К итогам климатического форума СОР28 в Дубае
На первый взгляд, результаты ежегодного саммита ООН по борьбе с глобальным потеплением, прошедшего на сей раз в ОАЭ, «кристально ясны» и даже однозначны, как дал понять глава Международного энергетического агентства Фатих Бироль в интервью для французской новостной ленты AFP. Прощание планеты с ископаемым топливом, наносящим все больше ущерба земной атмосфере, лесам, почвам и водоисточникам, должно действительно стать всеобщим и бесспорным.
Цели, казалось бы, определены
Во всяком случае, именно этой решимости во всемирной борьбе с нефтью, газом и углем потребовали почти 200 государств, участвовавших в форуме и параллельных переговорах. Почти никто в ходе этого события не спорил в открытую: надо ли «выдавливать» традиционное топливо из энергетического баланса или нет. Другое дело, что жандармская формула о разово-тотальном исключении архаичного ТЭК (чуть ли не под страхом санкций) была все же заменена в итоговом документе СОР28 на более осторожную и аккуратную: «дистанцирование от использования ископаемого топлива в энергосистемах».
Понятно и то, что, исходя из перспективы достижения углеводородной нейтральности к середине века, большинство делегаций увязало стратегию с тактикой. Оно нашло в себе морально-психологические силы и, вместе с тем, профессиональную нацеленность на выдвижение на передний план не менее важного промежуточного рубежа — 2030 года. Это контрольный срок, когда в мире призван стать уже достигнутым пик нефтегазового потребления, после которого добыча и переработка сырья хотя и не исчезнет по мановению волшебной палочки, но уже не должна будет далее расти.
Мало того, в текст решений «экологического сбора» в Дубае заложен и механизм для согласованной реализации названной задачи. Это, во-первых, ожидаемое утроение совокупной мощности возобновляемых источников энергии. Это и удвоение объемов и темпов внедрения различных технологий по росту энергоэффективности на действующих объектах по генерированию электричества. Это, наконец, и неотъемлемое «право каждого: спросить у топ-менеджера какой-либо нефтяной компании или у главы правительства либо у министра энергетики о том, каким образом принимаемые ими решения помогут миру отдалиться от ископаемого топлива, что, собственно, и было согласовано на СОР28», — пояснил свою позицию Фатих Бироль.
Тревоги одни и те же, но шансы у всех разные
Увы, «забрезжившая» в Дубае конкретизация климатических ориентиров, вытекающих из Парижского соглашения 2015-го и последовавших форумов, не означает инвестиционной готовности подкрепить эту работу. Ассигнуемые на альтернативную энергетику и на минимизацию, улавливание и хранение углекислых и метановых отходов средства несопоставимы с планетарным масштабом инновационных задач, встающих то и дело во весь рост.
Восемь лет назад, когда на Сене был дан первый бой адептам неизменно-экстенсивного роста угольной промышленности, «нефтянки» и производства «голубого топлива», суммарный объем глобальных капиталовложений в «чистую энергетику» составлял около 1 трлн долл. Сейчас он приближается, как полагают специалисты, к двум триллионам. Так что прогресс, казалось бы, налицо, но согласитесь: он все же недостаточно динамичен. Еще одна проблема, причем драматичная, — то, что географический ареал инвестиций, осуществляемых в русле природоохранных преобразований в сфере ТЭК, территориально ограничен. Перемены происходят, главным образом, в пределах высокоразвитых стран G7 и Китайской Народной Республики.
Это и усилило контраст «межконтинентальных настроений». Все меньше согласия между теми землянами, которые видят вокруг себя активную борьбу со старым и загрязняющим природу угольным сектором в пользу массового монтажа солнечных ферм (или дуэли с углеводородами ради ветропарков); и нашими современниками на глобальном Юге. «Когда мы говорим о смене климата, — сказал г-н Бироль, — надо понять, что тревогу поднимают не только лондонцы или парижане. Все больше людей по всему свету, от Нью-Дели до Джакарты, а оттуда до Найроби, видят взаимосвязь между использованием ископаемого топлива и нарастающим, причем серьезным, воздействием, испытываемым ими (из-за «парникового эффекта» — Авт.) повседневно».
Откуда взять деньги для «третьего мира» — никто не знает
Между тем в большинстве развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки денег на «зеленый переход» нет совершенно. Нет ни в госбюджетах, ни в сейфах частных компаний. Уж не означает ли это, что в начавшемся «со скрипом» выполнении установок СОР28 они целиком и полностью хотят опереться на массированные инвестиции извне? Но ведь это «мина замедленного действия»! Во-первых, ни транснациональные гиганты Запада, ни позитивно настроенные на «умеренную благотворительность» компании Китая еще не успели по-настоящему «отбить» на глобальном Юге те огромные средства, которые были вложены ими на протяжении последней четверти века в обычную энергетику и сопутствующую ей инфраструктуру.
Во-вторых, даже если бы усилия в сфере ВИЭ и природоохранных планов и впрямь оживились вопреки всем трудностям, накопленным за предыдущие годы, то разве помогло бы это решить главную проблему Экваториальной Африки, Сахары, Среднего Востока или Центральной Америки? А ведь эта ключевая проблема общеизвестна. Речь — о кошмарном размахе безработицы.
И вот если подойти к складывающейся ситуации под призмой дефицита занятости, то вывод заведомо удручает: сама по себе «зеленая альтернатива» создает мало рабочих мест. Ветрогенераторный парк с немногочисленной службой технического обеспечения? Бросьте, ведь коллектив какого-нибудь НПЗ — в десятки раз многочисленнее! Дежурная бригада электростанции на морском прибое? Сравните ее штатное расписание с сотнями горняков на любой шахте. Солнечная ферма в полупустынном Сахеле? Звучит эффектно, но трудоустроиться там сможет всего пара десятков специалистов…
Отощали и сами спонсоры
Знают ли о вышесказанном власти тех 80 развивающихся стран, которые стали главным ядром голосования в защиту климата? Конечно, знают. Но, используя авторитет ООН, они хотят непременно, независимо от факторов социологии, втянуть G20 в финансирование широкого — чуть ли не лобового прорыва к ВИЭ. Словом, спровоцировать сильные экономики на очередной раунд вложений в отсталые постколониальные ареалы. А уж пойдут ли привлеченные средства целиком на «зеленый транзит» — видно будет.
Присутствует и элемент косвенной угрозы. Хотите сократить потоки латиноамериканских нелегалов на ощетинившихся берегах пограничной с Соединенными Штатами реки Рио-Гранде? Или хотите реже перехватывать на Средиземном море шаланды с беглыми африканцами? А на Ла-Манше — не так часто задерживать надувные лодки с афганцами, курдами или сирийцами? Тогда не жалейте взносов на ТЭК завтрашнего дня.
Беда заключена лишь в том, что и сам-то «коллективный Запад», даже при всем его желании, не смог бы сегодня «отстегнуть» астрономических сумм на благородные цели перевода «третьего мира» на очередную — более высокую ступень технологического и социально-экономического развития. Почему?
Повсюду полыхают разорительные вооруженные конфликты, ведутся или назревают войны. Палестина, Сирия, Украина, Корейский полуостров, Тайванский пролив, Центральная Африка и другие кровоточащие точки на карте — вот что высасывает финансовые ресурсы даже у богатых «глобальных спонсоров». А ведь они еще и хотят перехитрить друг друга: откуда, скажем, завалить многомиллиардной, но недоброй помощью тех или иных сателлитов в канун «рождественской благодати» 2023 года — из Америки или Европы?
О времена, о нравы!
Павел Богомолов
Кандидат политических наук