Минувшая неделя выдалась богатой на события в ходе нелегкой, но все же последовательной зарубежной экспансии нефтегазовых компаний РФ или аффилированных с ними игроков. Так, оффшорная дочка ЛУКОЙЛа выиграла в Мексике тендер на 12-й блок предлагаемого инвесторам мелководья, дав предельный размер роялти – 75% и выразив готовность израсходовать там на геологоразведку, начиная с 2018 года, 50 млн долл. Еще 200 млн долл ассигновано ЛУКОЙЛом на три морских проекта, предполагаемые нашим игроком к альянсу с итальянской Eni. И это — вдобавок к уже осваиваему сообща с канадской Renaissance Capital наземному месторождению Amatitlan. Тем временем на том же мелководье Юкатана можно поздравить с тендерным успехом и консорциум местной госкорпорации Pemex с германской DEA Deutsche Erdoel, подконтрольной российскому бизнесмену Михаилу Фридману.
Отповедь недоброжелателям
Немало было и других деловых удач — больших и малых — в самых разных регионах планеты. Но основную тональность недели определило все же другое, причем тоже позитивное, событие отраслевой хроники. Европейцы впервые за долгие годы выступили, причем публично, против нового витка американских секторальных санкций, нацеленных против российского углеводородного ТЭК.
Риторический, но прочувствованный Вашингтоном залп по мастерам закручивания политических гаек был, так сказать, двуствольным. Гулким эхом в нефтегазовых кругах отозвалось совместное заявление министерств иностранных дел Австрии и ФРГ. Не менее мощно прозвучала и краткая, но красноречивая оценка происходящего из уст канцлера Ангелы Меркель.
Главы двух германоязычных дипломатий со всей жесткостью отозвались о включенных в законопроект сената США угрозы. В Капитолии обещают сурово наказывать компании стран Евросоюза, рискнувшие поучаствовать в совместных газотранспортных проектах с Россией вроде «Северного потока-2». Именно эта, по отзыву Сергея Лаврова, «русофобская одержимость» неприемлема для цивилизованного сообщества коллег и партнеров. Нависающие со стороны гаранта трансатлантического альянса репрессии «привносят новое и совершенно отрицательное качество в американо-европейские отношения», — с недовольством указано в двустороннем документе. Министры защищают в данном случае не Россию, чьи банки, судя по окрику с Потомака, не должны получать кредиты более чем на 14 суток, нефтегазовые компании — более чем на 30 дней, а строители трубопроводов — вообще не должны иметь никакой поддержки, товаров и услуг. Австрийцы и немцы заботятся теперь уже о себе. Они, наконец, разглядели на западном горизонте прямой и самодовлеющий сланцевый вызов, не оставляющий европейцам никакой свободы выбора в формировании топливных балансов.
Со своей стороны, г-жа Меркель заявила, что ряд моментов, касающихся международно-правового формата или финансирования прокладки этой балтийской трассы, вполне можно решить и без брюссельского мандата. По некоторым признакам, доносящимся с берегов Сены, даже сверхосторожное и лояльное заокеанскому патрону правоцентристское правительство во главе со счастливчиком Эммануэлем Макроном во многом солидарно с Берлином.
Нет сомнений в том, что раздраженный подобным своеволием Белый дом как-то отреагировал на происшедшее — отреагировал скорее всего по каналам межправительственной связи. Иначе мы с вами, уважаемый читатель, не слышали бы в последние дни запоздало застенчивых — как бы извинительных по тону комментариев со Шпрее и Дуная. В этих словесных реверансах речь идет о том, что вообще-то Европа с Америкой — «близнецы-братья», и что Вашингтон должен-де ценить сильный, маневренный и самостоятельный альянс союзников в Старом Свете. Что ж, зализывать раны после полемической дуэли с Капитолием можно сколько угодно, но дело сделано. Мир, наконец, услышал подлинное, выстраданное мнение Европы о безудержном жонглировании набором сверхдержавных угроз, в которых больше прямолинейной неприязни, чем выверенной логики. В отпоре этому чувствуется, конечно, и доля деловой практичности. В конце концов, если половина более чем 9-миллиардной сметы «Северного потока-2» приходится на сообщество западных корпоративных партнеров, причем свыше одного миллиарда уже израсходовано, то было бы обидно терять это попусту.
Но, повторяю, не это главное, а опасность потери самой интеграционной перспективы, шансов на долгожданную разрядку между Востоком и Западом. Именно поэтому крайне важна просьба Владимира Путина, высказанная на днях в Кремле в ходе беседы с представительной делегацией топ-менеджеров англо-голландской Shell. Просьба спокойно и терпеливо разъяснять европейцам — всеми доступными способами — правду о том, что «Северный поток-2», безусловно, является коммерческим проектом.
СПГ из Луизианы потечет на Днепр?
Позволю себе предположить, что мучительное прозрение хотя бы некоторой части деловых и политических кругов в Западной Европе связано с тем, что там глубоко разочарованы в капризных зигзагах в поведении новичков с востока континента. Устали, иными словами, от назойливых, но ненадежных претендентов на расставание с «немытой Россией» и реализацию своего «бесповоротно-цивилизационного выбора».
Сами посудите: в сфере обеспечения природным газом Старый Свет привык к стабильной конкуренции четырех географических факторов. Это — поставки из России, занявшие на рынке ЕС 34-процентную нишу, добыча на шельфе Норвегии, Британии и Нидерландов, газ из Магриба и, наконец, СПГ из Катара. Поэтому намечаемый в Соединенных Штатах экспорт СПГ через Атлантику, который не станет дешевым для покупателей, мало кого в ЕС радует. Ведь такой газ можно только навязывать под сильным сверхдержавным прессом, вытесняя конкурентов силовыми методами. Но, представьте себе, вопреки этим доводам, все-таки находятся кое-где лидеры, мечтающие в своих восточноевропейских степях об… американском газе(!).
Еще вчера эти блуждающие форварды клялись в верности Германии, расположенной куда ближе, — как основному гаранту своего выживания. А ныне обиженно указывают — под наблюдением Трампа — указательным пальцем на Берлин, обвиняя немцев в сокрытии «крайне политизированной» сути «Северного потока-2». Еще недавно в энергетическом монополизме обвиняли только Россию. А ныне с легкостью упрекают в трубопроводном монополизме и диктате еще и Германию, заламывая руки при виде мнимо-стопроцентного сосредоточения немцами всех потоков газа, идущих извне на территорию ЕС. Да кому, спрашивается, может нравиться это вероломство? К тому же разве не поступает катарский газ в Британию, алжирский — в Испанию, Италию и Хорватию, а, скажем, норвежский — в Польшу?
На первом месте среди все более антипатичных Берлину перевертышей (на дистанции от Америки до Европы и обратно) находится, бесспорно, Петр Порошенко. Апломб его рассказа об экономическом, а точнее — о топливном сегменте вашингтонской беседы с вице-президентом США Майком Пенсом и с заглянувшим к ним на огонек главой республиканской администрации Дональдом Трампом, не может не удивить. Ибо этот рассказ пронзительно напоминает бессмертную тираду Остапа Бендера о грядущем превращении захолустного города российской периферии в футуристический мировой центр по имени Нью-Васюки. «Мы говорили о том, — без лишних ссылок на мелочи, то есть на якобы устаревшие критерии элементарной рентабельности ТЭК, отметил гость в интервью для Fox News, — …чтобы уголь из Пенсильвании оказался на украинских теплоэлектростанциях, а сжиженный природный газ из Луизианы — в украинской газотранспортной системе». Но, пожалуй, еще самоувереннее и, в то же время, унизительнее прозвучали слова того же Порошенко о готовности передать будущим американским инвесторам 90-процентные доли в основных активах базовых отраслей Донбасса, среди которых ТЭК, как известно, занимает ведущее место.
Понятно, что шоколадный король хочет напрямую подключить большой бизнес США к борьбе за многомиллиардный приз с самопровозглашенными республиками в Донецке и Луганске. Но этого не хотят даже не враждебные Западу политические и деловые круги самой же Украины во главе с Юлией Тимошенко, вернувшейся на авансцену. Грозя, вместе с союзниками партии «Батькивщина», импичментом обремененному непосильной властью вояжеру и мечтателю о газе Луизианы, русокосая героиня украинской политики не бездействует. Она верно опирается на обоснованную жалобу экс-президента Леонида Кучмы на то, что уже сегодня до 70% национального бюджета формируется за счет кредитов и займов, и дальше ехать попросту некуда!
Так в чем же отличие от Обамы?
Антироссийский пакет американского сената пока еще не обсужден, не выставлен на голосование и не принят нижней палатой конгресса, да и, тем более, не заверен подписью хозяина Белого дома.
Тем не менее, документ уже наносит ущерб как морально-политическому престижу, так и внешнеэкономическим интересам Соединенных Штатов. Не видно всего этого только на поверхности событий — мерцание телеэкранов и журнальный глянец придают псевдозначимость даже рутине. Вот, например, расширение репрессивного черного списка США против юридических и физических лиц РФ еще на 38 позиций. Да, это не вызвало возражений и со стороны Евросоюза. Ну и что с того? Или вот еще решение того же ЕС о продлении санкций против Москвы на полгода. Скучно, не правда ли?
Обыватель готов воскликнуть: антикремлевский драйв — все равно, мол, по-прежнему налицо! Но в том-то и дело, что проштампованные по инерции исполнительной властью стран или целых блоков декреты, разорительные прежде всего для своих же авторов, мало что значат. Во всяком случае, они не несут в себе почти ничего прорывного, заставляющего задуматься всерьез.
Совсем другое — яростный законопроект об усилении противодействия российскому ТЭК. Узнав еще в декабре 2016-го почти о таких же санкциях, объявленных уходившей администрацией Барака Хуссейна Обамы, Трамп поначалу отмахнулся. Победитель выборов, шедший навстречу инаугурации 20 января, дал понять, что при республиканском правлении отношения с Кремлем пойдут-де на поправку. И уж тем более подобных рецидивов «холодной войны» в нефтегазовом секторе допускаться не будет… Но вот сегодня Белый дом и весь конгресс — под однозначно-республиканским контролем, а трубопроводные войны развязываются с еще большим рвением!
Это — чудовищный удар по первоосновам американской государственной системы и по ее репутации. Даже непредвзято настроенные люди по всему свету начинают верить в существование того, что всячески отрицалось Вашингтоном десятилетиями, — могущественной политической закулисы. А иначе как отнестись к тому, что власть меняется, причем под новыми лозунгами, а суть — на очень важных направлениях — не меняется нисколько? Не иначе (как ненароком слышал я не раз от простых людей в ходе недавних поездок в Европу) кто-то все же дергает действующих лиц за веревочку.
Кто-то теряет, а кто-то находит
Есть у американских секторальных санкций еще и конкретное антипредпринимательское измерение, заведомо лишающее углеводородные концерны Северной Америки немалых прибылей.
В этом смысле «Вести» совершенно правы: «Самым обидным для нефтяников за океаном является тот факт, что европейские компании уже начали игнорировать санкции. Несмотря на то, что энергетические группы США отстранились от России в рамках режима санкций, которые сенат попытался ужесточить в этом месяце, конкуренты в ЕС отреагировали мгновенно, нырнув в лазейку в ограничениях со стороны Брюсселя, чтобы сохранить совместные предприятия с Россией». В Берлине и Вене, по оценке руководителя центра германских исследований института Европы РАН Владислава Белова, видят в сенатском покушении из-за океана на свой бизнес «реальное вмешательство в интересы системообразующих компаний вроде немецкой BASF или австрийской OMV». По мнению эксперта, высказанному в интервью для РБК, это – прямое послание Европы президенту Трампу, чтобы тот не подписывал законопроект».
Что же касается тех секторальных санкций, которые все же были введены Евросоюзом, то они, на взгляд лондонской The Financial Times, оказали не такое решающее влияние. Произошло это «отчасти из-за менее жестких и менее агрессивных регуляторов в Брюсселе по сравнению с вашингтонскими. Исполнительный директор OMV Райнер Зееле считает, что санкции оказали незначительное влияние на деятельность компании в РФ. Юристы отмечают, что американские игроки более осмотрительны из-за строгого подхода со стороны Управления по контролю за иностранными активами – структуры, следящей за соблюдением санкций».
По морям — по волнам. Нынче здесь — завтра там
Тем временем «Газпром», исходящий в экспортных планах на 2017 год из средней 180-долларовой цены за тысячу кубометров, демонстрирует ледяное спокойствие в своем движении к намеченным целям за рубежом.
Это спокойствие вдвойне показательно перед лицом нападок из США на эти же планы. Более того, российский ТЭК, опережая события, идет на обгон, так что даже географически, а тем более в новостном смысле, угнаться за ним все труднее. Так, едва сгущаются в очередной раз тучи над «Северным потоком-2», как умелой рукой наше внимание переключается уже на Черное море. Там, на бирюзовом траверзе летней Анапы, появилось крупнейшее в мире специализированное судно в четыре футбольных поля. Нацеленное на прокладку подводных энергомагистралей, оно успешно осуществило стыковку мелководного и глабоководного участков тысячекилометрового «Турецкого потока», призванного вступить в строй в 2019-м.
Телефонный звонок Владимира Путина Реджепу Тайипу Эрдогану прямо с корабельного борта прозвучал солидно и оптимистично. Беседа двух лидеров, прошедшая на фоне разворота уникальных строительных работ всего лишь через семь месяцев после заключения соглашений, стала предвестьем очередной — вполне осязаемой ступени на пути к обеспечению ежегодной доставки более чем 15 млрд кубометров «голубого топлива» на юго-восток Европы. И ведь это — по одной только первой, адресованной пока лишь непосредственно-турецкому рынку ветке газотранспортной артерии.
Впрочем, черноморский штрих не означает даже временного смещения северного проекта на задний план. Все, что происходит вокруг него, говорит о здоровой незыблемости изначальных ориентиров этой программы вопреки отмене прежнего, так не нравившегося оппонентам формата СП. «Газпром» не корректирует сроки реализации и варианты привлечения финансирования для «Северного потока-2» из-за санкций США, сообщил зампред правления компании Андрей Круглов. Конечно, новость о намечаемых к рассмотрению «санкциях в отношении этого трубопровода заставляет нас анализировать различные сценарии реализации данного проекта. Но, в принципе, сценарный подход — это тот инструмент, которым мы пользуемся постоянно».
Единственный сценарий, который не желают рассматривать европейские участники проекта, — это затребованная Киевом забота о восполнении его госбюджетных брешей в случае постройки «Северного потока-2». «Это не наша задача как компании — консолидировать бюджет Украины», — отрезал глава немецкой нефтегазовой группы Wintershall Марио Мерен в интервью для Der Spiegel. Да и то сказать: пусть Соединенные Штаты, задумавшие, организовавшие и провернувшие смену власти на Днепре в 2014-м, ежегодно изыскивают для Порошенко те 2 млрд долл, которых будет столь отчаянно не хватать из-за коварного, как уверяют недоброжелатели, газоэкспортного проекта на Балтике. Все равно эти средства привычно пойдут не на то, что требуется изношенной энергетике в первую очередь. Недаром, по словам того же Мерена, на протяжении десятилетий европейские потребители платили миллиарды за транзит газа через Украину, но эти деньги Киев тратил «на что угодно, но только не на обслуживание трубопроводов».
Обиженному Катару тянут руку. За деньгами
Отвечая взаимностью на прошлогодний визит катарского эмира в нейтральный Туркменистан, его президент Гурбангулы Бердымухамедов побывал в Дохе. И предложил Катару стать для Ашхабада, его углеводородного ТЭК главным инвестором.
На первый взгляд, и повестка дня, и даже временно-событийная привязка нынешнего визита говорят о продуманности, даже безошибочности ашхабадского курса. В самом деле, четвертый на всей планете обладатель запасов природного газа обращается за помощью к третьему в мире газоносному государству в чрезвычайно выгодный для Ашхабада момент.
Всего лишь год назад богатейший из эмиратов смотрел на небогатый финансовыми ресурсами Туркменистан самоуверенно — с позиций чуть ли не богоизбранного стратегического вассала Запада в регионе и к тому же любимчика мощного саудовского партнера. С позиций — добавлю — умелого исполнителя их заказов, будь то в Сирии, Йемене или еще где-нибудь. Но теперь, словно «калиф на час» из «Тысячи и одной ночи», тот же Катар блокирован сильными соседями — дипломатически изолирован, закрыт и удручен происходящим. В этих изменившихся условиях Бердымухамедов хочет увлечь попавшего впросак эмира проблеском внешнеполитической и внешнеэкономической диверсификации. Подсказывает ему: у крошечного, но зато напоминающего разбухший на СПГ денежный мешок полуострова не все так плохо. Есть не только проблематично-западное, но и безоблачное северо-восточное, или среднеазиатское направление, для инвестиционной экспансии Катара. Вроде бы хорошо и своевременно задумано, не правда ли?
Катарским группам предложено строить в республике нефтехимические и газоперерабатывающие заводы, поставлять оборудование для нефтегазового сектора, да и, конечно, разрабатывать месторождения на Каспии. Подписан меморандум о взаимопонимании по вопросам совместной работы в сфере энергетики. Но есть и некоторая смысловая нестыковка: если Катар наказан союзниками США за попытку сблизиться с непокорным исламским Ираном, то Туркмения старается вовлечь эмират именно в антииранские планы.
Главный из них — начатое в декабре 2015-го создание, под эгидой США, региональной энергоартерии в обход Тегерана и без учета его интересов. Это — газопровод ТАПИ, ведущий из предгорий Небит-Дага в расколотый войной Афганистан и, далее, в Пакистан и Индию. Ашахабад завершил проектно-изыскательские работы на своем участке и приступил к строительству компрессорной станции. Но вот незадача: другие участники подобной активности не проявляют и гораздо охотнее подписывают в Астане документы о присоединении к ШОС и подключении к ее энергетическим программам в смысловой увязке с возрождением Великого шелкового пути.
Ну а непосредственная причина прохладного отношения индийцев и пакистанцев к ТАПИ — отсутствие средств. Денег, обещанных Азиатским и Исламским банками развития, явно недостаточно. «По этой причине, — пишет знаток региона Сергей Кожемякин, — пуск газопровода уже перенесен с 2019 до 2020 год. Туркменские власти лихорадочно ищут источники финансирования ТАПИ, и эта тема стала главной на переговорах в Катаре. По словам Бердымухамедова, Ашхабад заинтересован в участии крупных инвестиционных структур эмирата в финансировании проекта».
Как бы не заплутать
Однако, чем больше педалируются, по подсказкам из Вашингтона, планы ТАПИ, тем хуже и напряженнее становится текущее финансовое и международное положение туркменского ТЭК — вот ведь неувязка!
Не так давно Ашхабад лишился иранского рынка, прекратив — в разгар зимы — экспорт в ту северную часть соседней страны, которая не подключена к национальной системе газификации. Официальная причина туркменского демарша — невыплаченный Ираном долг. Но, спрашивается, что это за долг? В начале 2008 года из-за аномальных морозов Ирану пришлось закупить дополнительный объем газа. Злоупотребив нуждами соседей, правительство Туркмении без предупреждения установила для «попавших в беду персов» нереально-завышенную цену — 360 долл за тысячу кубометров, хотя контрактом предусматривалась ставка 40 долл. Быть может, в Ашхабаде хотели улучшить свой имидж в глазах США: дескать, мы если и подняли поставки блокированному Западом Ирану, то лишь за большие деньги.
Столкнувшись с недоумением иранских импортеров, Ашхабад перекрыл экспорт — явно надеялся на запоздалую податливость Тегерана. Но, вместо уступок, тот проявил гордость. И начал ускоренное присоединение северных регионов страны к общегосударственной — четко централизованной системе газоснабжения. Более того, тот же Тегеран высказал твердое намерение подать против Туркмении иск в международный арбитраж. Но и это еще не все в перечне экспортных неурядиц кабинета Бердымухамедова. Под угрозой провала оказалась программа роста продаж туркменского газа в КНР; и ныне четвертая, самая крупная ветка газоэкспорта в КНР, намечаавшаяся в виде мощной добавки к существующим трем артериям, вообще заморожена! В хорошо информированных кругах считают, что Пекин хотел бы покупать больше газа у граничащего с Поднебесной Казахстана, а также Узбекистана; причем Астана уже высказала готовность к этому.
Если же учесть, что ранее Ашхабад, резко прекратив традиционное сотрудничество с «Газпромом», односторонне оборвал «за ненадобностью» свой газоэкспорт и даже обыкновенную «сквозную прокачку» топлива на север, то получается мрачная картина. Пахнет повторением старого сюжета о том, как унтер-офицерская вдова сама себя высекла. И, быть может, даже богатейший Катар не сможет помочь туркменам заново диверсифицировать и коренным образом оздоровить в былом веерном варианте спасительный для их экономики внешнеторговый оборот, основанный на продукции ТЭК.
Павел Богомолов