Продолжаем обзор крупнейших «геополитических» нефтепроводных систем на постсоветском пространстве
Железный аргумент
Планы по строительству большой нефтяной трубы от Западной Сибири на восток, с выходом на Тихий океан, появились еще в начале 1970-х годов. Предпосылок было несколько — наличие сырьевого ресурса (гигантский Самотлор наращивал добычу с опережением графика), потребность в драйвере для ускоренного развития советского Дальнего Востока, а также экспортные запросы Японии и других быстрорастущих «тигров» Юго-Восточной Азии.
В ответ на «вызов времени» Миннефтепром СССР совместно с Советом по изучению производительных сил при Госплане подготовил эскизный проект Восточного нефтепровода. На карте нефтепроводов СССР, изданной ЦРУ в 1977 году, эта труба обозначена пунктиром как проектируемый маршрут.
Есть популярный апокриф о том, что в 1974 году принципиальное решение о строительстве Восточного нефтепровода уже было на подписи у Брежнева, но якобы в последний момент вместо трубы решили строить… Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль (БАМ). Дело в том, что железная дорога, помимо экономического, имела еще и выраженный военно-стратегический компонент — на фоне весьма напряженных отношений с Китаем советский Дальний Восток активно милитаризовался.
С бухты-барахты
Спустя четверть века, уже в совершенно новых геополитических и геоэкономических условиях, идею большой восточной трубы реанимировал ЮКОС. «Мотором» этого мега-проекта стал лично глава компании Михаил Ходорковский, а главным партнером-контрагентом — китайский нефтегазовый гигант China National Petroleum Corp. (CNPC). Венцом этих усилий стало подписанное в июле 2001 года российско-китайское межправительственное соглашение «Об основных принципах разработки технико-экономического обоснования нефтепровода Россия—Китай (Ангарск—Дацин)».
Казалось бы, вопрос принципиально решен, но спустя полгода «Транснефть» представила альтернативный проект трубопровода с выходом на тихоокеанский нефтеналивной терминал, то есть, ориентированный, в первую очередь, на экспорт в Японию. Через год конкурирующие проекты были объединены под общим названием «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО): было предложено проложить трубу от Ангарска до нового нефтепорта (его предстояло построить) в бухте Перевозная недалеко от Владивостока, но при этом предусмотреть и ответвление трубы на Китай, до северо-восточного города Дацин, крупнейшего нефтяного кластера Поднебесной.
Проект был лихой, устраивал и «волков», и «овец» (и Японию, и Китай), но в первоначальном виде категорически не устраивал российских экологов — комиссия Минприроды РФ представленный проект зарубила. В частности, для специалистов была очевидной невозможность размещения конечной точки ВСТО в бухте Перевозная, в курортной зоне, рядом с Дальневосточным морским биосферным заповедником (единственным в стране) и заповедником «Кедровая падь», где в естественной среде обитают редчайшие амурские леопарды. Помимо экологических, тут были и логистические резоны: Перевозная — бухта мелководная, она не может принимать супертанкеры.
В феврале 2004 года «Транснефть» сменила отправную точку трубопровода с Ангарска на Тайшет, а конечную — с Перевозной на бухту Козьмина, названную в честь русского путешественника, флотского шкипера Прокофия Козьмина. Выбранная акватория была в значительно большей степени адаптирована под задачи крупного нефтеналивного терминала — бухта, расположенная недалеко от входа в огромный находкинский порт Восточный, ранее использовалась как гидропорт (аэродром для гидросамолетов) и пункт разделки морских судов на металлолом.
Планов громадье
31 декабря 2004 года, незадолго до новогоднего боя курантов, председатель правительства РФ Михаил Фрадков подписал распоряжение о строительстве ВСТО. Проект был разбит на два основных этапа.
Сначала первая очередь трубы протяженностью 2,7 тыс. км с семью нефтеперекачивающими станциями от Тайшета через Усть-Кут и Тынду (узловой пункт, «столица» БАМа) выходит на Транссибирскую магистраль в районе станции Сковородино в Амурской области. При этом трасса, максимально использующая бамовский коридор коммуникаций и существующую инфраструктуру, прокладывается с двух концов навстречу друг другу — из Тайшета и Сковородино — и стыкуется в районе Ленска.
После готовности линейной части в ключевой точке — Сковородино — нефтяной поток делится примерно пополам: часть сырья наливается в цистерны (для этого запланировано строительство перегрузочного терминала на два состава из 82 цистерн каждый) и отправляется по железной дороге в Козьмино, а оттуда на экспорт; другая часть уходит в 64-километровую трубу с подводным переходом через Амур до китайского приграничного города Мохэ, а затем по 1000-километровому нефтепроводу — до Дацина.
Естественно, одновременно с трубой должно начаться строительство нефтепорта Козьмино с 300-метровым наливным пирсом для загрузки танкеров водоизмещением от 80 тыс. до 150 тыс. тонн. Кроме того, для обеспечения электроэнергией всех нефтеперекачивающих, линейных, вспомогательных и социальных объектов ВСТО потребовалась прокладка 800 км линий электропередачи.
Одновременно Минприроды РФ получило особо важное правительственное задание «разработать программу геологического изучения и предоставления в пользование месторождений углеводородного сырья Восточной Сибири и Дальнего Востока». Это было принципиальным вопросом: для заявленной мощности трубы — 80 млн тонн нефти в год — с учетом длительного срока ее эксплуатации требовалась ресурсная база в несколько миллиардов тонн нефти, которых к моменту подписания постановления попросту не было.
Второй этап ВСТО — строительство нефтепровода Сковородино — Козьмино (ВСТО-2) и перевод грузопотока с железнодорожной транспортировки на трубопроводную.
Священный Байкал
Подготовка детального технического проекта трубы заняла ровно год, после чего проект был представлен в Ростехнадзор на государственную экологическую экспертизу и… снова единогласно «зарублен» экологами. Эксперты категорически не согласились с прохождением трубы на участке «Нижнеангарск — Кичера» вдоль берега Байкала на расстоянии 800 метров от уреза воды.
Проблемность байкальского участка была совершенно реальной — северное Прибайкалье является зоной рифтовых (глубоких, от поверхности земли до верхней мантии) разломов с сейсмичностью до 10–12 баллов по шкале Рихтера. Землетрясение такой силы легко рвет трубу любой прочности, даже со стенками тройной толщины, датчиками, заслонками, особо прочными сварными швами и различными защитными сооружениями, предлагаемыми «Транснефтью».
После разрыва из трубы большого диаметра в озеро за полчаса выливается примерно 3 тыс. тонн нефти, покрывающей пленкой половину поверхности озера, в результате чего 90% уникальной эндемичной флоры и фауны гибнет. Напомним, что Байкал — крупнейший в мире резервуар пресной воды, содержащий 80% пресноводных ресурсов России и 20% — мира.
Жители Прибайкалья все это прекрасно понимали, в связи с чем в Иркутске состоялся многотысячный митинг, наиболее массовый за весь постсоветский период. Местная элита во главе с губернатором Александром Тишаниным консолидированно присоединилась к мнению большинства населения области. Акции протеста прошли в Улан-Удэ, Томске, Екатеринбурге, Москве, Санкт-Петербурге и других городах страны. Ведущие ученые Сибирского отделения РАН написали письмо президенту, выступила с заявлением Общественная палата РФ. Высказали свою обеспокоенность ООН и UNESCO. Экологические организации Хабаровского края подали в Верховный Суд РФ иск об отмене распоряжения о строительстве трубопровода.
Вскоре выстрелил «главный калибр» — полпред президента в Сибирском федеральном округе Анатолий Квашнин написал Владимиру Путину развернутое письмо, в котором высказал свое несогласие с байкальским маршрутом и аргументированно предложил альтернативный вариант — южно-якутский.
Тем временем Владимир Путин слетал в Поднебесную, торжественно открыл Год России в Китае и подписал с китайскими товарищами декларацию об углублении взаимовыгодного сотрудничества. Китайцы в очередной раз подтвердили свою заинтересованность в получении нефти по ВСТО, и «Транснефть», несмотря на растущее сопротивление общественности, заработала с еще большим энтузиазмом, напоминающим, по словам Ленина, «административный восторг».
Норвегия или Нигерия?
22 марта и 5 апреля 2006 года Госдума, принимая Водный кодекс РФ во втором и третьем чтении, по предложению депутатов от Иркутской области внесла в документ принципиальную поправку о защите водоохранной зоны Байкала. Конкретную юридическую формулировку после согласования с экспертами и членами думского Комитета по природным ресурсам и природопользованию в своем письме в Госдуму предложил заместитель министра природных ресурсов РФ Валентин Степанков: «Водоохранная зона, прилегающая к озеру Байкал, включает в себя дельты рек, впадающих в озеро, и проходит по вершинам хребтов, склоны которых примыкают к озеру».
Итак, с учетом этого весьма четкого и научно обоснованного решения любое строительство в северном Прибайкалье на расстоянии менее 20 км от береговой линии озера запрещалось. На практике это означало пересмотр проекта ВСТО и перенос маршрута трубы далеко на север, за Северо-Муйский хребет, что требовало существенного дополнительного финансирования (при том, что и в «байкальском» варианте затраты составляли круглую сумму — около 12 млрд долларов).
Глава «Транснефти» Семен Вайншток пожаловался президенту России на саботаж стратегически важного инфраструктурного проекта со стороны Минприроды. Виновником назначили Степанкова, хотя прохождение Водного кодекса в Госдуме курировал не он, а заместитель министра экономики РФ Андрей Шаронов. Степанков, один из самых опытных и титулованных чиновников страны, прошедший огонь, воду и медные трубы —- он был и генеральным прокурором РФ, и депутатом Госдумы, и заместителем полпреда президента в Приволжском федеральном округе, и заместителем секретаря Совета Безопасности РФ — стал готовиться к неминуемой отставке. Отметим, что после отставки 55-летний Степанков на госслужбу уже не вернулся. Один из наиболее маститых российских экологов, доктор географических наук Евгений Шварц дал по этому поводу примечательный комментарий:
— Степанков был единственным грамотным чиновником, действительно болеющим за охрану окружающей среды. Он мог бы повести нас в сторону Норвегии, а без него мы пойдем в сторону Нигерии.
Вскоре произошло беспрецедентное событие — Госдума каким-то невообразимым образом, вопреки своему регламенту, законам и конституционным нормам вернулась к обсуждению уже принятого Водного кодекса (!) и приняла поправку, снимающую законодательные ограничения на строительство вблизи Байкала.
Григорий Волчек
(Окончание следует)