Нефтяные компании, например BP и Shell, делают ставку на рост цен на углеродные кредиты как источник дохода в будущем по мере того, как их прибыль от ископаемого топлива падает, обращает внимание Рейтер.

В прошлом году BP вложила $5 млн в Finite Carbon, которая связывает владельцев лесных хозяйств с компаниями, стремящимися компенсировать выбросы, вызывающие потепление климата, за счет посадки деревьев. Калифорнийская фирма, по словам ее исполнительного директора Шона Карни (Sean Carney), рассчитывает принести землевладельцам $1 млрд в течение следующих 10 лет. Более того, по мнению Карни, поскольку в прошлом году компании и страны поспешили дать новые обещания в области борьбы с глобальным потеплением, этот прогноз может быть даже слишком консервативным.

Амбиции vs амуниции

Амбиции мейджеров по доходам перевешивают текущие инвестиции, отмечает Рейтер.

Цели в области изменения климата, согласованные в Париже в 2016 году, стимулируют работу компаний на рынке компенсации выбросов углеродов. Хотя рынок еще нельзя признать зрелым, он быстро растет, поскольку компании и страны стремятся добровольно (или не очень) соответствовать требованиям устойчивого развития.

Европейские нефтяные компании заявляют, что инвестирование в проекты с целью увеличения объемов углеродных кредитов — это просто хороший бизнес, предлагающий новые источники доходов в то время, когда цены на нефть рухнули, а энтузиазм к открытиям улетучивается.

«Инвестиции в удаление углерода в то время, когда мир усиливает углеродные ограничения, со временем окажутся выгодными с коммерческой и деловой точек зрения», — сказал Рейтер Дункан ван Берген, глава подразделения Shell Nature Based Solutions.

Хотя в Европейском Союзе, Калифорнии и Австралии некоторые отрасли охвачены закрепленными в законах схемами торговли выбросами углерода, в большей части мира нет таких поддерживаемых государством рынков. Поэтому пока у большинства эмитентов имеется лишь несколько добровольных рынков компенсации выбросов углерода, запущенных за последние 15 лет.

Ожидается, что по мере увеличения числа обращений за углеродными кредитами их цена будет расти. Бюджеты Shell, например, основаны на цене углерода в $85 или около 70 евро за тонну к 2050 году, что более чем вдвое превышает текущую цену в ЕС — чуть менее 30 евро.

Хотя каждый добровольный рынок имеет свои собственные правила входа, они, как правило, работают путем сертификации кредитов для проектов по сокращению выбросов углерода, которые сохраняют леса и водно-болотные угодья, или помогают заменить дровяные или угольные печи на печи, использующие более чистое топливо.

Торговцы воздухом

По данным Ecosystem Marketplace, основного агрегатора этих данных, в прошлом году весь рынок добровольных компенсаций за выбросы углерода стоил около $300 млн, а компенсационные выплаты составили около 104 млн т эквивалента диоксида углерода (CO2-эквивалента).

Однако этот объем невелик по сравнению с 33 млрд т CO2-эквивалента, выброшенных в 2019 году только энергетическим сектором, из которых 2,1 млрд т приходятся на продукцию, произведенную крупными европейскими энергетическими компаниями (расчеты Международного энергетического агентства и Рейтер).

В ноябрьском отчете целевой группы инвесторов и эмитентов во главе с бывшим управляющим Банка Англии Марком Карни говорится, что добровольный рынок должен вырасти в 15 раз, чтобы достичь цели по предотвращению катастрофического изменения климата. Крупные нефтяные компании играют в этом растущую роль, стремясь утвердиться в новом мировом порядке с нейтральным выбросом углерода. 

Французская Total выделяет $100 млн в год на природные решения, включая неопределенную сумму для формирования кредитного портфеля. Shell планирует потратить такую же сумму в течение следующего года или двух на компенсацию выбросов углерода за счет природных проектов, и ван Берген ожидает, что сокращение выбросов за счет природных проектов или поглощения углерода будет «существенным» к 2030 или 2035 году.

В августе ван Берген купил фирму Select Carbon, которая помогает фермерам в Австралии изменять назначение использования принадлежащих им земель и сертифицирует зеленые кредиты, выделяемые в рамках управляемой государством схемы или продажи на вторичном рынке.

Инвестиции BP в Finite Carbon были направлены на программное обеспечение, которое позволяет землевладельцам монетизировать посадку новых деревьев или сохранение существующих лесных массивов. Это ПО, использующее машинное обучение, дистанционное зондирование и цифровые платежи, предназначено для землевладельцев с земельными участками размером всего 40 акров, слишком маленькими для участия во многих углеродных рынках.

По оценкам британского банка Barclays, такие природные компенсации могут сократить выбросы на 12 млрд т в год при затратах эмитентов от $120 млрд до $360 млрд. Однако, пишет Рейтер, необходим глобальный стандарт оценки воздействия проектов на выбросы углерода и единый подход к ценообразованию кредитов.

О перспективах торговли «воздухом, очищенным от СО2», заявил в интервью «Коммерсанту» совладелец Лукойла Леонид Федун. «Есть способы реально уменьшить количество СО2 в атмосфере. В первую очередь, речь идет как о естественном поглощении этого газа лесами и другими природными экосистемами, так и об индустриальных системах его улавливания и последующей утилизации, так называемых CCUS (Carbon Capture Utilization and Storage)», — сказал он и привел такие цифры: гектар соснового леса поглощает примерно 1–1,5 т СО2 в год, тополь — 5–7 т, а такое дерево, как павловния,— вообще 30 т. Федун предложил провести реальную оценку способности лесов и земель на территории страны к поглощению углекислого газа, чтобы заявить нашим партнерам на мировой арене, что Россия может производить не только углеводороды, но и фактически систему очистки атмосферы Земли от СО2. 

По расчетам, которые, по словам Федуна, проводились еще в начале 2000-х годов, поглощающая способность российских лесов — около 0,5 млрд т CO2 в год. Хотя эта оценка сегодня вызывает большие сомнения, заявил Федун, так как поглощающие способности лесов европейских государств, находящихся в той же климатической зоне, в четыре раза выше.

Темный лес

Очевидно, что для окончательного становления рынка углеродных кредитов осталось утвердить на международном уровне цифры поглощения СО2 разными видами растительности. А вот в этом месте рынок могут подкарауливать проблемы, превращающие задачу в неразрешимую.

Уже из слов Леонида Федуна возникает вопрос: каким образом европейские леса поглощают в четыре раза больше СО2, чем российские? Кто измерял и как? Обратимся к официальным цифрам.

В Канаде были опубликованы результаты фундаментального исследования выбросов СО2 канадских лесов за 1990–2017 гг.

Если до 2002 года выбросы канадскими лесами СО2-эквивалента были то положительными, то отрицательными, то, начиная с 2002 года леса постоянно выбрасывают больше СО2, чем поглощают. В 2017 году чистый выброс составил около 237 млн т CO2-эквивалента.

Канадские исследователи объясняют данный феномен действием многих разнонаправленных процессов: деятельность человека по заготовке древесины и очистке леса, лесные пожары, ветроповалы, жизнедеятельность лесной биоты (в зараженных жучками лесах древесина и лесная подстилка быстрее разлагается). Заключение звучит так: «природные нарушения, в основном неподконтрольные человеку, существенно влияют на способность управляемых лесов Канады постоянно поглощать больше CO2, чем выделять».

Леса России вряд ли принципиально отличаются от лесов Канады, и точно так же могут выбрасывать больше СО2, чем поглощать.

Попытки расчета поглощения СО2 лесами и вообще растительным миром обречены на провал. Невозможно рассчитать поглощение СО2 одним деревом (дерево — это то, что выше 5 метров) или кустарником. Две сотни собравшихся бюрократов, конечно, могут директивно назначить цифры поглощения СО2 для всех видов деревьев и кустарников на планете в зависимости от условий произрастания, средней температуры воздуха и состава почвы… или все-таки остерегутся во избежание обвинений в идиотизме? (Кстати, деревьев на земле более трех триллионов.)

Канадцы в своем документе, например, не заметили анекдота: «Более широкое использование долгоживущих изделий из древесины для хранения углерода в строительной среде и использование изделий из древесины вместо материалов с интенсивным выбросом, таких как бетон, сталь и ископаемое топливо, открывают возможности для смягчения последствий изменения климата». Предложение заменить бетон и сталь деревом для борьбы с глобальным потеплением — фантастично со всех точек зрения!

Российским нефтяникам не стоит надеяться на получение углеродных сертификатов за сибирские леса. Все кончится прямым налогом на выбросы углерода при производственных процессах. Точнее, закончится первый этап. На втором этапе производители стали, бетона и нефти потребуют расчета и учета выбросов для каждого производственного процесса, используемого при строительстве и эксплуатации ВИЭ, а их десятки тысяч. В смелых мечтах можно представить налог на каждого человека за выдыхание СО2. 

Дополним изложенное такими данными. Альбедо (коэффициент отражения солнечного света) широколиственного леса заметно ниже, чем у степи, тундры, лугов. У хвойного леса эта разница составляет уже десятки процентов. Есть оценки, по которым альбедо лесов на Аляске может быть 7,1%, а тундры — 19,9%. Из космоса легко видеть: там, где растут деревья, планета намного темнее, чем в районах степей, саванн и тем более пустынь. 

Если отражающая способность ландшафта снижается на один процент, то он получает от солнца примерно на 40 кВтч в год больше энергии. Высадка 20 млн деревьев (инициатива TeamTrees) приведет к увеличению поглощения солнечного излучения поверхностью земли на 40 трлн киловатт-часов. Это вдвое больше всей электроэнергии, потребляемой человечеством за год. 

Кстати, еще в 2010 году было подсчитано: зарастание арктической тундры деревьями приведет к насыщению воздуха водяным паром (выбрасываемым растениями). В итоге «этот парниковый эффект из-за дополнительного водяного пара растопит морские льды». После этого поверхность Арктики станет еще лучше поглощать солнечную энергию, дополнительно подстегивая потепление.

Таким образом, лучший способ борьбы с глобальным потеплением — вырубать леса. По одной из гипотез, оледенения на земле были связаны именно с сокращением лесов, что привело к уменьшению поступление в атмосферу главного парникового газа — водяного пара.

В заключение для полноты картины следует добавить: растения не поглощают углекислый газ из воздуха с помощью листьев! Из книги Рубин Е.Л. «Физиология растений» ч. 1., М, 1954, с. 236 (источник): в литре воздуха содержится около 0,6 мг CO2. Поскольку из 1 л ассимилированной CO2 образуется 0,682 г глюкозы, то для образования 1 г глюкозы нужно затратить количество CO2, содержащееся в 2500 л воздуха. Для образования же килограмма сахара растению необходимо «переработать» около 2,5 млн л воздуха (2500 кубометров), полностью освободив последний от содержащего в нём углекислого газа. 

Поскольку стопроцентного усвоения СО2 быть не может, то растения должны пропустить через себя гораздо больше воздуха. В теплице должен гулять ветер, а в лесу настоящий ураган. Чего мы не наблюдаем. 

В гипотезе, что углерод, необходимый для образования тканей растений, поглощается листьями растений из углекислого газа в воздухе, и в этих же листьях превращается в глюкозу, отсутствует главное: как углерод доставляется к корням, к клубнеплодам, когда поток воды внутри растения и минеральных веществ вместе с ней движутся от корней к листьям? Механизма переноса углеродных соединений от листьев к корням не существует.

На самом деле, соединения углерода поглощаются корнями непосредственно из почвы, где он образуется за счет разложения почвенной органики, и их часть потом переносится в листья. Ученые считают, что поглощение СО2 из воздуха — запасной, «пожарный» механизм, включающийся в экстремальных условиях (см. подробнее). 

Биологи могут подсчитать объем органики, образующийся в экосистеме. Но подсчитать, какая часть этой органики образовалась из СО2, присутствующего в воздухе в количестве 0,04%, —– невозможно. Инвестировать в биржи торговли квотами за счет посадки деревьев, естественно, можно, но надо понимать, что это не имеющая устойчивого будущего кратковременная спекуляция. 

Материал подготовлен
Институтом развития технологий ТЭК (ИРТТЭК)