В Нидерландах закрыто газовое месторождение Гронинген
Кладовая «голубого топлива», где столичный Амстердам официально запретил бурение и добычу с 18 апреля с.г., — это целая глава в истории энергетики. Гронинген сыграл огромную роль в топливном обеспечении континентально-европейского северо-запада в течение последних шести десятилетий. Открытое геологами в 1959-м и введенное в строй пятью годами позже месторождение устойчиво обогревало и освещало страны Бенилюкса и прилегающие земли ФРГ как минимум на целую треть.
Именно Гронинген, а не какие-то «ультрарыночные чудеса», превратил бывшую колониальную метрополию, лишившуюся своих владений от Индонезии до Суринама, в образцово-модельное «государство социального благоденствия». Да и то сказать: из года в год бюджет скромного по своей территории королевства дополнительно получал за счет отечественного газа, согласно статистике EuroNews, по 15 млрд долл! Дело, впрочем, не только во внушительных цифрах, но и в психологическом восприятии этой темы.
Гронингенский феномен для названного региона — все равно что эталонная символика прославленного нефтяного сорта Brent — для Британии. (Кстати, давшее имя этому «бенчмарку», но теперь уже отработавшее месторождение у берегов «верескового края» тоже теперь подытоживает свою биографию). Если знакомый нефтяникам всего мира Brent Crude традиционно определял не только котировки, но и всю биржевую атмосферу, то столь же важен и успех Гронингена — полновесный, но отчасти показательно-противоречивый.
Обернувшись еще и другой стороной медали, он породил известный среди экономистов синдром «голландской болезни». Это она, властно меняя курсы национальных валютных котировок, ломает платежные и внешнеторговые балансы государств и целых альянсов… Впрочем, так или иначе, прощание с «основой благополучия» Гронингена, состоявшееся в минувшую пятницу, выдалось ностальгически-грустным. Да и кое в чем обидным — тем более, что это закрытие, по невыдуманному признанию правительственных кабинетов, обусловлено отнюдь не стопроцентным истощением подземных запасов.
Напротив, их «недоисчерпанная» доля пока еще залегает на глубине почти в нетронутом виде. Собственно, это и побуждает именитых операторов нидерландского газового промысла — Shell и ExxonMobil — добиваться от властей компенсации (за якобы преждевременный запрет на буровые работы и производственную деятельность). Нет, официальная причина «навешивания замка» — не оскудение кладовой. Виной всему — повышенная и, честно говоря, довольно опасная тектоническая активность в этой географической зоне.
И вот здесь-то мы вплотную подходим к мало изученному противоречию между ударно-оптимистичным имиджем современной энергетики и… художественными образами времен позднего средневековья. На мелководье создавались в ту пору всевозможные дамбы, плотины и насыпные острова времен легендарного Тиля Уленшпигеля и его народных мстителей — гезов. Да, то была эпоха искусственного «приращивания» приморской равнины в «Низовых землях», как и переводится на русский язык слово «Нидерланды».
Что, если отправиться на воскресную экскурсию в Пушкинский музей или Эрмитаж? И полюбоваться в залах фламандской живописи яркими картинами изнурительного «фермерского завоза» мешков с песком и грунтом на пляжную кромку Северного моря в периоды отливов? Застыв перед такими жанровыми холстами, можно только восхищаться этим немыслимым (и притом многовековым!) крестьянским трудом.
Но если вникнуть в статистику землетрясений, происходящих в тех краях (особенно за последние полвека) и раскалывающих непрочный верхний слой береговой полосы, то впечатление иное. К истории рукотворного расширения нидерландских земель относишься теперь уже критично. То есть не в русле художественной мифологии, а в контексте усиливающейся тектонической угрозы. В одном только году на старте ХХ1 века в Гронингене снесли более 3000 накренившихся и треснувших домов. А в 2015-м пришлось начать постепенное, этап за этапом, сворачивание самих площадей над скважинами.
Бурение, испещрившее окрестности Гронингена густыми лабиринтами разветвленных пустот, дорого обошлось местным жителям. Особенно — когда вакуумных пространств, ранее заполненных плотными облаками природного газа, но затем опорожненных, стало больше. Начиная с 1986-го в провинции было зафиксировано около 1600 подземных толчков, причинивших немалый ущерб предприятиям и домохозяйствам. Понятно, что в нарастающей частоте таких катаклизмов виноваты вовсе не газовики. Но именно они, просверливая сотни сквозных штреков сквозь нестабильную, искусственно созданную их предками породу, превратили толстые пласты почвы в подобие пористой губки. Из-за этого любой «удар из преисподней» нередко оборачивается для коттеджей и административных зданий не просто тряской, а разрушением.
В 2012 году Гронинген был уязвлен сильнейшим землетрясением в своей истории — 3,6 балла. Последствия оказались столь ощутимыми, что позднее, в 2018-м, власти решили приступить не просто к ограничению района добычи, но и к поэтапному отключению насосов. И вот, наконец, в октябре 2023 года бурение почти прекратилось. Впрочем, несколько скважин было оставлено в пригодном для «перезапуска» состоянии. Почему их не тронули? Прозвучало два гипотетических аргумента. Первый из них — на случай «слишком суровой зимы», которая сможет однажды заставить Нидерланды реанимировать часть Гронингена вопреки страху перед стихией. Второй довод — не сжигать там последних мостов «ввиду неопределенной международной ситуации».
Это уже, согласитесь, прямой намек на нечто существенное, если не роковое. Отрыв Евросоюза от поставок российского природного газа может со временем обернуться для энергобаланса ЕС более плачевными итогами, чем принято полагать. Что, если вдобавок к «трубопроводным войнам» между востоком и западом Старого Света прекратится еще и доставка российского СПГ морскими маршрутами, а заокеанский поставщик энергоресурсов подведет при этом своих младших партнеров?
Как бы, иными словами, не вышло так, что, вопреки всей тектонической нестабильности, да и сокращению ресурсной базы, на передний план снова выйдут однажды и Гронинген, и полузабытые, опрометчиво заброшенные кладовые Италии, Бельгии, Словакии, Венгрии, Западных Балкан…
Павел Богомолов
Кандидат политических наук