Переход Москвы к открытому продвижению и отстаиванию приоритета традиционной энергетики как минимум на ближайшие два-три десятилетия успешно завершен. Выступление Владимира Путина на пленарном заседании Российской энергетической недели, да и ответы президента на серию острых вопросов, окончательно подтвердили: в анализе злободневных проблем ТЭК руководство РФ откровенно и само с собой, и с внешним миром. Откровенно хотя бы в том, что «ведущую роль в ближайшие 20-25 лет будут играть углеводороды». Да что там углеводороды, если и углю — в топливной стратегии Кремля и большого российского бизнеса — возвращен его авторитетный статус. «Еще 10 лет назад мало кто верил в перспективы этого энергоносителя, но спрос на него растет», по оценке Путина, особенно в азиатско-тихоокеанском регионе. Иными словами, стартовавшая осенью 2016 года на Всемирном энергетическом конгрессе в Стамбуле реставрация сбалансированного подхода к основным — на сегодня — энергоносителям, пройдя заметные вехи на Петербургских форумах, кемеровском заседании Президентской комиссии по ТЭК и на других мероприятиях, увенчалась ныне своим бесспорным смысловым пиком. Не отрицая, а, наоборот, подчеркивая и приветствуя прогресс альтернативно-чистой энергетики, особенно возобновляемых источников энергии, тепла и света, Москва, тем не менее, призывает не торопиться с этим процессом искусственно — не форсировать его в ущерб нефти, газу и углю. Спрашивается, почему?    

Не архаика, а просто реализм

Один блок невыдуманных причин здорового топливного консерватизма Кремля очевиден. Он ясен, в том числе, для зарубежных гостей отраслевого собрания, оживленно дискутировавшего в столичном Манеже с 3 по 6 октября. Собственно, Путин как раз и перечислил, причем весьма рельефно, эти «тематические мотивы» как для соотечественников, так и для сотен представителей 70 иностранных компаний и международных организаций.

Прежде всего, 30-процентный прирост потребностей человечества в использовании разнообразной продукции ТЭК произойдет на протяжении двух ближайших десятилетий в условиях, когда около двух миллиардов землян еще не имеют полноценного доступа к источникам какой-либо энергии вообще. А ведь уже к 2030 году население планеты может возрасти с недавней 7-миллиардной планки до 8 миллиардов. Так как же, откровенно говоря, можно всерьез ожидать, что к «новоселам Земли», обитающим, главным образом, в странах «третьего мира», энергия сразу явится в виде новомодных трансформаторов морского прибоя или солнечных батарей, а не в форме элементарной канистры с дизельным топливом для устаревшего, но надежного сельского движка где-нибудь в Сахаре или Амазонии?

Между тем по ряду видов углеводородного сырья, как наглядно показала Неделя, мистически тиражируются время от времени заниженные прогнозы роста спроса. Кто и зачем это делает? Не до конца понятно. Мы были свидетелями голословных предсказаний заинтересованности мирового рынка СПГ к 2030 году на уровнях до 500-560 млн тонн. Однако теперь ясно, что серьезные прогнозы должны исходить из вероятности 700 млн тонн — такой вывод можно сделать из выступления Леонида Михельсона на пленарной сессии в рамках Российской энергетической недели. Или еще пример: годами отстаивалась мнимая обреченность рыночно-ценовых графиков котировки сжиженного газа: вечно повторять колебания нефти. Но и это ошибка. Прогнозы конъюнктуры СПГ вскоре не будут даже отдаленно напоминать частоту взлетов и спадов иных углеводородов. В общем, рождается особая, обладающая собственными законами развития, отрасль экономики РФ.   

…Во-вторых, как дал понять а российский лидер, не приходится надеяться и на казавшееся неудержимым развитие ядерного ТЭК. «Ряд стран, — сказал Путин, — добровольно ограничивает развитие атомной генерации». И ведь не каждая из них страдает от землетрясений и цунами, как зона вокруг покрытой трещинами японской АЭС в Фукусиме. Франция не ведает ни о морских волнах-гигантах, ни о подземных толчках; но в 2018 году она остановила реализацию планов строительства ядерных реакторов и повышения отдачи старых объектов этой же отрасли. Уж не подействовали ли на Париж вынужденные остановки реакторов в Швеции жарким летом, когда редкий в Скандинавии зной заставил потомков викингов вспомнить о весельных варяжских ладьях и парусных фрегатах позднего средневековья?

В-третьих, даже мечтающим о светло-экологичном будущем «топливным прогрессистам» пора перестать смотреть на «черное золото», «голубое топливо» и «уголек» с былым презрением борцов за безотходность отрасли. Как отметил Путин, «и традиционная энергетика не будет стоять на месте». Не будет благодаря не только плюсам вторичного эшелона ТЭК — новых систем отопления или улучшенной нефтепереработки… Оратор говорил и об исходных звеньях нефтянки: «Совершенствование технологий разведки и добычи делает трудноизвлекаемые запасы нефти и газа более доступными, в том числе это касается и энергетического потенциала Арктики».

В-четвертых, сегодня уже неверно говорить, что все больше сжигать бензина, дизеля, печного топлива или антрацита приходится повсюду якобы в непомерных объемах. И уже, мол, поэтому в приверженности привычным видам топлива в растущей мере отражается реакционность и невероятная косность. «…Ключевой тенденцией, — говорит Путин, — станет снижение энергоемкости экономики, прежде всего за счет массового использования современных технологий. Это хорошо видно на примере двигателей внутреннего сгорания. Если еще только двадцать лет назад автомобиль расходовал на сто километров пути в среднем 12,2 литра бензина, то сейчас — 8,5 литра бензина, то есть (потребление сократилось) почти на треть (31%).

Углеводороды становятся символами… прогресса

Любопытно, что даже ведущий пленарной сессии Райан Чилкоут (телекомментатор и спецкор PBS News Hour), который, судя по его вопросам, не особенно симпатизировал российскому президенту, включил в свои высказывания мысль, очень близкую к рассуждениям Путина.

Речь шла об особенно выгодном для объективных аналитиков дорожном измерении нарастающего в ТЭК позитива. «Правительства по всему миру, — сказал Чилкоут, — борются с изменениями климата вне зависимости от того, что думают Дональд Трамп и США о Парижском соглашении; транспорт становится более эффективным в потреблении топлива, появляются новые транспортные средства. Они трансформируют наше общество в масштабах, которые сложно было бы представить не так давно. Многие предсказывают десятилетие роста в предстоящие годы». Не правда ли, добрый отклик с Запада на суждения московских кураторов ТЭК не только об энергетике в целом, но и об углеводородном ренессансе?

…В-пятых, если продолжать изложение путинских тезисов, углеводороды не меньше возобновляемых источников генерируют столь важный сегмент НТР, как цифровизация. (Добавлю от себя в качестве примера: предстоящее «сжатие» — в отечественном апстриме — проектной сейсмики из двух этапов всего в один (2D), по которому, благодаря улучшенно-комплексному взгляду на миллионы цифр, удешевляется разведочный цикл, — отнюдь не выдумка). «Быстрая обработка колоссальных объемов информации и искусственный интеллект, внедрение «умных» энергосетей позволяют системно анализировать выработку и потребление энергии, — добавил президент РФ, — и в перспективе существенно уменьшить себестоимость энергоресурсов, повысить эффективность их использования и снизить потери».

Но и это еще не все, ибо в ряде областей нефть и газ не просто поспевают за бурным прогрессом альтернативных энергоисточников, а даже обгоняют их, особенно в сфере энергетической взаимозависимости и безопасности государств. Среди прорывных интеграционных сфер углеводородного ТЭК в трансконтинентальной плоскости — целые ареалы смелых инициатив. По своей географии многие из них превосходят образцы международных партнерств создателей ветровых генераторов, геотермальных мощностей, солнечных батарей или электростанций на биомассе…

«Идет интеграция региональных рынков», — напомнил с трибуны Недели авторитетный российский оратор. «В традиционные логистические цепочки встраиваются новые маршруты доставки энергоресурсов, в том числе имею в виду Северный морской путь и «Шелковый путь».

Кстати, еще одним шагом в топливном измерении Севморпути стал старт взаимодействия морских портов и связанных с ними мощностей с новым железнодорожным коридором «Северный широтный ход» и направлением Бованенково — Сабетта. Информация об этом, прозвучавшая из уст главы РЖД Олега Белозерова на панельной сессии в Манеже, почти совпала по времени с докладами губернатора ЯНАО Дмитрия Артюхова и министра природных ресурсов и экологии РФ Дмитрия Кобылкина на совещании в правительстве. Итак, нацеленность грузоперевозок на проекты СПГ, прочно опирающиеся на 10 трлн кубометров разведанных запасов заполярного газа, в том числе на Ямале и Гыдане, — это и горячая тема для международных форумов, и, вместе с тем, служебная — четко контролируемая и нацеленная на экспорт тематика для ряда федеральных и региональных госорганов России.

То, о чем почти не говорилось

Итак, первым же ощутимым плюсом форума под сводами Манежа стал поддержанный гостями призыв: продлить углеводородный век в разумном, технологически усовершенствованном формате. Продлить на два-три десятилетия хотя бы потому, что, по сути, он не так уж плох. Но ведь существует и еще один сильный аргумент в пользу столь осмысленного консенсуса, хотя этот довод «панелистами» не озвучивался.

Не озвучивался же он хотя бы потому, что изложить его полностью и внятно стало бы равносильно раскаленному информационному вбросу. Это было бы воспринято залом наверняка настороженно, а кое-кем — даже как угроза. Между тем угрожать в Москве, как известно, не любят, и правильно делают. Тем более что преждевременное сворачивание углеводородной эпохи в духе пресловутого «соскакивания с нефтяной иглы» оказалось бы прологом к крайне опасной, вакуумной ситуации планетарного масштаба. И, весьма возможно, стало бы не только периодом острейшего энергетического дефицита, но и прологом к войне. О чем же, собственно, идет речь?

С одной стороны, как признал в своем выступлении глава фонда «София Антиполис», председатель совета директоров Российского технологического фонда (RTF) Доминик Фаш, на фоне бурного нарастания потока топливных новаций надо готовиться к краткосрочным, эпизодическим неприятностям. «Мы, например, пока еще не видели вспышек международного терроризма в ТЭК, — сказал он, — но они возможны в будущем». Возможны, в том числе, из-за побочного воздействия инноваций, призванных вроде бы облагородить традиционную энергетику — отодвинуть ее с помощью новинок подальше от уязвимости перед лицом сепаратистских атак и многого другого. А что на деле? Цифровизация, наряду с плюсами, несет в себе угрозу разоружения информационной базы отрасли и ее активов перед происками умелых, высокообразованных злоумышленников или целых преступных синдикатов.

«Представьте себе», — продолжал Фаш, — «нападение на межконтинентальную энергетическую сеть в открытом море. Это ведь станет кошмаром! Много работая в Казахстане, я тесно взаимодействую с командой Касперского в обеспечении коммуникационной безопасности ТЭК… Тем временем давайте посмотрим, сколь пристально отслеживает эти же проблемы Китай, в том числе далеко за пределами своих рубежей. Вот, к примеру, предполагаемые маршруты Нового «Шелкового пути» по просторам Евразии. Иногда мы удивляемся: почему те же китайцы, вроде бы ни с того, ни с сего покупают доли в электродистрибьютерских компаниях или системах связи, которые, на первый взгляд, им даже не нужны? Так вот, я вам скажу зачем. Пекин верно страхуется с прицелом на тот день, когда с его добычных активов или генерирующих мощностей (в том числе даже в таких далеких местах, как Африка или Бразилия) пойдут потоки энергоносителей; и допустить их обрыв диверсантами «хакерского типа» будет крайне нежелательно».

Впрочем, при всей правоте этих суждений, речь в данном плане идет лишь о частностях — об опасениях фрагментарного типа. А ведь есть и глубинно-смысловые угрозы для ТЭК как такового. Зияют глубокие трещины в теории и практике чрезмерного стимулирования альтернативных энергоисточников, возникшие минувшим жарким летом, и не только в Европе. На мой взгляд, они подтвердили прогноз венесуэльского политолога нефти Карлоса Росси, с которым автору этих строк довелось тесно сотрудничать в период работы в Каракасе в 2005–2010 годах. Написав и издав при поддержке национальной нефтегазовой корпорации PDVSA интересную книгу El Epilogo Del Petroleo, коллега выдвинул в своей монографии оригинальную научную концепцию.

Гласит же она о необходимости не разового и даже не среднесрочно-плавного перехода развитых стран к энергетике возобновляемых источников за считанные годы, а целой исторической полосы. Собственно, в ее русле как раз и должны терпеливо строиться «трансферные мосты» между нынешним и завтрашним днями глобального ТЭК. Словом, речь идет о такой идущей за горизонт полосе, которая охватила бы жизнь как минимум двух, если не трех, поколений. Именно столько времени, считает Росси, должен занять перевод ядра современного ТЭК в качественно иное состояние. Естественно, оно потребовало бы неспешной трансформации всей суммы «неуглеводородных» открытий и наработок из конструкторско-лабораторной стадии к уверенно-массовому внедрению в повседневный быт человечества. Да еще к такому внедрению, которое — через мучительное повышение КПД — обеспечило бы больше дешевизны энергообеспечению Земли, чем, скажем, природный газ.

Рассчитывать, однако, следует на трудноизвлекаемые ресурсы

Спрашивается: на какие природно-топливные резервуары миру придется опереться в течение предстоящей четверти или даже трети века, пока еще только создаются вышеупомянутые мосты?

Эпоха дешевой нефти завершилась окончательно и бесповоротно. Доля труднодоступных и, следовательно, трудноизвлекаемых запасов в мировой добыче вот-вот перешагнет за треть, а затем двинется к половинной планке. Тут-то и возникает «вопрос вопросов», на который необходимо ответить без ложного сырьевого патриотизма или, как говорят в «третьем мире», ресурсного национализма: где этих нетрадиционных залежей больше всего? Приходится, хотя и со вздохом, признать: крупнее всего запасы тяжелой и сланцевой нефти, да и газа, все-таки не в ближневосточных и не российских недрах. Таких углеводородов, по данным геологических служб, включая американскую, больше всего кроется в кладовых не Восточного, а Западного полушария. Прежде всего, они сосредоточены в Венесуэле (как минимум 235 млрд баррелей), затем в Канаде и уж потом, имея в виду третье место в этой «табели о рангах», — в Соединенных Штатах. Запомним же, уважаемый читатель, именно этот порядок в списке, ибо он очень многое объясняет.

Не случайно Владимир Путин, критикуя фактическую роль Белого дома в нагнетании рыночной напряженности вокруг углеводородов, упомянул не только о вступающих в силу 4 ноября нефтеэкспортных санкциях против Исламского Ирана, но и о расколотой «с легкой руки американцев» Ливии, а также о «политических проблемах», сгущающихся вокруг Венесуэлы. Какие же — задумаемся — проблемы, связанные с южноамериканским сырьевым гигантом, можно, в основном, обсуждать с учетом специфики нашего сайта? Отвечу вам честно. Если бы не вашингтонский «наезд» на Каракас вместе с ошибками самих же правящих там уже 20 лет чавистов, — в Евросоюзе уже говорили бы о возможности энергетической экспансии в Старый Свет не из США, а, скажем, из Венесуэлы — с изумрудных берегов Ориноко. Вот ведь в чем дело! И вот чего не хотят, да и не могут допустить Соединенные Штаты. Ведь у них, кроме планов отчаянного СПГ-броска в Европу и Азию с ценами, превышающими, по словам российского президента, на 30% цены «голубого топлива» из Сибири, почти не остается других эффективных рычагов для перелома в свою пользу экономической, да и политической ситуации в мире.

Между тем тяжелая и сверхтяжелая нефть давно ждет притока инвестиций не только в Андах, но и, представьте себе, в стране по имени Россия. Одна из преград сводится к не преодоленным пока рискам. В том числе, как ни странно для страны с суровыми зимами, — к рискам погодно-климатическим. Об этом говорил на одной из целевых сессий Недели Сергей Рогинко — глава центра экологии в Институте Европы РАН. Отечественных нефтяников и газовиков настораживают и участившиеся погодные аномалии, и симптомы глобального потепления в целом. Неприятности такого свойства затрагивают, по словам Рогинко, как промыслы, так и окружающие их объекты отраслевой инфраструктуры, причем все это на глазах обретает еще и международное измерение, невыгодное для россиян. Ураганы и тайфуны, снежные заносы и не виданные ни отцами, ни дедами наводнения… Вроде бы привычные нам дрейфы льдов и непривычные, словно нагрянувшие из-за океана черные столбы торнадо… Все это не только выбивает порой из графика. Подобные невзгоды мешают компаниям выполнять взятые Москвой обязательства по Парижскому соглашению о климате. Причем расписались мы в намерении соблюдать его, в том числе снижать атмосферные выбросы отходов ТЭК, не в ограниченном объеме, а по всему диапазону условий – наравне с Японией и Евросоюзом. Но ведь у них-то имеется в этом деле крупное преимущество: никто не подвергает Токио и Брюссель секторальным санкциям. Но и при этом корпорации все равно усиленно распространяют страховые механизмы дорогостоящего хеджирования еще и на погодно-климатические риски.

А вот нашу нефтянку, электрогенерацию, черную и цветную металлургию чуть ли не глушат с Запада, в основном из США, всяческими рестрикциями, — не так ли? Между прочим, когда под финансово-технологическим эмбарго находился полублокированный саддамовский Ирак, — его электроэнергетика и соответствующие сети, коммунальное хозяйство, ирригация, орошение и АПК в целом были выведены из-под режима санкций с разрешения ООН. Так почему бы России не побороться сегодня в нью-йоркском небоскребе на Ист-Ривер за столь же разумное и юридически обоснованное решение для сферы эко-рисков в ключевых сферах нашей экономики и социальной сферы?

Аравийский ракурс

Королевство пустынь, десятилетиями считавшееся главным, и притом недобрым, конкурентом и даже противником советского, а затем российского ТЭК, все увереннее занимает важнейшее место на орбите энергетического взаимодействия с Москвой. И форум под сводами Манежа доказал это на сей раз еще убедительнее, чем прежде.

Еще недавно это показалось бы фантастикой, но профильный министр в эр-риядском кабинете Халед аль-Фалих убедительно просит гостеприимных кремлевских партнеров рассмотреть саудовский запрос на организацию… экспорта углеводородных ресурсов из РФ в пески Аравии! Правда, речь идет не о «черном золоте», а о сжиженном «голубом топливе». Поблагодарив за приглашение и возможность выступить на таком мероприятии уже второй раз подряд, аль-Фалих с восточным благоразумием начал издалека: «Миру нужен доступ к российскому газу, одному из самых дешевых на планете».

Но главное для гостя — то, что СПГ из глубин Заполярья может помочь крупнейшей на Земле монархии «снизить объем нефтепродуктов, сжигаемых в королевстве». В материалах пленарного заседания 2-го международного форума по энергоэффективности и развитию энергетики отмечается, что, по словам оратора, государственные топливные компании Саудовской Аравии ведут активные переговоры с независимым российским производителем «Новатэком» об участии в следующей стадии амбициозного апстрим- и даунстрим-проекта на кромке Севморпути – «Арктик СПГ 2». Этот деловой контакт с компанией Леонида Михельсона не случаен: «Пару лет назад на полях «большой двадцатки» встретились два лидера – г-н Путин и Его Высочество принц Мухаммед, и договорились о том, что они сведут вместе производителей, которые разделяют схожие видения. Думаю, что результаты говорят сами за себя в том отношении, что руководства России и Саудовской Аравии абсолютно созвучны в своих позициях здесь».

Столь тесное сотрудничество — это не только совместные проекты. Это и общая борьба за здоровый, сбалансированный рынок вопреки нападкам все более раздраженного мировой конъюнктурой Дональда Трампа на Москву и Эр-Рияд. Что, собственно, и подтвердил находившийся на подиуме рядом с Халедом аль-Фалихом генсек нефтеэкспортного картеля 14 стран «третьего мира», объединенных с 1960 года согласованным коммерческим курсом, — Мохаммед Баркиндо. Он дал российско-саудовскому ядру нового формата 24 добывающих государств (ОПЕК+) высокую оценку: мировая цена на «черное золото», возможно, уже превзошла бы к настоящему времени трехзначный порог, если бы участники ОПЕК+ не приняли в июне решения о повышении производства примерно на 1 млн баррелей в сутки к концу 2018 года.

Но и с учетом позитивного венского решения спираль котировок, как известно, не остановилась; и один из собеседников г-на Баркиндо, президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов сказал об этом прямо: «Нас сегодня пугает та ситуация, которая складывается при таком резком росте цены на нефть. Нас пугает то, что политические факторы достаточно сильно влияют на цену нефти. На рынке присутствует большое количество спекулянтов».

Убедительно отрицал мнимую заинтересованность России в мега-ценах и Александр Новак, указавший не столько на чисто рыночные зигзаги, сколько на геополитические невзгоды по берегам Персидского залива. Коренятся же они, как известно, не в торговом меркантилизме, а в нагнетаемом извне хаосе к северу от Аравийского полуострова. «Что касается формирования цен, — сказал он, — очевидно, сегодня на первый план выходят неопределенности, которые связаны с введением санкций, с Ираном, с торговыми войнами». Так, предвосхищая введение санкций против Тегерана 4 ноября, министр подчеркнул: стоит все же учитывать объем нефти, которая может уйти с рынка и создать дефицит. Подтверждая особое понимание этой болезненной темы в Москве, глава российского Минэнерго справедливо напомнил, что и на нашу нефтедобычу тоже были наложены тяжелые секторальные санкции.

С другой стороны, обсуждая ухудшение отраслевой погоды на подступах к критически важному для танкерного судоходства Ормузскому проливу, гости Энергетической недели говорили и о другом нефтяном конкуренте Саудовской Аравии — Ираке. Выйдя на ежедневную нефтедобычу в объеме 4,66 млн баррелей, еще недавно разрушенный Багдад поразил экспертов своей целеустремленностью. Похоже, он неспроста вступил в дуэль объемов в рамках ОПЕК+ наряду с королевством пустынь и Россией, ждущей в 2018-м (между прочим) выхода на рекордную добычу 555 млн тонн нефти. Но главное — Ирак включился в вынужденный (и совсем не радующий Москву) раздел иранского нефтеэкспортного пирога или, как минимум, его немалой части на временно-компенсационные куски. Делается это, конечно, в целях надежного заполнения регионального топливного рынка в любом случае.

Павел Богомолов

Правообладатель использованных в материале фотографий — Фонд Росконгресс