В июне 1932 года в Мюнхене состоялась встреча Адольфа Гитлера, тогда еще не канцлера, но уже вождя рвавшейся к власти нацистской партии, с двумя высокопоставленными представителями крупнейшего нефтехимического синдиката I.G. Farben Industry. Индустриалы пожаловались на травлю концерна реакционной прессой и молодчиками-штурмовиками под предлогом его близости к «могущественному еврейству», то есть в русле антисемитизма.
От гидрогенизации на Рейне до… крекинга в Плоешти
Если бы беседа пошла по типично-гитлеровскому сценарию и увенчалась вспышкой характерной для автора «Майн кампф» антисемитской ярости, — жалобщикам было бы несдобровать. За несогласие с диким «шовинизмом под свастикой» уже поплатился и ряд наук, и множество секторов национальной экономики. В общем, пострадали те, кто был «слишком тесно связан» с этносом, ненавистным нацистской клике. Так, в пух и прах разносились фашистским отребьем имущественные аспекты потребительских сфер хозяйственной системы — от розничной торговли до ювелирной отрасли.
Поносились, растаптывались и подвергались проклятиям прогрессивные исследования ученых — от ядерной реакции до теории относительности. Это и многое другое едко именовалось недоучкой с венских окраин «еврейскими штучками»! Но вот вдруг — попытки НСДАП дискриминировать «чужаков» в сфере нефтепереработки, большой химии. На сей раз, забыв о ругани, фюрер заговорил в неожиданно-примирительном тоне. Но почему? Не сказалась ли особая озабоченность «факельщика» очередного европейского пожара острой нехваткой современных видов топлива для развязывания будущей агрессии?
Так или иначе, собеседник двух бизнесменов плавно вошел в безмятежное состояние духа и ни на что не обижался. Опоздав на встречу, Гитлер сначала хотел уделить посетителям партийной штаб-квартиры полчаса. Но беседа так увлекла его, что продлилась впятеро дольше. Умалчивая о «могущественном еврействе» и даже поддерживая амбиции гостей, лидер нацистов по-деловому перевел общение с ними в совершенно иную — технологическую плоскость. «Экономика страны, идущей к независимости, невозможна без нефти, — заявил он. — Но поначалу нам не будет ее хватать. Поэтому автомобильное топливо германского производства должно стать реальностью, даже если это требует жертв. Итак, надо продолжать работы по гидрогенизации угля».
…Размешать дорогой синтетический бензин немецкой марки с бензином из сырой нефти помогло немцам вовлечение в молох войны боярской Румынии с ее кладовыми близ Плоешти. С началом Второй мировой в 1939-м англичане бомбили Плоешти со своих аэродромов на средиземноморском острове Крит. Лишь оттуда британские ВВС могли долетать до нефтепромысла в Карпатах. Дабы покончить с этим, фюрер приказал в конце мая 1941 года захватить Крит, высадив там многочисленный воздушный десант. Но приземлявшихся по плану операции «Меркурий» парашютистов расстреливали с земли из пулеметов, и немцы потеряли 3627 солдат погибшими и 2594 — ранеными. Хотя и наградив своих военачальников, Гитлер далее запретил использовать свои ВДВ в крупных операциях — во избежание столь же тяжелых потерь.
Впрочем, румынский даунстрим наслаждался обещанной рейхом тишиной недолго. Уже в июле 1941 года, с началом Великой Отечественной, авиация Черноморского флота «точечно» бомбила Плоешти. А в 1944-м, на гребне победоносной для СССР Яссо-Кишиневской операции, на Плоешти вновь налетели армады наших западных союзников. Вермахт откатился в Венгрию. И опять, словно в 1932-м, правившая Германией клика, как и подвластная ей пресса, хвалили «плюсы» искусственной гидрогенизации «рурского уголька».
За полгода до падения Парижа французы целятся в… Баку!
…Начало 1940-го. До прорыва вермахта во Францию, захвата Парижа и его полного поражения под натиском нацистского «блицкрига» остается меньше пяти месяцев. Но французский Генштаб с упорством, достойным лучшего применения, собирается нанести авиаудары по… перерабатывающим заводам и промыслам Советского Азербайджана! При этом — заметьте — Франция уже пребывает с сентября 1939-го в состоянии войны с «третьим рейхом». Между тем в состоянии конфликта с СССР галлы не находятся; но они готовятся бомбить не Рур, а кладовые Каспия! Те самые месторождения, которым было суждено через полтора года питать богатствами своих недр сражающуюся Красную Армию. И снабжать ее вплоть до взятия Берлина, благодаря чему униженная Франция смогла, наконец, вернуться в число великих держав.
Сегодня, «ничтоже сумняшеся», СМИ Пятой Республики вопрошают: для чего, интересно, нужна «коварной России» военно-воздушная база Хмеймим в Сирии? А вам для чего нужны были аэродромы в этой же стране, бывшей к тому же под французским протекторатом? Ведь оттуда, из Сирии, как раз и должны были взлетать в 1940-м бомбовозы, призванные брать курс на Баку…
…Преподается ли в школах Франции этот наглядный пример «апшеронской слепоты» тогдашних политиков и генералитета на Сене? Изучается ли он как удручающий урок геостратегического безумия западных элит? В этом, увы, приходится сильно усомниться. Сами посудите: еще весной и летом 1939-го, ведя консультации в Москве «вроде бы» о европейской безопасности перед лицом фашистской экспансии, прибывший из Парижа генерал Думенк завел вместе с английскими союзниками переговоры о целесообразности альянса со Сталиным в безнадежный тупик. И ведь дело, как известно, увенчалось… подписанием советско-германского Договора о ненападении от 23 августа.
Вместе с тем опасность прорыва Германии на запад с осени 1939-го резко возросла. Но, как радовались на Сене будущие коллаборационисты, лучше оказаться под фюрером или самим чертом, чем наблюдать, как «славянский колосс», раздвигая плечи, встает во весь рост. Так пусть же «третий рейх», усилив свою мощь на Атлантике, ударит по России. Откуда взялась в Париже генетика закоренело-антимосковских планов, которая на поверку оказывается умопомрачением? Уж не с момента ли нашествия «двунадесяти языков» в 1812-м? И вот именно эта размытая грань между злобной расчетливостью и сумасшествием может подвести своих адептов и в будущем, вы не находите?!
На что ни ссылайся…
В 1940-м зачинщики так и не начатых авиарейдов на Азербайджан могли оправдываться тем, что безбожные Советы помогают-де Берлину поставками сырья, которые надо срывать. Ну и что? Бейте же по Гитлеру, тем более что против него вы якобы уже воюете. Нет, куда там! Кроме того, можно сказать, что речь идет о помощи финнам в ходе (по Твардовскому, «незнаменитой») зимней войны на Карельском перешейке. Что ж, в Хельсинки пару лет спустя четко оценили былую бакинскую нацеленность французских генштабистов. Но оценили по-своему, подключившись силами батальона «Норланд» и ряда других частей к кавказскому походу Гитлера в направлении Баку.
И ведь это — в канун того, как французская добровольческая эскадрилья «Нормандия» (позднее полк «Нормандия-Неман») вступила на Восточном фронте в дуэль с асами «Люфтваффе», заправляя «Яки» горючим из «черного золота» Каспия… Оседлавших тем временем перевалы «финнов больше было не удержать, — писал в дневнике штурмбаннфюрер Мюленкамп, командир батальона «Викинг». — Часто можно было заметить, как они, выхватывая свои особенные финские ножи, кидались на вражеских солдат». В общем, «страсть как была нужна» стране Суоми, а не только Германии, каспийская нефть(!).
Даже когда немцы отступали с Кавказа, «снова финский добровольческий батальон войск СС доказал свою верность, подтвердив это пролитой кровью, — пишет ветеран «Битвы за нефть», отраженной в одноименных мемуарах, Вильгельм Тике. — До мая 1943 года в соединении «Викинг» погибли 255 финнов. Многие умерли от ранений в тылу. Когда летом 1943-го по желанию маршала Маннергейма батальон был расформирован, а служившие в нем отправлены на родину, — многие финны с неохотой выполняли это решение».
Тост за американскую «нефтянку»
Хорошо еще, что к югу от Закавказья, а именно в нестабильном Иране, было летом 1941 года реализовано единственно верное решение Москвы и Лондона: разделить Персию, в соответствии с имевшимся договором, на две зоны «превентивной» оккупации. И обезопасить тем самым союзнические железнодорожные поставки в СССР, среди которых были, кстати, партии жизненно необходимых нефтепродуктов из иракского порта Басра. Как знать, если бы это не было вовремя сделано, — не хлынули бы из Ирана на Апшерон с диверсионно-поджигательскими целями толпы агитаторов? Тех самых псевдодервишей, деды которых подорвали нефтяную отрасль царской России своими актами саботажа в хаосе Первой русской революции 1905 года?..
…По союзнической программе ленд-лиза, да и по коммерческим сделкам, Соединенные Штаты, судя по американским источникам, доставили в СССР значительный объем нефтепродуктов для Красной Армии — 2,159 млн тонн. Высокооктанового бензина было получено 1,32 млн тонн, из которых почти половина обладала высочайшим октановым числом — свыше 99. Разумеется, Сталин, принимая в августе 1942 года в Москве прибывшего с визитом премьера Черчилля (только что пролетевшего из Ирана над Каспием), еще не мог предвидеть этих окончательных цифр — война-то была в самом разгаре.
Но, зная привычку британского премьера делиться впечатлениями о своих турне в письмах президенту Рузвельту и к тому же располагая отличными фронтовыми оценками «студебейкеров», «доджей», «виллисов» и прочей заокеанской техники, а также топлива, глава Госкомитета Обороны публично высказался и об этом. Расширил, иными словами, тематику застольного общения с англичанами и отличился в этом смысле как мудрый тамада. Во всяком случае, Сталин не преминул воспользоваться банкетом в честь гостя из Лондона, чтобы похвалить… бензин из США! Судя по ряду западных изданий, Верховный Главнокомандующий предложил, в частности, такой тост: «Эта война — война моторов и горючего. Я пью за американскую автомобильную индустрию и американскую нефтяную промышленность!».
Японцам тоже нужно «черное золото», но не с Кавказа
Японские офицеры-наблюдатели любовались тем временем сияющими кавказскими вершинами сквозь окуляры биноклей, находясь в наступающих (до поры — до времени) боевых порядках вермахта. Но в войну с Советами Страна Восходящего солнца не вступала. Не вступала вопреки союзническим увещеваниям фюрера, который, перебравшись с середины 1942-го в новую ставку под Винницу, многие месяцы плел «евразийские интриги» именно оттуда. Фактически Гитлер превратил Винницу почти на полгода в военно-политический центр рейха вместо «Волчьего логова» под Кенигсбергом.
Ну а в «робости» Токио на советском направлении Берлин должен был винить… разве что самого себя. Можно ли было, спотыкаясь о крепнущую оборону отрогов Кавказа, думать, что японцы-де уже забыли о том позоре, который был порожден для них в 1939-м подписанием «пакта Молотова-Риббентропа»? В ту пору лицемерные эмиссары фюрера навестили Кремль после разгрома императорской армии генералом Жуковым на монгольской реке Халхингол. Но как же это так, возмущались в Токио: мы, друзья рейха, терпим поражение от русских, на которых наши союзники-нацисты не станут нападать? Так чего же, недоумевали японцы, стоит на фоне соглашений рейха со Сталиным пресловутый Антикоминтерновский пакт, который, казалось бы, навек сплотил своей «железной осью» немцев с Токио и Римом?
Нет уж, откликнуться в 1942-м с Дальнего Востока на призыв «вождя национал-социализма» и поддержать «как бы встречным ударом в Приморье» его рискованный поход за нефтяными богатствами Майкопа, Грозного, Баку, а затем еще и Персии, Япония опасалась. Потому и отделывалась туманными обещаниями. Но это не значило, что к нефти и ее роли в войне самураи были равнодушны. Так, углеводородные кладовые Юго-Восточной Азии, в первую очередь Индонезии, оставались для них вожделенными маяками.
Осознав накануне подписания (13 апреля 1941 года в Москве) советско-японского Договора о нейтралитете, что Токио, готовясь к дуэли на Тихом океане, нуждается в «черном золоте» из любых источников, Сталин поступил по-своему. Он ответил японцам внешне щедрым топливно-сырьевым жестом, решив выделить — по запросу прибывшего в СССР министра иностранных дел Японии Мацуоки — 100 тыс. тонн советской нефти. Как видите, совсем не мало по тогдашним меркам. Но поставки обещаны не просто так, а в обмен на отказ островной державы от ее требования: отдать под императорскую юрисдикцию северную часть Сахалина. Договорившись о вышесказанном и о многом другом, генсек ЦК ВКП(б) неожиданно появился на… Ярославском вокзале — лично проводить Мацуоку, направлявшегося далее в Берлин(!).
Сегодня трудно сказать, уважаемый читатель, как бы восприняла в 2024-м грузинская оппозиция, стремящаяся любым путем попасть в Единую Европу, забытые ныне слова Сталина, прозвучавшие на перроне в апреле 1941-го. «Вы азиат и я азиат.., — говорил советский лидер, обняв гостя в присутствии германского посла в СССР графа фон Шуленбурга. — Если мы будем вместе, — все проблемы Азии могут быть решены». Мацуока охотно вторил, тем более что к тому моменту его сильно напоили, да и поезд задержали на час…
Горючая смесь ультиматумов и демаршей
Давайте же представим себе, что в ноябре предыдущего, довоенного для СССР 1940 года Гитлер, презрев условности статуса, проводил бы на вокзал уезжавшего из Берлина домой главу советской дипломатии Молотова. Да еще стал бы с ним гостеприимно выпивать в вагоне, дабы обмануть сталинского наркома своим «дружелюбием». Такое не могло произойти ни при каких обстоятельствах! Ибо заносчиво-фанфаронское пруссачество (не только над штабными картами, но и в протокольной хронике) — за версту отдает сильно возвеличенной самовлюбленностью, да еще с «замахом» на гениальность. А также пахнет статикой, неспособностью к поведенческой импровизации и, в конечном счете, возведенной в абсолют неисправимо-юнкерской тупостью…
…Впрочем, вернемся к теме нефти и нефтепродуктов для Токио, рвавшегося в начале 1940-х к континентальному господству. В ноябре 1941-го, когда к Москве вышли войска фельдмаршала фон Бока, группу советских агентов направили в Соединенные Штаты с целью максимально посодействовать втягиванию Америки во Вторую мировую войну хотя бы на Тихом океане. С помощью ценных контактов в Госдепартаменте, Минфине США и, особенно, в Еврейском конгрессе нашим разведчикам довелось подробно «просветить» собеседников не только по вопросу о назревавшем «холокосте» в Европе.
Главное — удалось продвинуть составленный в Москве текст ультиматума Вашингтона в адрес охваченного милитаризмом Токио. Из текста явствовало, что, пока императорская армия не покинет оккупированные районы Китая, — о продолжении американских поставок нефтепродуктов в Страну восходящего солнца не будет и речи. Когда этот демарш достиг дворцовых стен на другом берегу Тихого океана, японцы окончательно убедились: большой войны не дано избежать. Без захвата топливных мега-ресурсов за пределами «родного архипелага» неподвижно замрут авианосцы, палубная авиация, танки — вся броневая мощь претендентов на создание «единой и великой Азии».
С учетом сказанного неясно лишь одно: почему японцы проигнорировали нефтяной фактор войны 7 декабря 1941 года, когда они вероломно ударили силами своей эскадры по гавайской базе ВМС США в Перл-Харборе?
Резервуары Перл-Харбора сохранились чудом
Разгромив островной форпост ВМС США двумя волнами авианалетов, японское командование все же совершило тяжелую ошибку. Крейсер «Аризона» и другие боевые единицы беспомощно дымились и тонули, но важнейшая итоговая фаза атаки не была выполнена. Вопреки не просто просьбам, а мольбам ободренных удачей японских летчиков, достигший первоначального успеха адмирал Нагано не послал третью волну самолетов на крупнейшее нефтехранилище американского флота.
А ведь углеводородный фактор был одной из причин войны! Но о нефти-то и забыли. Быть может, в канун Перл-Харбора о ней не звучало в Стране восходящего солнца никаких упоминаний? Ничего подобного. На серии совещаний говорилось о сохраненной в 1905 году складской инфраструктуре царской армии на Дальнем Востоке, благодаря чему Санкт-Петербург мог все еще воевать с Японией… 36 лет спустя (перед операцией «Гавайи») ветеран милитаристского лагеря Токио адмирал Ямамото сетовал на былую ошибку императорского флота в Порт-Артуре: атаку не довели до конца, и свезенные со всей России ресурсы, в том числе горы угля, остались нетронутыми.
И все же в последний момент даже старик Ямамото недопонял (в декабре 1941-го), что уцелевшие запасы жидкого топлива на острове Оаху — важнее сожженных кораблей под звездно-полосатым флагом. Каждый баррель был завезен на Гавайи с материка. Горючее доставлялось долго — годами. Новые поставки могли прийти лишь из Калифорнии — за тысячи миль. «У нас было 4,5 млн баррелей нефти, а резервуары можно пробить простыми японскими пулями калибра 12,7 мм, — писал адмирал Нимитц, ставший командующим американским флотом на Тихом океане. — Если бы японцы уничтожили (те стратегические — Авт.) резервы, война продлилась бы на два года дольше».
Но это, так сказать, — ретроспективные расчеты. А сразу после 7 декабря 1941 года в настроениях американцев и японцев было одно: ярость! Кстати, она проявилась и на советской земле — в тыловом Куйбышеве, куда в разгар битвы за Москву эвакуировались не только правительственные учреждения СССР, но и дипкорпус, а также собкоры зарубежной прессы. Доходило в ту пору до форменных кулачных побоищ. «Когда пришли известия о нападении японцев на Перл-Харбор, — свидетельствует Илья Эренбург (который тоже временно работал в выездной — самарской редакции «Красной звезды»), — американцы в «Гранд-отеле» подрались с японскими журналистами».
Сначала детективный фарс, а уж потом — драма
Нефтехранилища англо-американских войск после высадки в Нормандии 6 июня 1944 года то и дело становились невыдуманными сценами для, казалось бы, совершенно неправдоподобных сюжетов. По уровню своего шумного «паблисити» на передний план вышло поначалу пленение бравыми ребятами из-за океана группы немецких диверсантов и профессиональных «киллеров» в двух шагах от одной из топливных баз под звездно-полосатым флагом.
По приказу Гитлера группа злодеев была подготовлена ветераном тайных операций Отто Скорцени. Собрав спецотряд из соотечественников, которые до войны жили в Британии, США или Канаде и, соответственно, говорили по-английски без акцента, эсесовский мастер тайных вылазок во вражеских тылах дал им секретное поручение. Требовалось проникнуть на трофейном американском бронетранспортере за линию фронта, добраться до штаба командующего союзным экспедиционным корпусом в Европе генерала Дуайта Эйзенхауэра и… ликвидировать его.
Неподалеку от ставки будущего президента США была развернута на обочине шоссе тыловая АЗС. Притормозив, чтобы заправиться, переодетые в форму Пентагона немцы заказали «порцию» горючего. Но, представьте себе, вместо грубо-солдатского словечка «гэс» они по-школярски четко произнесли слово «петрол», а затем еще и добавили «гэзолин» — словно из классического Оксфордского словаря. Дежурный американский сержант-заправщик тут же заподозрил неладное и сообщил о странных «фронтовиках» куда следует; и через минуту их скрутили. В общем, так и не добрались подопечные Скорцени со своими бесшумными пистолетами до генеральской ставки.
Но это, так сказать, частно-детективный эпизод. А настоящий бросок к крупнейшим резервуарам с американскими нефтепродуктами на европейском берегу вермахт, как известно, совершил на исходе 1944-го в ходе своего предрождественского наступления в Арденнах. Немцы целились на порт Антверпен в Бельгии с его складами завезенного из США горючего. Собственно, оно и было вожделенным ориентиром для рейха, пытавшегося — на захваченном бензине — затянуть войну во что бы то ни стало.
Агонию рейха предрешили не Арденны, а Зееловские высоты
Что ж, поначалу нацистский прорыв удался, и трагическая гибель тысяч пленных американцев (в классически-расстрельном стиле фашистских изуверов) должна была, по берлинской задумке, парализовать волю противника к продвижению в сердце рейха. Но немецких танкистов подвели изъяны собственной разведки. Они не воспользовались даже ближайшим складом американского топлива, ничего о нем не зная. А уж до Антверпена фашистам добраться тем более не удалось — Эйзенхауэр умело восстановил оборону, тем более что «тигры» и «пантеры» с белыми крестами на бортах застряли в снегу со своими пустыми баками. Так и пришлось хваленому вермахту заканчивать самый страшный вооруженный конфликт в истории человечества на полуголодном бензиново-мазутном пайке.
А вот американцы уже планировали наступление «нефтяного века» на долгую перспективу. Сейчас мало кто помнит: куда вылетел президент США Рузвельт, пожав на прощание руку Сталину после исторической февральской (1945 года) встречи «Большой тройки» в Ливадийском дворце на побережье Крыма. Из Ялты президентский самолет доставил американского лидера прямиком к Суэцкому каналу, где состоялась встреча, предопределившая углеводородный бум второй половины ХХ века. Рузвельта приветствовали на корабле ВМС США Quincy, стоявшем на египетском рейде. Другой корабль, Murphy, пришвартовался к флагману с почетным гостем на борту. Кто это мог быть? — наверняка спросите вы. Монарх нефтеносного королевства пустынь Ибн Сауд. Отныне судьбу и предназначение несметных подземных кладовых Аравийского полуострова можно было, согласитесь, считать предрешенными.
Ну а в Европе пока еще гремела канонада, о которой и десятилетия спустя будут по-прежнему вспоминать полководцы Второй мировой. Давая в 1965-м интервью в Чикаго вашингтонскому журналисту Эдварду Фольянцу, Эйзенхауэр с гордостью заявил: «Германия потерпела полное поражение после битвы в Арденнах… К 16 января все было кончено, и любой разумный человек понял, что это конец… От всякой весенней кампании следовало отказаться. Война кончилась бы на 60 или 90 дней раньше».
«Не могу с этим согласиться», — возразил один из подлинных творцов антифашистского триумфа — маршал Победы Г.К. Жуков. В «Воспоминаниях и размышлениях» он пишет: «Согласно рассуждениям Эйзенхауэра, выходит, что советские войска должны были в январе 1945 года тоже отказаться от весенней кампании. Это значило закончить войну, не достигнув ни основной военно-политической цели, ни даже границ фашистской Германии, не говоря уж о взятии Берлина. Короче говоря, сделать то, о чем так мечтал Гитлер и его окружение, сидя в подземельях Имперской канцелярии…».
…Зееловские высоты, обрамлявшие полукруглым валом последний рубеж организованной обороны вермахта у ворот Берлина, хотя и ниже воспетого американскими историками Арденнского нагорья, но их взятие советскими войсками под командованием Жукова означало в сотню, тысячу раз больше.
Эпилог
По приказу маршала в ту роковую для нацистов ночь со всего фронта свезли на сравнительно узкий участок добрую сотню имевшихся в наличии зенитных прожекторов. Требовалось одновременно включить их и направить губительный для противника свет, что называется, по назначению. Для чего, конечно, понадобилось немало горючего. Мазут из родной для наших бойцов каспийской нефти привел в действие генераторы, а уж те — адские для врага сгустки сияющих лучей. Фатальная слепота преступного гитлеровского режима, годами пытавшегося лишить зрения всю Европу и мир, стала в часы финала понятием не образным, а буквальным — физически ощутимым и назидательным на многие, очень многие годы вперед.
Павел Богомолов
Кандидат политических наук