращении в свой лондонский корпункт из FPA пришлось наверстать упущенное, раскрыть газеты — и… изумиться!
До сих пор во всем мире считалось, что энергетическая привязка одной страны к другой служит упрочению взаимных уз, а заодно и смягчает саму тональность диалога. Как говорится, если берешь по льготным ценам чей-то уголек либо «черное золото», — то уж не срывай до хрипоты голосовых связок по части обличения своих поставщиков. Божков же, однако, с апломбом перевернул все с ног на голову. Перевернул — и обрушил на удивленную аудиторию столь дурно пахнущий водопад антимосковских высказываний, что диву даешься. Вы только послушайте, как он откомментировал только что заключенное в Москве к тому времени соглашение между российским «Газэкспортом» и «Булгаргазом». То был документ о крупномасштабных, рассчитанных на полтора десятилетия поставках нашего «голубого топлива» не только в саму Болгарию, но и – транзитом – в соседнюю с ней Турцию. «Мы оказались перед выбором, — патетически заявил Божков в интервью для The Financial Times, — либо защищать свою независимость и доказывать, что мы являемся суверенной европейской страной, либо навсегда согласиться со статусом российского сателлита. Если мы хотим вступить в НАТО и в ЕС, то нам необходимо добиться от русских признания Болгарии как независимой страны и отвергнуть навязывание нам их условий. И мы добились этого(!)».
Звучало — подумалось мне — с жертвенностью, почти как заказанный кем-то софийский ультиматум, не так ли? Неужто Божкову неизвестно, что после развала СССР Россия стала для Балкан даже географически столь далекой, что между нами и Болгарией простерлись территории аж трех суверенных государств? Да возможно ли вообще в таких условиях что-либо диктовать Софии из Кремля, даже если сильно захочется? Уж и не знаю, какому божку молится на руинах НРБ г-н Божков, но забытый им православный Бог видел все воочию. Клеветать, да еще не к месту, на слабую, но столько сделавшую для свободы Балкан Россию — вселенский стыд для болгарина. Или, быть может, НАТО и ЕС обогревали все «годы судьбоносного транзита» города и села Болгарии по минимальным ценам? Ничего подобного! Страна, залитая от края до края псевдодемократической русофобией «божковского типа», каждую зиму избегала судорог благодаря дешевому сибирскому газу. Да-да, поставлялся он в течение почти всех 1990-х на тех же льготных условиях, как и до финала Варшавского пакта. Будто мы все еще оставались союзниками, единомышленниками и ближайшими партнерами. И как знать, не осталось ли бы двустороннее сотрудничество в топливно-энергетической сфере по-прежнему преференциальным и по-дружески тесным, если бы не злодейское убийство в Софии — в 1996 году — экс-премьера Болгарии Андрея Луканова.
Кстати, именно он, сторонник дружбы с Москвой и крепкий, социально-ответственный хозяйственник, возглавлял российско-болгарскую компанию «Топэнергия». Ту самую «Топэнергию», которую недруги Москвы бесстыдно оттерли в 1997-м от шедшей подготовки к сделке по газу, заодно выдвинув на авансцену иной — компрадорский и скороспелый софийский бизнес нового времени. Тот бизнес, который надеется на природные ресурсы РФ, но вместе с тем — с услужливостью известно перед кем — поливает нас изо всех газетных «шлангов». Между тем хотелось бы все-таки иного. Вместо влекущих к массовому психозу антироссийских всплесков — честного ответа все на те же проклятые вопросы: кто убил Луканова и кому это выгодно?
Сырьевая реклама Ичкерии обернулась… мыльным пузырем
Как показывал резонанс болгарского псевдопримера, эхо нефтегазовой истерии по пресловутому принципу «И хочется, и колется» слышалось в конце 1997-го – начале 1998 года на Темзе повсюду. Громче всего оно накатывалось, помнится, с юго-восточного фланга старушки Европы.
Бог весть что выдумывалось против России в энергетических контекстах Азербайджана и Сербии, Румынии и Грузии, Украины и Армении — пояса молодых государств, обрамлявшего, по формуле сэра Уинстона Черчилля, «мягкое подбрюшье» нашей огромной, но во многом дезориентированной державы. Особый углеводородный привкус оппоненты Москвы придали мартовскому визиту главы самопровозглашенной «Чеченской Республики Ичкерии» Аслана Масхадова в Соединенное Королевство. О грозненской нефти, к которой в 1942-м рвался клиньями танковых корпусов гитлеровский любимец Лист, и промыслы которой вместе со всей инфраструктурой были уничтожены в октябре того же года стервятниками хваленой Luftwaffe, — говорилось много. Кое-кто вещал о нежелании Кремля выпустить из своих железных объятий якобы сказочные кладовые «черного золота» в Чечне, осажденной после первой северокавказской войны. А что на самом деле?
«Что касается воображаемой важности нефти в развязывании чеченских войн, — писал видный политолог мировой энергетики Леонардо Мауджери, — то стоит напомнить о следующем. Эта республика могла в последнее время производить всего 30 тыс. баррелей в сутки. Иными словами, речь идет всего об 1/3 добычного объема всей Италии, которая точно является прекрасным уголком Земли, но совершенно незначительна как производитель «черного золота». Более того, важнейший для Чечни трубопровод, связывающий Баку с российском портом Новороссийск, давно уже страдал от сниженной пропускной способности (около 120 тыс. баррелей в день). Он находился в плохом, технически заброшенном состоянии. Предполагавшееся еще недавно значение этой трубы для перекачивания новой (т.е. добываемой уже международным консорциумом во главе с ВР – Авт.) азербайджанской нефти, как оказалось очень скоро, — и вовсе преувеличено. Это прояснилось, как только россияне проложили новый нефтепровод, который попросту обошел стороной транс-чеченскую артерию, сделав ее и вовсе бесполезной».
Вот в каких невыгодных — с позиций финансово-сырьевого прагматизма — условиях прибыл на Альбион Аслан Масхадов. Редакция, конечно, поручила мне освещать пребывание необычного гостя Англии на наших страницах — и я занялся этим со всей серьезностью. Готов засвидетельствовать: сильная охрана стала, пожалуй, зримой чертой того частного визита, политическим спонсором которого был лондонский сторонник «чеченского отделения и суверенитета» лорд Макэлпайн, а практическим организатором — небольшая фирма Robertson and Аssociates». Плотное сопровождение Масхадова целым сонмом агентов было, на мой взгляд, вполне обусловленным. Именно на Темзе были однажды убиты (видимо, своими недругами из Закавказья — Ред.) тогдашний глава правительства Чечни Руслан Уциев и его брат… В таком случае, спросите вы, почему визит (с учетом признания территориальной целостности России Уайтхоллом) был санкционирован вообще? Незадолго до отлета чеченской делегации в британском эфире прозвучало из уст приглашенного эксперта яркое суждение. «Не станете же вы, — обратился он к другим специалистам по международному праву, — вызывать на суд в Гаагу, да еще в качестве обвиняемого, — российского президента Ельцина за его роковой приказ 1994 года о вторжении в Чечню и развертывании там боевых действий с полномасштабным применением современного оружия». Итак, имелось в виду, вероятно, предупредить о том, что если однажды Кремль чересчур строптиво выйдет из-под западного влияния в международных делах, то на его рабочие столы сразу же ляжет суровый счет на воздушные бомбардировки, ракетные обстрелы и артналеты на Северном Кавказе.
Соблазнить инвесторов на Темзе не удалось
О «нефтяном бэкграунде» визита «сепаратиста номер один» бытовали разные версии. Некоторые комментаторы, на мой взгляд, преувеличивали тему. «Конфликт в Чечне, — отмечал видный шотландский исследователь энергетической политики и дипломатии Данкэн Кларк, — это более чем пятно (на чьей-то репутации – Авт.). Этот конфликт показателен с точки зрения «оседлания» наиболее значимых нефтяных маршрутов Кавказа».
Однако не все эксперты «присваивали» событиям на Северном Кавказе такое значение, призванное завысить масштабы противостояния на Тереке. Не все придавали масштабы, сравнимые с антагонизмом где-то в Персидском заливе. «По сути скромные ресурсы жидких углеводородов в той же Чечне, — писал уже упоминавшийся нами Леонардо Мауджери, — как и простаивающие там трубопроводы вместе с отжившей системой нефтепереработки, служат лишь небольшой добавкой к конфликту, корни которого намного шире и старше. Посмотрите на бывшую Югославию, где не было нефти, природного газа или иных ценных ресурсов. Тем не менее, Югославия, параллельно с боями в Чечне, пала жертвой одного из самых кровавых — со времен Второй мировой войны — спазмов в этнических мясорубках. Точно таким же образом, как ужасающая судьба Югославии была так или иначе заведомо вписана в код ее генетического DNA, — этот же феномен относился, увы, и к Чечне».
Суждение, прямо скажем, интересное, хотя и спорное. Но в целом оно звучит как вполне четкое отрицание мифического «нефтяного магнетизма» Грозного и его промыслов для Москвы. Напрасно «чеченский гость» в своей каракулевой папахе говорил на Темзе о заинтересованности в притоке — из-за рубежа — инвестиций в нефтянку. Действительно, Масхадов не раз опирался на свой тезис об особо выгодном местоположении Чечни, ее потенциальных внешнеэкономических «плюсах» по сравнению со столь же нефтеносными соседями. Так ли это на самом деле? У республики нет выхода ни к Каспию, ни к Черному морю. Ни в Дагестане, ни, скажем, в Осетии хозяйственная структура не была разрушена, а в Чечне она, по признаниям самой делегации, сровнена с землей. Ни в Азербайджан, ни в Грузию не побоятся отправиться на работу инженеры, эксперты и функционеры российского или западного топливно-энергетического бизнеса, а в масхадовскую Ичкерию их и калачом в ту пору не заманишь. Ни в Сухуме, ни в Нальчике, ни в Майкопе, ни в Черкесске не царят столь откровенная русофобия и навязчивое запугивание соотечественников якобы «унаследованным от КГБ заговором», которые, между прочим, ощущались в Грозном даже до вооруженного конфликта.
Все это, с точки зрения транснациональных нефтегазовых и сервисных корпораций, — отнюдь не преимущества делового имиджа тогдашней Чечни, а ее явные «минусы». И, говоря по-хорошему, Масхадову не следовало бы, по идее, обижаться в Лондоне на четкое осознание англичанами этих факторов. Надо было порадовать хозяев всей серии встреч хотя бы парой конкретных прорывов, которых там сильно ждали. Но сделать этого визитеру не удалось. Или, быть может, не захотелось, ибо он, видимо, ждал от Британии гораздо большего. Уж не потому ли так и не решилась в те дни судьба захваченных в Грозном британских заложников, о которых речь пойдет далее?
Организаторы визита подыгрывали гостям, но в меру
В дни визита Масхадова посол Ее Величества в РФ сэр Эндрю Вуд побывал в командировке у себя же дома, в Лондоне. Встретившись с аккредитованными на Темзе российскими журналистами, он не стал скрывать взаимосвязи между своей краткосрочной «побывкой» на родине и частной поездкой чеченского президента в Англию.
«Находясь в Британии, — поведал нам сэр Эндрю, — я встретился с семьями Камиллы Карр и Джона Джеймса. Как вы знаете, это наши соотечественники — представители благотворительного альянса, захваченные 8 месяцев назад в Грозном бандитской группой в качестве заложников. Родные и близкие этих англичан проинформированы мною об усилиях, предпринимаемых для их освобождения, в том числе и российскими правоохранительными органами. Эти же вопросы обсуждены мною с британскими спецслужбами. Намечены вытекающие задачи». Отвечая на вопрос прессы о том, имеется ли в этом взрывном сюжете некий политический аспект, посол пояснил: от бандитов не поступает никаких сепаратистских требований. Находятся же похитители, так сказать, вне закона. Вместе с тем, отметил посол, Чечня — часть России, и это обстоятельство придает данному сюжету особое измерение. Что касается требований выкупа, то обычный отказ от рассмотрения таких домогательств является для Лондона делом не только принципа, но и целесообразности. Ведь даже одна-единственная поблажка, по мнению собеседника, усилила бы опасность для жизни многих «невыкупленных» заложников. Да и в целом торговля людьми — занятие недостойное.
В свою очередь я спросил: не кажется ли г-ну Вуду странным отсутствие результатов в затянувшемся поиске похищенных англичан? В конце концов, речь-то идет о не очень большом регионе. Кроме того, у тамошних властей есть опыт спецопераций в нетрадиционном ключе, да и сам сэр Эндрю знает о существовании в Чечне особой антитеррористической бригады. По словам посла, он и сам заявил недавно в своем обращении по грозненскому ТВ, что невозможно поверить в отсутствие каких-либо данных о местонахождении англичан. Британцы, с достоинством сказал высокопоставленный дипломат, тоже являются древней нацией. Они имеют четкие понятия об уважительном отношении к иностранцам и гостеприимстве. Словом, Лондон вправе ждать от честных людей в Чечне помощи в обнаружении и спасении зарубежных граждан, чьей целью была гуманитарная помощь пострадавшему населению.
Предостерегая от неверной интерпретации деликатных аспектов в наших отношениях, собеседник отметил, что поездка Аслана Масхадова в Лондон стала личным делом гостя из Чечни, а принимающая сторона — это частная компания во главе с Патриком Робертсоном, инициатором наращивания западных инвестиций на Кавказе. Но для экономического сотрудничества необходимо восстановление правопорядка и стабильности. Посол убежден: цели и содержание визита не идут вразрез с высшими интересами российско-британского диалога и партнерства. Гость из Грозного, пояснил сэр Эндрю, прибывает на Темзу с российским паспортом. Несмотря на ряд нюансов, он может рассматриваться, скажем, как глава администрации одного из субъектов РФ… В принципе, с учетом потребности наведения мостов с разными регионами нашей обширной евразийской державы, эта поездка чеченского лидера даже запоздала, по мнению англичан, на несколько лет.
Что мне ответил глава Ичкерии
…И вот — одно из главных мероприятий в программе визита: ланч политологов в лондонском Чатэм-Хаусе — Королевском институте международных отношений. Там-то я и задал все тот же вопрос о грозненских заложниках «первому лицу» в чеченской делегации.
«Незадолго до моей поездки, — обтекаемо ответил Масхадов, — появились вроде бы неплохие шансы вызволить этих людей. Мы показали в эфире Грозного обращение британского посла в Москве, призвавшего чеченцев поделиться любой надежной информацией о местопребывании Камиллы Карр и Джона Джеймса. И хотя выплата денежных выкупов за освобождение людей из неволи противоречит английским принципам и подходам, мы и сами собрали в республике «наградной фонд» в размере 100 тыс. долл — лишь бы ускорить получение достоверных данных. В итоге поступило несколько «наводок». И создалось впечатление, что мы вот-вот сможем вызволить настрадавшихся британцев и привезти их на Темзу. Но пока, как видите, не получилось. Будем надеяться, что это удастся в ближайшем будущем».
Увы, «в ближайшем будущем» это тоже не удалось, что напомнило Лондону как минимум об одном: контролем над своим регионом в полной мере Масхадов не обладает. Настрадавшиеся благотворители — многократно изнасилованная в подвале Карр и доведенный до крайности Джеймс вышли на свободу только через 14 месяцев после своего пленения — 20 сентября 1998 года. «Насколько мне известно, — вспоминает добросовестный хроникер невыдуманной драмы Михаил Рощин, — они были выкуплены у похитителей Борисом Березовским, который в то время занимал должность заместителя секретаря Совета Безопасности РФ. — Во всяком случае, в Англию они были доставлены на специальном самолете, зафрахтованном Березовским».
Что ж, узникам грозненских подземелий повезло все-таки больше, чем захваченным через две недели после их вызволения соотечественникам. В ночь на 3 октября того же года преступники похитили в Чечне британцев Питера Кеннеди, Даррена Хики и Руди Петчи, а также новозеландца Стэна Шоу. Это они, доверившись словам о способности «нефтяных капиталов» горного края обеспечить им и высокие заработки, и личную безопасность, прибыли в Грозный по контракту между «Чечентелекомом» и фирмой Granger Telecom. Прилетели для налаживания сотовой, спутниковой и обычной связи в «неприступном бастионе» Северного Кавказа. Попытки освободить их оперативным путем или посредством выкупа провалились. А 8 декабря отрезанные головы заложников были обнаружены на федеральной трассе «Кавказ» под станицей Ассиновской. 29 декабря 1998 года тела погибших были выкуплены правительством у Чечни похитителей по 2 тыс. долл за труп. Тогда же они были вывезены вице-премьером Чечни Турпал-Али Аттериевым в Дагестан, а потом — через Баку — доставлены в Англию.
«Кто же стоял за убийством сотрудников Granger Telecom? — задался вопросом известный чеченский журналист Муса Мурадов. — Скорее всего, как представляется, то были Арби Бараев и его люди. По крайней мере, об этом заявил тогдашний президент Чечни Аслан Масхадов. Позднее стало известно, что Granger Telecom вела закулисные переговоры с преступниками и предлагала заплатить 10 млн долл за своих захваченных сотрудников. Но сделка не состоялась, поскольку сообщники Бен Ладена предложили за их убийство сумму в 30 млн долл. Им важно было прервать контакты Чечни-Ичкерии с Западом, переориентировав Чечню ее в сторону фундментально-радикального ислама, что в сравнительно скором времени» и произошло.
Произошло, добавлю, с такой явной неотвратимостью, что в 2005-м Аслан Масхадов был уничтожен в ходе спецоперации российских спецслужб вовсе не как сторонник «перевода независимой Чечни в цивилизационное лоно Запада», а как террорист самого крайнего — человеконенавистнического толка… Ну а пока, в марте 1998-го, на Темзе все еще предпринимались отчаянные попытки афишируемых прессой гостей изобразить топливно-сырьевой потенциал Грозного как «часть приданого богатой невесты».
Миф о черно-золотом руне Северного Кавказа был опрокинут
«Столкновение в Чечне было связано как с войной против террора, так и с региональными проблемами нефти, — комментировал уже цитировавшийся выше Данкэн Кларк. — Конфликт задержал развитие чеченских кладовых «черного золота». Нежелание Америки надавить на Москву в контексте озабоченности нарушениями прав человека в ходе данного поединка отчасти объяснялось стремлением обеспечить и отстоять (по соседству — Авт.) грузинский транзитный маршрут нефтепровода «Баку-Тбилиси-Джейхан».
Действительно, выбирая для себя меньшее из двух зол при виде сползания Чечни в болото мрачного средневековья, Вашингтон с Лондоном, похоже, решили забыть о ее ресурсах и стратегическом местоположении. Забыть ради гораздо более ощутимого и реалистичного проекта — экспорта в ареал НАТО углеводородов с шельфовой кладовой Азери-Чираг-Гюнешли на Каспии. Мол, уж один-то прорыв амбициозного западного ТЭК на Кавказ наверняка состоится, и ельцинский Кремль его как-нибудь «проглотит». Изо всех сил опровергая эту правдоподобную версию, делегация Масхадова все больше нацеливала на Темзе свою риторику на попытки избежать безмятежно-мирного, т.е. партнерского, сценария с Азербайджаном, Грузией и Турцией. Хотелось, видимо, снова вывести чеченский энергосепаратизм на авансцену. «Из поколения в поколение, — говорилось в заявлении масхадовского пресс-секретаря, — наш народ верил, что однажды англичане сыграют на Кавказе особую роль. Ныне, после того как чеченцы победили в одном из жестоких конфликтов в своей истории, мы обращаемся к Британии и нашим друзьям в Европе с призывом о помощи в восстановлении нашей страны и ее ТЭК».
Один из званых обедов лорд Макэлпайн и парламентарий Джеральд Хауарт устроили не где-нибудь, а в «мозговом тресте» британской военно-политической стратегии — Королевском институте объединенных служб на Уайтхолле. Было, видимо, сочтено, что гостю, как профессиональному военачальнику и организатору не столь уж давних боевых действий против российской армии, будет приятно побывать в центре интенсивного обмена новейшими оборонными доктринами и успехами оперативного искусства. Как, разумеется, ему интересно будет поучаствовать и в конфиденциальной встрече с президентом турецко-исламского культурного центра в Британии — Илхами Юмаком. Да и пообедать с руководством лондонской исламской общины во главе с популярным пакистанским политиком и спортсменом Имран Ханом. Важно будет чеченскому гостю, как надеялись координаторы визита, и выступить с лекцией для единоверцев в Королевском институте Содружества. И, наконец, присутствовать на открытии в Лондоне штаб-квартиры «Исламского совета Европы», призванного объединить мусульман в странах ЕС и бывшего Советского Союза. Объединить на какой основе?
Наряду с «Исламским советом Европы» (а он сразу был намерен обрести для себя обозревательские статусы при ООН и ЕС — Ред.) тогдашний лидер Чечни открыл на Темзе совместный европейский офис фирмы «Кавказский общий рынок» и тесно связанной с ней «Транскавказской энергетической компании». Видимо, совокупность всех этих организаций и учреждений — с упором на энергетику — как раз и была призвана сыграть роль неофициальных (в дипломатическом смысле), но все более активных «посольств» Грозного и связанных с ним международных кругов с присущей им антироссийской повесткой. Но, как известно, в конечном счете и это обернулось провалом.
Масхадова уничтожили, как известно, в населенном пункте Толстой-Юрт; и в этом созвучии поселка имени великого (и прекрасно знавшего Кавказ) писателя кроется немало символики. Символики, насквозь пронзившей века. Вдумаемся: как сегодня звучит само название книги «Кавказский пленник» в свете содержания этой статьи?.. Да и первая, дебютная для Льва Николаевича фронтовая площадка, где он состоялся как блестящий прозаик-баталист с общечеловеческим будущим, — теперь вновь часть России. Это, конечно, Крым, где гений мировой литературы собрал бесценный документальный материал для «Севастопольских рассказов». Рассказов, добавлю, об одной из многих попыток Запада «переписать» в своекорыстных интересах — в регионе Черного моря и Каспия — так называемый «Восточный вопрос», причем, конечно, не в пользу Москвы. Или, если хотите, не в пользу «Третьего Рима».
Павел БОГОМОЛОВ,
кандидат политических наук