Гайанский нефтяной бум поистине масштабен. Но он не похож на углеводородные всплески в других странах «третьего мира»

Автор этих строк впервые увидел бывшую Британскую Гвиану в уже далеком 1984-м — сорок лет назад. Гайанские тропики, близкие к экватору, показались мне сверхвлажными. Даже когда не шли ливни, все вокруг было мокрым под низким слоем набухших туч: трава, асфальт, крыши, дощатые стены большинства зданий…

Разбуженная патриархальность

В изрезавших столичный, но внешне все же провинциальный по своей атмосфере Джорджтаун каналах можно было увидеть заползших из глубин страны рептилий. Однако еще больше крокодильчиков (в виде вертикальных чучел, весело шагающих на манер Джонни Уолкера с ярлыка одноименного виски) можно было заметить в сувенирных лавках по скромной цене от трех до пяти долларов. Невероятно дешевым казался и алкоголь: ром и местная разновидность водки – слишком сильно пахнущей, но согревающей отменно. Домохозяек, помнится, привлекали россыпи ананасов, кокосов, кукурузных початков, тыкв, рыбы и других морепродуктов, множество соевых добавок. 

Ближе к океану, среди рисовых чеков и тростниковых плантаций (давших имя широко известному коричнево-нерафинированному сахару «Демерара») создавался в ту пору обширный гидро-земледельческий комплекс вокруг трех рек – Махайки, Махайкони и Абари. Вид терпеливо копошившихся в полях фермеров был преимущественно индийским. Да и то сказать: в колониальные времена англичане завезли в свое южноамериканское владение десятки тысяч работников с перенаселенного Южноазиатского субконтинента. 

Ну а потомков коренных жителей все еще девственной территории, то есть индейцев с их скуластыми лицами и сердитым взором, можно было встретить лишь в отдаленных районах. Но… часто не в этнически чистом виде. Иные обитатели густой сельвы давно уже перемешались с потомками бежавших с побережья рабов, что были родом издалека – из Африки. Их веками возили через Атлантику на «невольничьих парусниках». Скрывшиеся от плантаторов чернокожие беглецы создавали среди ароматных тропических акаций вдоль загадочно-темных рек целые общины, своего рода первобытные республики.

Соседство и несхожесть трех Гайан

Тем временем южноамериканцы привыкли в ХХ столетии к сожительству трех Гвиан. Одна из них, имеющая поныне статус заморского департамента Франции, еще не была известна как будущая площадка для космодрома Куру, запускающего спутники Евросоюза. Но, с другой стороны, благодаря Федору Михайловичу Достоевскому и его ярким образам мы с детства знали об очень остром кайеннском перце, названном в честь столицы Французской Гвианы. Другое дело, что сегодня владельцы внедорожников марки Cayenne над этим колоритным созвучием даже не задумываются. Впрочем, Бог с ними!

Другая — Нидерландская Гвиана, обретшая независимость как Суринам, прославилась в итоговой четверти ХХ века двумя «ипостасями» — как родина лучших футболистов мира и как очаг бунтарских настроений офицерства. И, наконец, англоязычная Кооперативная Республика Гайана, ставшая в 1966-м суверенной, тоже славилась в 1970-е своей уникальной миссией, которую до сих пор мало кто оценил достойно. Вспомним же — буквально в нескольких словах — об этой эпизодической, но важной роли официального Джорджтауна на завершающем этапе «холодной войны» — под занавес эпохи колониализма.

В 1975-м далекую Анголу, сражавшуюся теперь уже не против бывшей португальской метрополии времен фашистского диктатора Салазара и его преемников, а против агрессивного, рвавшегося к собственной атомной бомбе расистского режима апартеида в ЮАР, нужно было всеми силами защитить. Иначе обернулись бы крахом и суверенные чаяния Намибии, и надежды Мозамбика, начертавшего на своем флаге контуры автомата Калашникова. Наступавшие расисты уже смотрели в окуляры своих цейссовских биноклей на окраины белоснежно-бетонной и, вместе с тем, ало-черепичной Луанды.

Джоджтаун дал в 1970-х смелый «подскок» через Атлантику

Отстоять столицу Анголы контингентом кубинских интернационалистов решил Фидель Кастро, договорившийся об этом с брежневским руководством СССР. Но для тогдашних моделей советских военно-транспортных самолетов дистанция между Гаваной и Луандой оказалась очень длинной. Требовался хотя бы один промежуточный аэродром для дозаправки и «подскока». Гайана дала на это согласие, и кубинцы со своей боевой техникой успешно долетели до Анголы. Осажденная Луанда была спасена, а расисты — отброшены. 

К середине 1980-х возникли условия для постепенного вхождения СССР, сделавшего очень много для повстанческой борьбы партии МПЛА во главе с Агостиньо Нето, — в богатейший сырьевой комплекс на африканских недрах (нефть, медь, кобальт, уран, алмазы, золото и многое другое). Почему череде старевших московских генсеков и, особенно, команде перестройщиков это не пришло в голову, а многих героев национально-освободительной борьбы (включая легендарного латиноамериканца Эрнесто Че Гевару) окрестили у нас, в унисон с Западом, чуть ли не террористами, — одним небесам ведомо.

Так и не воспользовавшись кладовыми Анголы и Намибии для создания интеграционных комплексов при участии советских (а позднее российских) компаний, мы теперь «дистанционно» наблюдаем за тем, как там работают итальянская Eni, португальская Galp, американские и — зачастую – китайские корпорации. Но вот что любопытно: на противоположном берегу Атлантики экзотичный Джорджтаун, давший полвека назад символичный «подскок» для деколонизации Африки именно по просьбе Москвы, тоже вступил ныне в эру собственного нефтяного бума. Вступил, в основном, в партнерстве со стратегическими инвесторами из США.

Страна богатеет на кладовых шельфа

За 8 лет с момента первых открытий «черного золота» на глубоководье Гайаны хьюстонская ExxonMobil (в альянсе с соотечественниками из Hess, сливающейся ныне с Chevron, а также с китайской CNOOC — China National Offshore Oil Company) вложили в тамошний апстрим, по данным Forbes, 50 млрд долл. На богатейшем месторождении Stabroek пробурено 100 скважин, а на дне создана разветвленная сеть труб и всяческих клапанов. Производство достигло уже 600 тыс. баррелей. На якорь встали три гигантских судна типа FPSO для бурения, очистки и хранения, да и для перекачки поднятой нефти на супертанкеры огромными партиями — каждый раз по 1 млн баррелей. 

Отдача гайанских блоков более чем удвоится в ходе трех этапов освоения — к концу 2027-го. Если дело и далее пойдет таким образом, то к 2030 году республика сможет вывозить — наравне с Кувейтом! — по 2 млн баррелей в сутки. «Оставаясь на той же траектории, где мы находимся, Гайана станет в этом десятилетии вторым производителем сырой нефти в Южной Америке, — провозгласил с трибуны техасской конференции по глубоководному апстриму президент страны Алистер Рутледж. — Будем уступать на континенте одной лишь Бразилии». «Если вы работаете в нефтебизнесе, но еще не вложились в Гайану, то многое потеряете, — предупредил делегатов глава инвестиционного ведомства республики Питер Рамсарун. — Это ведь последний эпицентр столь бурного отраслевого роста во всем мире… Завистники, правда, возражают: не поднимайте же нефть на поверхность. Это-де противоречит новым правилам игры». Но в Джорджтауне «псевдоклиматические» тезисы отвергаются.

«Перед развитой частью мира, — полемически заявил Рамсарун, — впереди целые десятилетия, призванные ее обогатить. А нам вы будете говорить: мол, не выкачивайте нефть и — вот вопрос — оставайтесь бедными, не так ли? Наш президент не раз отвечал: «К черту эти призывы!». Действительно, бывший лидер Гайаны Мохамед Ирфаан Али, закончивший свое правление совсем недавно, высказывался амбициозно: «Деньги от углеводородов мы станем использовать как чековую книжку». В стране уже профинансировано 30 тыс. стипендий, строятся и оснащаются лучшим медоборудованием лечебницы.        

Витрина предпринимательства

Однако при всех социальных акцентах Гайану уже считают мега-рекламой современного, потребительского по своей сути «капитализма для глобального Юга». Стране требуется не меньше шеф-поваров, официантов, крупье, гидов, риэлторов и водителей лимузинов, чем геологов и буровиков. В одной только столице строится дюжина отелей! Среди них – растущий на катарские деньги люкс-курорт с 350-миллионной сметой. Такой ажиотаж, а не только сырье, сыграл свою роль в приросте гайанского ВВП на 60% в 2022-м и еще на 30% — в прошлом году. 

«Иным экологистам наши реалии, видимо, представляются хаотичными, а то и кажутся перегревом, — признал Деодат Индар, министр общественных работ. — Но что поделаешь, коль скоро это происходит наяву». Открытие и регистрация нового бизнеса в республике, как утверждается в Джорджтауне, занимают не более недели. Финансовая репатриация, то есть вывоз полученных доходов, по словам г-на Рамсарупа, ничем не ограничены. Дабы не отпугивать вкладчиков капитала и технологий всяческими поборами, Гайана отступила от «митинговой догмы» господствующего в большинстве слаборазвитых стран ресурсного национализма. Джорджтауну достаточно справедливого налогообложения. 

Стандартный для звеньев «третьего мира» пакет законов о «локальном наполнении и национальном участии» отсутствует. Четких долей найма местного персонала и закупок местных товаров и услуг не существует. То есть в этом смысле аппетиты компрадорского бизнеса умело сдерживаются. «Мы не навязываем иностранцам норм национального содержания в каждом проекте путем правового зажима, — поясняет директор Джорджтаунской торговой палаты и авторитетный экономист Ричард Рамбарран. – Вместо этого мы просто создаем выгодные условия для плавного внедрения частного предпринимательства в транснациональные деловые инициативы»…

Да, перегрев, но он не так страшен

…Что ж, «капиталистический перегрев» и впрямь налицо, но у него – свой надежный локомотив. Речь идет об основе гайанского феномена, динамике ее шельфового сектора. В конце-то концов именно глубоководье к югу от дельты Ориноко побуждает Chevron выложить 50 млрд долл за слияние с Hess, давно работающей в Джорджтауне. Но и это еще не все. Консорциум в составе Qatar Petroleum, Petronas и TotalEnergies тоже готовится, финансируя ряд контрактов, войти в ареал нефтяного бума. 

Но и доминирующий в тех водах «супермейджор» ExxonMobil не стоит на месте. Развивая инжиниринг, он разместил на глубине сеть сейсмических сенсоров. Они проследят в режиме реального времени за перетоком нефти из линз в скалистой породе в пустоты самих скважин. Что поможет определить: куда следует инъецировать воду и газ для усиления давления. Сказанное поможет бороться с потерями каждой капли нефти в невидимом бассейне объемом 11 млрд баррелей. Внедрение технологических инноваций силами ExxonMobil «разверстано» как минимум на шесть стадий, по итогам которых число скважин достигнет 250, а протяженность подводных труб — 200 миль. 

Наряду с экспортом, больше станет и отечественных потребителей, да и дистрибьютеров для продукции НПЗ, которых уже сейчас насчитывается свыше 1700. Наряду с базовым, то есть нефтяным, профилем проекта не забыт и попутный газ. Именно на «голубом топливе» станет генерировать электроэнергию уже строящаяся ТЭС мощностью 300 мегаватт, благодаря которой цены на свет сократятся в Гайане через год более чем вдвое!

Заминка лишь одна — территориальные претензии Каракаса

На одну треть гайанской территории и, соответственно, нефтегазоносной акватории претендует несравненно более крупная и густонаселенная соседка – испаноязычная Боливарианская Республика Венесуэла. На исходе 2023 года она, как известно, провела национальный референдум по вопросу о переводе Эссекибо (приграничного региона, находящегося под гайанским контролем) под венесуэльскую юрисдикцию — в качестве нового штата страны. Иными словами, кабинетом Николаса Мадуро в очередной раз признана незаконной линия демаркации границы на базе международно-судебных вердиктов 1899 года, принятых, между прочим, при активном участии российских юристов. 

В Каракасе сочли, что, при всей нежелательности вооруженного решения данной проблемы, нельзя полностью исключать применение силы. Однако ряд стран Южной Америки с этим не согласен. Но сама Гайана надеется — в отпоре этим планам — не только на индивидуальные подходы Бразилии, иных соседей, но и на свой статус в ряде альянсов, блоков и объединений. Это и региональный «Общий рынок» под вывеской Caricom, и, если говорить шире, Британское Содружество, и, наконец, Организация Объединенных Наций.

Как утверждает уже цитировавшийся нами министр в джорджтаунском правительстве Деодат Индар, венесуэльский демарш был нацелен якобы на то, чтобы подорвать благоприятный гайанский «моментум» — чрезвычайно выгодную фазу повышения инвестиционной привлекательности небольшой страны. Страны, которая действительно встретила редкую удачу на своем пути… Итак, вопреки малочисленности своих Вооруженных Сил и слабости оборонного потенциала в целом, Гайана, по оценке журналиста Кристофера Хелмана, надела ныне «маску храбрости» и, похоже, не хочет ее снимать. 

Павел Богомолов
Кандидат политических наук