Интервью с Александром Кутузовым, старшим вице-президентом PM Excellence
Российская нефтегазовая промышленность, без преувеличения, — это мегапроект, который стал основой экономической мощи страны. В XX веке, особенно во второй его половине, через реализацию крупных нефтяных и газовых проектов в стране были заложены основы масштабной добычи, транспортировки и экспорта углеводородов. Первая четверть XXI века принесла масштабную модернизацию отрасли, внедрение современных технологий и развитие новых месторождений, в том числе в арктических условиях.
Главное достижение российского нефтегаза — создание одной из самых крупных в мире систем добычи и транспортировки, способных обеспечить стране устойчивость даже в условиях глобальных кризисов. Мы не просто удовлетворили потребности России в углеводородном сырье, но и стали лидерами на мировом рынке. О проблемах и достижениях российского нефтегаза «Нефтянка» поговорила с Александром Кутузовым, старшим вице-президентом PM Excellence, экспертом по управлению крупными и мегапроектами в нефтегазовой промышленности.
– Отечественный нефтегаз как мегапроект мирового класса. Можно ли подвести итоги того, что получилось достичь в XX веке и первой четверти XXI века?
– Да, большое видится на расстоянии. Отечественный нефтегаз войдет в мировую историю как один из величайших проектов. Российская нефтегазовая промышленность, безусловно, заслуживает статуса мегапроекта мирового класса. Этот сектор экономики не просто занимает ключевое место в структуре страны, но и задает вектор международной роли России на мировых рынках. В XX веке российская и советская нефтегазовая промышленность прошли огромный путь: от первых добывающих предприятий в Баку до открытия месторождений Западной Сибири и строительства крупнейшей трубопроводной сети. Советский Союз стал энергетической сверхдержавой, а нефтегазовая промышленность – стратегическим ресурсом, обеспечившим не только экономический рост, но и укрепление геополитического влияния.
Когда мы рассматриваем какой-либо мегапроект, мы всегда анализируем выгоды, которые приносит его реализация. Нефтегаз превратил нашу страну, критики говорят в бензоколонку, но на самом деле в энергетическую супердержаву, в одного из лидеров мировой энергетики. Да, конечно, мы подсели на экспортную иглу, ориентируясь на экспорт сырья. Но те заделы, которые были сделаны в советское время с освоением Западной Сибири, вопреки всему, что происходило в 1990-е годы, позволяют стране жить и проводить взвешенную геополитику.
Во времена Советского Союза был сформирован костяк, позволивший пережить нам «лихие 1990-е годы», когда стройная система стала трещать по швам и разваливаться на части. Слава Богу, не удалось тогда все разрушить. На этой основе мы смогли получить новый импульс развития. В XXI веке оно продолжилось уже в условиях рыночной экономики. Были модернизированы производственные мощности, внедрены новые технологии, освоены сложнейшие месторождения, включая разработку активов в арктических условиях и шельфе. Мы стали мировыми лидерами в строительстве трубопроводов и разработке проектов по сжижению природного газа (СПГ).
Превращение страны в энергетическую супердержаву заложило основы для развития страны на десятки и даже сотни лет вперед. Главными итогами развития российского нефтегаза можно считать сформированную инфраструктуру, которая выдерживает глобальные вызовы, способную адаптироваться к сложным условиям, таким как санкции и колебания цен на энергоносители.
– Какие главные события, определившие ход развития российской и советской нефтегазовой промышленности, необходимо отметить?
– Можно выделить несколько этапов развития нефтегаза в стране. В начале XX века в Российской империи это азербайджанский Баку, ставший одним из крупнейших центров мировой нефтяной промышленности. Здесь были заложены основы нашей добычи и технологического развития нефтегазовой промышленности в стране. Россия в то время входила в тройку лидеров по нефтедобыче. Неслучайно в 1940-е годы Гитлер пошел на Кавказ, где были сосредоточены значительные ресурсы бакинской, азербайджанской нефти. Разработка месторождений в Баку заложила основы российской «школы» нефтяников для дальнейшего развития нефтегаза в стране.
В советский период главным событием и поворотным моментом для экономики страны, безусловно, стало открытие гигантских месторождений Западной Сибири в 1960-х годах. За счет освоения западносибирского углеводородного потенциала СССР стал крупным экспортером газа и нефти, прежде всего, в европейские страны. Построенные в стране трубопроводные системы, такие как нефтепровод «Дружба» и газопровод Уренгой-Помары-Ужгород, дали старт поставкам углеводородов на мировой рынок. Реализация нефтегазовых проектов в Сибири помогла сформировать социальную инфраструктуру для жизни там: новые города, автомобильные и железные дороги. Всегда, когда мы говорим о мегапроектах в нефтегазе, это всегда огромное влияние на регионы их реализации. Тюмень, Новый Уренгой, Губкинский – мы осваивали новые ранее безлюдные территории. На месте Самотлора раньше было огромное непроходимое болото. Развитие нефтегазовых проектов – это не только мощь, экономическая и политическая, для государства, но и развитие территорий. Поражает тот факт, в каких условиях работали нефтяники в те времена, какая мотивация была у людей, были другие принципы. Тот же Уренгой – это впечатляющий подвиг.
В постсоветский период приватизация, создание национальных гигантов, таких как «Газпром» и «Роснефть», заложили основу для дальнейшей международной экспансии. Россия стала ключевым игроком на рынке углеводородов. Начало разработки шельфа, строительство крупнейших трубопроводов — «Сила Сибири», «Северный поток», освоение Арктики и масштабные СПГ-проекты (например, «Ямал СПГ») открыли новые горизонты для экспорта, особенно в страны Азии. Эти события не только формировали отрасль, но и укрепляли экономику страны в целом. Нефтегазовый локомотив, который помогает развивать научный и технологический потенциал России, сформировать кадровую прослойку, вплоть до нефтегазовых рабочих династий.
– Какие проекты можно выделить особо?
– Среди множества проектов можно отметить несколько, которые стали настоящими символами нашей нефтегазовой промышленности. Прежде всего, это создание крупнейшей экспортной нефтепроводной системы в Европе – «Дружбы», которая связала СССР с европейскими партнерами. Освоение сибирских нефтяных месторождений: Самотлора и Ванкора, ставших ресурсной основой для экспорта и внутреннего потребления. Арктические проекты «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ 2» — примеры высокотехнологичных проектов, которые вывели Россию в лидеры по производству сжиженного природного газа. Газопроводные системы «Сила Сибири» и «Северный поток» — это не только технические достижения, но и ключевые геополитические проекты. Каждый из этих проектов стал важной вехой в истории отрасли. Эти проекты не только демонстрируют технологические достижения, но и формируют образ России как одного из ведущих игроков на энергетическом рынке. Так, успешное развитие газопровода «Сила Сибири» позволило открыть для нашей страны новые газовые рынки на Востоке.
– Чему нас научила экспортная ориентированность российских сырьевых проектов?
– Экспортная ориентация на Запад показала свою эффективность в долгосрочной перспективе, но и выявила определенные уязвимости. Сотрудничество с Востоком (Китай, Индия) стало стратегическим решением, которое минимизирует зависимость от западных рынков. Кроме того, экспортная ориентация подтолкнула нас к развитию инфраструктуры, транспортных маршрутов и внедрению стандартов качества мирового уровня.
Экспортная ориентированность сыграла ключевую роль в развитии нашей отрасли. Это позволило нам получить доступ к капиталу, технологиям и рынкам. Однако зависимость от экспорта выявила и уязвимости, особенно в условиях санкций. Мы поняли, что диверсификация рынков и маршрутов поставок — это вопрос стратегической устойчивости.
Например, переориентация на Китай и другие азиатские страны позволила минимизировать риски, связанные с европейскими ограничениями. Кроме того, экспортная ориентированность подтолкнула нас к созданию инфраструктуры мирового уровня, включая морские терминалы, трубопроводы и технологии СПГ.
– Какие этапы в сотрудничестве с западными и восточными партнерами по нефтегазу можно выделить?
– Здесь тоже можно отметить несколько этапов. В советский период энергетическое партнерство с Европой посредством экспорта нефти и газа, а также строительства мощных экспортных трубопроводных проектов, соединивших Советский Союз с европейскими странами, стало залогом стабильных поставок. В 1990-е годы, в период адаптации к рыночным условиям, западные инвестиции и технологии помогли модернизировать отрасль. Противоречивый период, с одной стороны, это время потепления отношений с западными партнерами. Мы надеялись на полноправное сотрудничество, обмен технологиями. Многому научились, в страну вернулись технологии гидроразрыва пласта, очистки нефти в переработке. Пришли управленческие технологии, мы познакомились с новыми стандартами управления корпорациями и проектами. Нам удалось показать наработанный нами опыт за рубежом. Среди негативных тенденций можно обратить внимание на проявление низкопоклонства перед Западом в определенной мере, что привело к утрате наработанной старой практики управления.
Так, например, при реализации промышленных проектов применяется Advanced World Packages, узловой метод строительства в советское время, который был просто по-другому «упакован». Мы, действительно, забыли многое из того, что делалось. Проекты были очень серьезные. Почитать о том же Самотлоре… Да, мы серьезно изменили upstream, но тут мы шли вслед за технологическим развитием в мире. Мы успели взять этот опыт до санкций. Чтобы адаптировать этот современный технологический опыт под российскую практику, нам пришлось меняться.
Методы управления крупными компаниями и проектами быстро развивались в 1990-е и 2000-е годы. Мы изменились, не потому что хотели измениться, а впитали лучший опыт с внедрением новых технологий и практик управления. Но впитали, конечно, не до конца, и мы стали очень зависимы от этих технологий и ориентации топ-менеджмента на зачастую слепое подражание западному опыту.
В 2000-е годы происходит расширение сотрудничества на восточном направлении, включая Китай и Японию. Проекты, такие как строительство трубопроводов ВСТО и «Сила Сибири», открытие заводов по сжижению природного газа на Сахалине и в Арктике позволили выйти на новые рынки Азии. На современном этапе можно отметить переход к большей автономии, активное использование российских технологий и акцент на сотрудничество с Востоком. На фоне санкций произошло укрепление связей с Азией. Восточные партнеры стали стратегическими для российского нефтегаза.
– Оцените, пожалуйста, результаты сотрудничества с крупными западными корпорациями. Какие уроки мы получили? Чему научились? Какой опыт оказался ценным, а какой оказался лишним?
– Взаимодействие с западными корпорациями, такими как Shell и BP, дало нам доступ к передовым технологиям, особенно в области добычи на шельфе и переработки газа. Сюда приезжали одни из самых лучших западных специалистов и приносили самый лучший технологический опыт, что касается BP. Те месторождения, к которым они получили доступ, были для них «лакомым куском» с высокой прибыльностью. Мы научились использовать эти технологии в сочетании с собственными разработками, создав уникальные решения. Однако мы также осознали, что критически важные элементы должны оставаться под контролем страны. Опыт последних лет показал, что чрезмерная зависимость от западных партнеров может стать проблемой в условиях санкций.
Сотрудничество с крупными международными корпорациями в нефтегазовой промышленности — это всегда сложный и многогранный процесс. Он предоставляет доступ к передовым технологиям, уникальным ноу-хау и инновационным подходам. Однако каждая такая совместная работа — это не только возможность для роста, но и определенные риски.
Среди положительных аспектов — возможность адаптировать лучшие мировые практики к локальным условиям, обучить персонал работе с современным оборудованием и интегрировать современные методы управления проектами. Но это сотрудничество показало, что одних лишь технологий и знаний недостаточно. Нужно учитывать и культурные, и организационные различия, которые могут существенно повлиять на динамику работы.
Главный урок, который мы получили, — необходимость сохранять независимость в критически важных элементах, таких как технологии добычи, транспортировки и переработки. Зависимость от внешних поставщиков может быть очень рискованной, особенно в условиях глобальной нестабильности. Надо стараться максимально смотреть и перенимать наилучший опыт разными путями. Это не только Запад, но и Китай. Но здесь нам нужен баланс: без низкопоклонства перед иностранным опытом и с соблюдением национальных интересов. Мы должны сделать особый акцент на переработку, а не только экспорт сырья.
Мы должны стараться спрогнозировать, что будет, стараться опережать. У нас должно быть проактивное управление. К сожалению, у нас в России традиционно наблюдается преобладание реактивного менеджмента. Западные менеджеры любят очень планировать: семь раз отмерь, один раз отрежь. Это про них. Но, когда что-то идет не по плану, происходит коллапс. Напротив, мы умеем собираться в критических ситуациях. Наши проекты могут быть результативными, но не все они эффективны. Нам не хватает этой проактивности: смотреть на десять, двадцать, тридцать и даже пятьдесят лет вперед.
– В целом каково значение нефтегазовой промышленности для истории страны и ее экономики?
– Нефтегазовая промышленность — это не просто отрасль, это стратегический актив России. Она формирует значительную часть бюджета, обеспечивает экспортные доходы и поддерживает энергетическую безопасность. Исторически, успехи в нефтегазе позволяли стране сохранять геополитическую устойчивость и влиять на мировую экономику.
Значение нефтегазовой промышленности для любой страны, обладающей богатыми природными ресурсами, выходит далеко за пределы экономической составляющей. Это отрасль, которая формирует значительную часть ВВП, обеспечивает поступления в бюджет, создает рабочие места и оказывает влияние на целый спектр смежных индустрий. Но ее роль не ограничивается внутренними аспектами.
Эта отрасль становится одним из главных инструментов международного взаимодействия, укрепления суверенитета и экономической безопасности. Исторически она помогала адаптироваться к внешним вызовам, поддерживала развитие инфраструктуры и задавала вектор технологического роста.
Если говорить шире, нефтегазовая промышленность оказывает влияние на глобальные процессы: от формирования энергетической политики до обеспечения устойчивости мировых рынков. Это ключевой сектор, который является основой для долгосрочного развития и адаптации экономики к новым условиям.
– Как оцениваете влияние западных санкций на отрасль?
– Санкции, безусловно, создали вызовы, особенно в части доступа к передовым технологиям и финансовым рынкам. Однако российская нефтегазовая промышленность показала удивительную устойчивость. Санкции стали стимулом для развития собственных технологий и локализации производства. Например, проекты СПГ, такие как «Арктик СПГ 2», продолжаются несмотря на ограничения. Мы стали сильнее именно за счет таких вызовов.
Любое ограничение, будь то санкции или иные экономические меры, создает определенные вызовы. Они заставляют отрасль искать новые пути развития, адаптироваться к изменяющимся условиям и пересматривать стратегические ориентиры. Буду банален: эффект от санкций в целом положительный. Наконец-то начали думать, как производить самим. Если бы все продолжалось еще десять-двадцать лет так, как пошло после перестройки, у нас бы умерли все производственные мощности и мы потеряли бы многое, что сохранилось после Советского Союза. Сейчас, пусть со скрипом и проблемами, промышленность начинает запускаться: фонды загружены и перезагружены в разы. Да, не то качество, да, идем обходными путями. Но отечественная промышленность в итоге начинает развиваться.
Санкции можно рассматривать как стресс-тест для всей системы, который выявляет уязвимые места, но одновременно создает стимулы для инноваций и локализации. Да, такие ограничения могут замедлить реализацию отдельных проектов, усложнить доступ к технологиям или финансированию. Но они также способствуют росту самодостаточности, развитию новых решений и укреплению независимости. Самое важное в таких условиях — сохранять гибкость, адаптироваться к изменениям и находить новые возможности, как внутри страны, так и на международной арене.
– В каком положении оказались нефтяная и газовая отрасли?
– Отрасли оказалась в состоянии трансформации. Санкции ускорили переход к более автономной модели, что требует больших инвестиций в технологии и инфраструктуру. Тем не менее, Россия остается одним из крупнейших поставщиков углеводородов, а диверсификация рынков, особенно на Восток, открывает новые перспективы.
В целом сегодня глобальная нефтегазовая промышленность находится в состоянии глубоких перемен. Изменения вызваны как внутренними, так и внешними факторами: глобальной экономической нестабильностью, развитием альтернативных источников энергии, изменением рыночной конъюнктуры и геополитическими вызовами.
Эти условия требуют от нефтегаза все больше гибкости и инноваций. Мы наблюдаем переосмысление традиционных подходов к добыче, транспортировке и переработке. Современные технологии, интеграция цифровых решений и углубление локализации становятся не просто преимуществом, а необходимостью.
В этом контексте отрасль проходит через трансформацию, которая закладывает основу для ее долгосрочной устойчивости и конкурентоспособности. Среди российских нефтегазовых проектов можно выделить, прежде всего, «Восток Ойл». Это самый крупный отраслевой проект в России, рассчитанный на многие годы вперед.
– Каковы Ваши прогнозы на будущее российского нефтегаза?
– Прогнозировать будущее нефтегазовой промышленности всегда непросто, так как она зависит от множества факторов, начиная с цен на энергоносители и заканчивая технологическими прорывами. Однако можно выделить несколько ключевых направлений, которые будут определять ее развитие.
Во-первых, это диверсификация. Необходимо расширять рынки сбыта и создавать новые транспортные маршруты, чтобы минимизировать зависимость от определенных направлений. Мы должны укреплять позиции на восточных рынках и развивать СПГ-проекты. Во-вторых, важную роль сыграет технологическая модернизация. Отрасль продолжит внедрять инновации, чтобы повысить эффективность добычи и переработки. России необходимо ускоренное внедрение отечественных технологий для разработки сложных месторождений. И, наконец, все больше внимания будет уделяться экологической устойчивости. Это глобальный тренд, который затрагивает всех участников рынка. Компании переходят к более экологичным технологиям, включающим улавливание углерода.
Главное — сохранять способность к адаптации и использовать вызовы как возможность для роста. Будущее отрасли зависит от ее способности реагировать на изменения и эффективно использовать свои уникальные преимущества. Россия продолжает оставаться энергетическим гигантом, но в перспективе фокус все больше смещается с объемов добычи на эффективность, экологию и технологическое развитие.
Нам также нужно быть готовыми к широкому применению роботизации и искусственного интеллекта в нефтегазовой промышленности, в области строительства, проектирования и анализа рынков. Искусственный интеллект окажет влияние на технологии прогнозирования и планирования. Беспилотные технологии доставки грузов уже широко внедряются в мире. ИИ окажет влияние на анализ данных геологоразведки, освоение активов в труднодоступных регионах. К 2040 г. людей на стройках не будет. Просто будет запрещен людской труд в строительстве, поскольку это будет неэффективно и дорого. Мы должны быть к этому готовы.